Звезда закатилась: ложные искушения и прерванная жизнь Анджелины Джоли

Анджелине Джоли — 45. Как она сама признавалась несколько лет назад журналисту Vanity Fair, одна мысль о том, что кто-то может ее расценивать сегодня как секс-символ, вызывает смех да и только. Поколение, к которому принадлежу я, вчерашняя молодежь, не успевшая даже в преддверии 40-летия толком почувствовать себя взрослой, бег времени ощущает лишь через круглые календарные даты, например юбилеи знаменитостей — сверстников. Вроде, все так хорошо начиналось, вместе росли и молоды мы были, и вдруг кумиру юности стукнул полтинник. 55-летие бывшего супруга Джоли, Питта, кажется, стало большим ударом для поклонников, годами записывавших Брэда в многообещающие, а он, оказывается, давно земную жизнь прошел до половины, чем для самой звезды, совершившей в 2019-м триумфальный камбэк. И в этом смысле кинематограф буквально выполняет функцию зеркала: все чаще многим из нас хочется любоваться на старые фотографии, нежели на собственное отражение. Знаменитая фраза Кокто про смерть за работой ровно об этом. И ужасно нескладная фильмография Джоли обретает стройную внутреннюю логику, если смотреть на нее как бы с того света. Тем более что ровно там Джоли и обитает нынче, ведь она вышла из кадра, пересев в режиссерское кресло, покинула Голливуд ради бесчисленных гуманитарных миссий — от Камбоджи до Боснии, наконец, после наделавших столько шуму хирургических операций, до какой-то степени перестала быть женщиной, сведя, пусть и в превентивных медицинских целях, свой гендер к нейтральному. Развод с Питтом в этой череде метаморфоз деталь практически незначительная.

Путь в искусстве актрисы, с фамилией, даже не намекающей, а прямолинейно декларирующей, что внешность всегда пробьет себе дорогу, начался с осознанного бунта. Не против существующего миропорядка, а против отца, чья фигура всегда символизировала для Джоли как раз обратное — не гнет, а пустоту, полное отсутствие связей — и родственных, и причинно-следственных. Отец — как точка в пространстве: не отсчета (биографии), а невозврата. Тем ироничнее, и об этом Джоли тоже упоминала в своих интервью, звучало для нее название картины «Возвращение домой», нетленки 1978 года Хэла Эшби, за главную роль в которой — чувствительного ветерана Вьетнамской войны, прикованного судьбой к креслу, — Джон Войт получил «Оскар». Дочь не отказалась бы приковать отца к порогу вечно неустроенного дома и в реальной жизни. Войт развелся с матерью Джоли через год после ее рождения, «возвращение домой» блудного отца состоялось десятилетия спустя, когда патерналистская фигура потребовалась уже не Энджи, а шестерым внукам, зачатым от Питта и от духа религиозного совершенно идеализма, исповедуемого актрисой примерно с 2001 года.

Первые появления на экране — бесконечная буря и натиск — на «хороший вкус» и «здравый смысл»: Анджелина шла войной на собственные породистые гены (через 20 лет выяснится, что настоящая, физическая опасность, она по материнской, а не отцовской линии). Будь то «Джиа» (1998), эффектный, но абсолютно декоративный байопик манекенщицы Джии Мари Каранджи, павшей раньше прочих жертвой эпидемии СПИДа. Или «Хакеры» (1995), типичный bad trip movie из 90-х, картина столкнувшая Джоли с Джонни Ли Миллером, красавчиком-блондином, как бы легитимировавшим всю последующую карьеру жены (Джоли и Миллер провели в браке рекордные три года) одной крылатой репликой, вложенной в его уста Ирвином Уэлшем:

«Если фильм получил «Оскар», это только доказывает, что фильм говно».

Пусть Джоли тоже получила «Оскар» в 2000-м за Лису — узницу психиатрической клиники из «Прерванной жизни» Мэнголда, все же в основном ее творчество состоит из непритязательного мейнстрима, довольно редко выстреливавшего в прокате, «Лары Крофт» и сплошной «малефисенты». За такое киноакадемия, конечно, не номинирует, однако, будем честны с вечностью, этот кинематограф второго плана не сильно хуже превознесенного ареопагом старейшин индустрии, разного моралитесплотейшена.

