Мама Миа: портрет Миа Васиковской

Актриса Миа Васиковска существует на экране в двух измерениях, мистическом и драматическом. Дверь в первое открыла «Алиса в стране чудес» Тима Бёртона, и Forbes тут же прилепил к этой двери стикер со списком самых быстрорастущих карьер. С тех пор Джим Джармуш, Пак Чан-ук, Дэвид Кроненберг и Гильермо дель Торо, глядя в магический кристалл, регулярно отправляют Васиковску в горячие точки своих мрачных и красивых фантазий. Пропуском в ад служит ее слишком невинный вид — то ли наживка для нечисти, то ли личина, ведь жертва с агрессором так же взаимозаменяемы, как драма с абсурдом.

Изображать жертву также пришлось в реальных, а не только в сказочных обстоятельствах. Галерея эмоционально нестабильных персонажей началась с Софи, гимнастки со суицидальными наклонностями, влюбленной в тренера, из американского сериала «Лечение» (Treatment). Авторов, Родриго Гарсию и Сару Трим, Васиковска благодарит за голливудскую кинематографическую прописку, (которой, впрочем, не воспользовалась для смены места жительства, так и не выписавшись из Австралии). Драматический диапазон быстро расширился. Сегодня психотерапевты приводят Эмму Бовари и Джейн Эйр примером виктимности, низкой самооценки и любовной зависимости: Миа Васиковска уже сыграла обеих. Что дерзость после ролей Изабель Юппер и Шарлотты Генсбур, и даже Зилы Кларк, англичанки с идеальной викторианской внешностью, но Голливуд требует новых жертв и новых адаптаций классики.

К 32 годам собран разный жизненный опыт, в том числе и не очень приятный. В объятия актерских агентств 15-летнюю девочку маленького роста толкнул разрыв с балетом. «Я отчаянно хотела стать балериной. Но стало очевидно, что не быть мне примой, ведь у меня неправильное тело. Осознание этого факта было убийственным». В интервью Васиковска называет балетную индустрию «токсичной». Вокабуляр миллениала соответствует системе ценностей. В интервью The Guardian она возмущается тем, как в родной Австралии обходятся с аборигенами. И пропагандирует экоактивизм — то в роли путешественницы Робин Дэвидсон пройдет на верблюдах через австралийскую пустыню («Тропы»), то нырнет в Индийский океан, спасая рядового групера («Синяя спина»).

Вклад Миа Васиковской в национальный кинематограф огромен — родина слышит, а значит, время поднимать женскую тему. Пока режиссеры-мужчины, снимающие Васиковску в Европе и Америке, практикуют эскапизм, строя на песке пламенеющую готику, женщины перекладывают фундамент. Так, австралийка Мирра Фолкс переписала британский миф о кукольнике Панче и его жене Джуди в сказочку о домашнем насилии, и даже имена в названии поменяла местами. «Джуди и Панч» вышел макабром про художника, которому толпы молились до тех пор, покуда из мертвых не восстала жена, сделавшая заявление под разоблачительным хештегом. С программной речью Джуди в финале фильма играющей ее актрисе Васиковской можно хоть завтра на выборы. Внешнее сходство со шведской активисткой Гретой Тунберг тут только на руку: наш глобус сегодня — мячик в руках трогательных нервных девочек.

«Остров Бергмана», снятый тезкой-датчанкой Миа Хансен-Лёв, сделавшей карьеру во Франции (в скобках заметим, что случилось это не без помощи влиятельного в киномире бойфренда Оливье Ассайаса), затрагивает ту же тему мужских привилегий в семье и профессии. У войны полов неженское лицо: главнокомандующим на фронтах противника объявлен Ингмар Бергман, испортивший жизнь абсолютно всем, кто имел несчастье его полюбить, а несчастных было немало. «У него было девять детей от шести разных женщин», — говорит супругам-режиссерам, приехавшим на остров Форё, смотрительница музея, — в 42 года он снял 25 фильмов и еще работал в театре: успел бы он все это, если б менял подгузники?».

В биографии Бергмана «Жизнь, любовь и измены», написанной Тумасом Шебергом, описаны страдания Лив Ульман на Форё. Остров Бергмана — не остров женщин, фильм Хансен-Лёв тому пример. Если муж Тони (Тим Рот) спокоен, самоуверен и работоспособен, то жена Крис (Вики Крисп) тревожна, ни в чем не уверена и, как результат, профнепригодна. Героиня ее незавершенного сценария Эми в исполнении Васиковской (практически кэрроловский конструкт, выдумка выдумки) — тоже режиссер, бергманоманка с сопутствующими основной мании параллельными одержимостями. Тонкие губы на детском лице Эми крепко сжаты, темные глаза напряженно выискивают объект интереса (бывшего любовника по имени Джозеф играет норвежский актер Андерс Даниелсен Лье). Хансен-Лёв заостряет черты психологического портрета — не исключено, что каждая из зрительниц и даже читательниц этого текста выудит со дна памяти тот неловкий момент биографии, когда ты вся такая самозабвенно танцуешь на танцполе под хит «Аббы» для него и только для него, а потом поднимаешь взгляд и видишь, что он, вообще-то, уже давно смылся. Миа Васиковской тоже есть о чем воспомнить: двухлетний роман с Джесси Айзенбергом завершился его воссоединением с бывшей подругой, их свадьбой и рождением ребенка; с тех самых пор в личной жизни актрисы штиль. Он же в карьере, где, несмотря на стабильность (два проекта в год), больше никаких всплесков и списков Forbes.

Зато есть новости о режиссерском дебюте: актриса Миа Васиковска сняла короткометражку The Turning. Эми из «Острова Бергмана», как и ее создательница Крис, — обе режиссерки, не факт, что успешные. Главный успех в жизни и Эми, и Крис — четырехлетняя дочь. Девочку покажут в финале, который у Крис так и не вышло сочинить; да и нужно ли, спрашивает мать маленькой дочери Миа Хансен-Лёв, ведь все лучшее уже сочинил Бергман? Помеха ли творчество материнству? Миа Васиковска никого не слушает и ищет денег на полный метр.