Первый триумф советского кино в Канне

За двенадцать лет до грандиозного триумфа в Канне фильма «Летят журавли», единственной советской картины, удостоенной «Золотой пальмовой ветви», ее режиссер Михаил Калатозов однажды уже был участником Каннского МКФ. Правда, в иной, не режиссерской, ипостаси и с другой миссией. Дело в том, что М. Калатозов в первые послевоенные годы был начальником Главка по производству художественных фильмов в ранге замминистра кинематографии и в 1946 году по долгу службы возглавил делегацию советских кинематографистов, отправляющуюся с большой программой картин на 1-й Каннский международный кинофестиваль. И еще одна важная биографическая деталь: 1943-1945 годы прославленный автор «Соли Сванетии», «Истребителей» и «Валерия Чкалова» провел в США в качестве представителя Комитета по делам кинематографии при Совнаркоме СССР. Так что союзника по антигитлеровской коалиции знал в лицо.

В публикуемом ниже тексте отчета, представленном Калатозовым главному идеологу страны и партии А. Жданову, читатель найдет бесценную информацию, связанную с историей Каннского МКФ, а также проницательный политический комментарий к этому культурному событию, перспективы и мировой масштаб которого был очевиден уже тогда, в первый послевоенный год.

Сквозь официальный текст, выполненный в стиле партийно-бюрократического канцелярита, внятно прочитывается жесткое время начала «холодной войны» — «идеологического противостояния двух систем», как его назовут позже кремлевские политологи. Собственно, Каннский фестиваль становится первым и весьма показательным раундом противоборства и соперничества недавних союзников в борьбе против фашизма — Советского Союза и Соединенных Штатов Америки, двух великих держав, претендующих на мировое лидерство. Первый послевоенный раунд выиграли Советы, о чем с гордостью рапортует глава делегации, подробно описывающий тактику, обеспечившую успех советской программы в Канне. Разумеется, слава победителей работает на Россию, эхо великой победы еще резонирует в мире. И тем не менее, ставя на успех отечественной кинопрограммы, кинематографисты вовсе не полагаются на то, что получат каннские призы в обмен на ратный подвиг Советской Армии. Серьезность и продуманность подготовительной работы, по-нынешнему — пиара, где каждая мелочь рассматривалась как часть общей стратегии, и сегодня производит сильное впечатление. «Идеологическое задание» выполняли профессионалы своего дела, а потом уже «подручные партии», убежденно стоящие на советской идеологической платформе.

В тексте нет прекраснодушия и шапкозакидательства, этих спутников сервилизма и фальши, зато есть немало стратегических соображений о прокате советских фильмов на Западе и о закреплении контактов с просоветски настроенной французской интеллигенцией, не утративших, как это ни забавно, актуальности и по сей день.

Словом, в контексте отчетов о последнем кинофестивале в Канне, которые читатель найдет в этом номере «ИК», датированная серединой прошлого (!) века служебная записка одного из каннских триумфаторов читается как архивный бестселлер.

Е.С.

Секретарю Центрального комитета ВКП(б) товарищу Жданову А. А. Отчет и выводы об участии советской кинематографии на Международном кинофестивале в Канне (Франция) 20 сентября — 5 октября 1946 года

17 июля 1946 года было принято решение Политбюро ЦК ВКП(б) об участии и посылке делегации СССР на Международный кинофестиваль в Канне (Франция). В этом решении было записано: «Считать одной из важнейших задач Министерства кинематографии в ходе фестивалей всемерную популяризацию и продвижение советских кинофильмов за границей, и в первую очередь в тех странах, где будут проходить кинофестивали». Советская делегация, поехавшая во Францию, в своей работе всецело исходила из этого решения ЦК ВКП(б).