Настоящая Джоли на рубеже столетий ни в чем не уступала и даже превосходила придуманную. Сегодняшний образ актрисы — этакая Мать Тереза планеты Земля, занятая не расхищением, а оплакиванием гробниц, точнее братских безымянных могил в странах, переживших гражданские войны и геноцид, — напрочь стер из коллективной памяти выходки времен союза с плохим Сантой, Билли Бобом Торнтоном. Публичные заявления прямо на красной дорожке о совместных постельных утехах, кулоны с кровью суженого на шее или попахивающие инцестом поцелуи с родным братом на камеру — показуха низшего разбору — казалось, и самой Джоли сей псевдо рок-н-ролл-гиньоль в тягость.

Катарсис подкрался к нашей героине незаметно, в Камбодже в 2003-м. Первую часть своего «Треугольника солнца» она обрела именно там, хоть и не на ступенях храмов Ангкора. Банальнейшая мысль, посещающая обычно привилегированного белого человека при столкновении с реальностью так называемого третьего мира, в котором на деревьях растут не французские булки, а трупы гражданских, изувеченные карателями, — оказывается, мои экзистенциальные проблемы суть ничто в сравнении с… В эту компаративистскую ловушку попалась и Джоли. Good for her. Многие знания (в том числе о преступлениях красных кхмеров) — многие печали. Многие печали — многие душевные ресурсы, столь необходимые для хорошей актерской игры. 

Да, безусловно, с 2003-го ее карьера не то чтобы сильно пошла в гору, скорее наоборот, отринув имидж bimbo, Джоли потеряла в привлекательности для продюсеров блокбастеров, зато ее разглядели кое-какие режиссеры. Прежде всего Роберт де Ниро, выбравший Анджелину на роль алкоголички Маргарет Уилсон, ненавидящей чужого абсолютно человека (Мэтт Дэймон), почему-то назвавшегося ее мужем, в нравоучительном, но и остросюжетном «Ложном искушении» (2006). Ну и конечно, Клинт Иствуд, благодаря которому Джоли все же останется в истории Большого кино. Постепенно сходящая с ума телефонистка Кристин Коллинз сыграна Джоли предельно лаконично, актриса намеренно уподобила лицо театральной маске, чью скульптурную неподвижность подчеркивает шляпка по моде 1920-х годов — выдающийся пример женского стоицизма в кинематографе.

До и после Джоли опять бегала по крышам в корсете — то в компании Джеймса Макэвоя («Особо опасен»), то Лива Шрайбера («Солт»), то Брэда Питта («Мистер и Миссис Смит»). Их экранный роман перерос идиотский сценарий, разбил сердце Дженнифер Энистон, разделил мир на сторонников и противников разлучницы, подарил таблоидам мощнейший феномен нулевых — «Бранжелину». Чтобы ни думала в 2020-м Джоли, прогуливаясь в одиночку по анфиладам своего калифорнийского особняка, когда-то принадлежавшего Сесилю ДеМиллю — будто Питт украл ее молодость, разрушил карьеру и отнял у Шайло, Вивьен, Мэддокса, Нокса, Захары и Пакса право на безоблачное детство — без Брэда «Треугольник солнца», разумеется, не сложился бы. Пусть он и вышел не равнобедренным.

Ступить на тернистую режиссерскую стезю ее подтолкнул именно Питт. Да, все, что Анджелина сняла до «Сначала они убили моего отца» (2017), — зрелище совершенно невыносимое, особенно «Лазурный Берег» (2015), ставший своеобразной эпитафией к звездной истории любви (даже «МЫ» Мадонны гораздо убедительнее). Опять же, Питт позволял супруге творить все те благие дела на четырех континентах сразу, обеспечивая, так сказать, тылы: благодаря ему Анджелина смогла переродиться из has been дивы в амбассадора гуманистических ценностей.

Развод «Бранжелины» в какой-то момент, казалось, мог стать точной копией скандальной тяжбы Вуди Аллена и Мии Фэрроу, но Джоли удержалась в рамках приличий. Агрессия, дремавшая в ней почти 12 лет, только подняла голову, как тут же споткнулась о безупречное реноме Питта, собравшего все лайки, красноречиво повинившись на страницах GQ в алкоголизме и эгоизме.

Что день грядущий готовит Джоли, особенно сегодня, предугадать невозможно. Но, кажется, как ни ловил бы ее этот мир, Анджелину уже ему не поймать, ибо ее и правда больше нет. Быть актрисой ей было мало, быть звездой — слишком много. Поэтому она стала одной из нас — запутавшимся в своих желаниях, но не опустившим рук человеком.