О положении советского кинопроката в Европе

"Берлин", режиссеры Юлий Райзман, Елизавета Свилова, Ирина Сеткина

Мы начали нашу работу с ознакомления с существующим положением кинопроката советских картин во Франции и в других соседних странах. До войны французский кинопрокат занимал главенствующую роль в системе европейского кинопроката. После войны положение изменилось. Сейчас французский кинопрокат, хозяевами которого становятся американцы, целиком определяет положение таких кинорынков, как Бельгия, Швеция, Норвегия, Дания, Голландия, Швейцария, Алжир и Марокко. Успех проката картин в этих странах зависит от успеха проката картин в Париже. Исходя из этого, успех показа советских картин во Франции, а также в перечисленных соседних странах всецело зависит от того, как будут картины приняты в Париже. За последние шесть месяцев прокат советских кинокартин во Франции сильно снизился. Это объясняется как обострением политической борьбы и усилением профашистских тенденций, так и захватом американцами французского кинорынка в результате финансового соглашения Блюма — США1. Если в течение года после окончания войны наши кинокартины пользовались широкой популярностью во Франции, то за последние шесть месяцев в Париже наши картины почти не идут в кинотеатрах. Условия продвижения наших кинокартин в Париже осложнились также всяческими усилиями правительства Франции возродить свою национальную кинопродукцию, которая, с одной стороны, пытается встать на ноги, но в то же время оказалась подмятой экспансией американского кинематографа (по условиям Блюмовского договора четыре дня в неделю прокатываются американские картины, остальное время — французские и другие).

Цели и задачи международного кинофестиваля в Канне

Международный кинофестиваль в Канне, организованный французским правительством, преследовал цель, в первую очередь, способствовать возрождению престижа национальной французской кинематографии, расширению границ французского кинопроката в Европе и, по возможности, в остальных частях света.

Для Франции Каннский международный кинофестиваль должен был сыграть политическую, коммерческую и моральную роль в деле поднятия престижа французской культуры и кинематографии. Этот международный кинофестиваль в Канне должен был состояться еще в 1939 году, но война и оккупация Франции помешали его проведению. Вскоре после освобождения страны Франция снова начала энергичную подготовку к кинофестивалю. На организацию кинофестиваля французское правительство затратило огромные деньги. Лучшие отели приморского курорта Европы были бесплатно отведены для членов делегаций и гостей фестиваля. Специальные поезда-экспрессы Париж — Канн курсировали и бесплатно доставляли делегатов — участников фестиваля.

Международный кинофестиваль стал национальным праздником Франции. Французское правительство придавало настолько большое значение Каннскому кинофестивалю, что шесть французских министров посетили фестиваль. Французы демонстрировали перед гостями лучшие достижения своей культуры, авиации, устраивались народные праздники, экскурсии; французское правительство тратило большие деньги на то, чтобы всячески поднять престиж французской культуры в глазах прибывших иностранцев.

В Канн съехались около полутора тысячи приглашенных гостей — дипломатов, писателей, артистов, художников, режиссеров и более трехсот журналистов, представляющих мировую прессу. Каждую делегацию страны, участвовавшей в фестивале, опекало множество дипломатов, оказывавших влияние на общественное мнение фестиваля. На такого рода работу тратилось много денег и усилий. Так, 19 сентября в Канн прибыл английский посол Дав Купер в сопровождении двух гвардейских рот шотландских стрелков. Дав Купер давал прием, устраивал парады со своими шотландскими стрелками, возлагал венки на могилы неизвестных солдат, бил в барабаны и делал все, чтобы поразить участников фестиваля. В делегацию входили два члена

Палаты лордов, английские кинозвезды, писатели и т.д. Делегацию Австрии возглавлял премьер-министр, делегацию Швеции — министр иностранных дел. Все страны старались проявить максимум усилий, чтобы оказать давление на приехавших в Канн и убедить в превосходстве своих картин. Газеты писали, что «Канн на четырнадцать дней стал столицей мировой кинематографии».

В кинофестивале в Канне приняли участие двадцать стран: Франция, СССР, США, Англия, Италия, Мексика, Дания, Египет, Индия, Португалия, Швеция, Швейцария, Чехословакия, Бельгия, Канада, Польша, Румыния, Голландия, Аргентина. По условиям фестиваля каждая страна, имеющая большое кинопроизводство, получила право выставить по семь полнометражных кинокартин. Такие страны, как СССР, США, Франция и Англия, выставили равное количество картин — то есть по семь полнометражных кинокартин. Всего было выставлено пятьдесят две полнометражные и более семидесяти короткометражных кинокартин. От каждой страны должен был быть один официальный представитель и один член жюри, кроме того, приглашались гости, пресса и т.д.

"Великий перелом", режиссер Фридрих Эрмлер

Советская делегация была представлена режиссерами Ф. Эрмлером, С. Юткевичем, А. Птушко, актерами Б. Чирковым, М. Ладыниной и Г.Водяницкой. Членом жюри был режиссер С. Герасимов, руководителем делегации — заместитель министра кинематографии СССР М. Калатозов.

Подготовительная работа советской делегации в Париже и Канне

17 сентября с.г. наша делегация прибыла в Канн. По ознакомлении с обстановкой выяснилось, что рассчитывать на поддержку коммунистических элементов в составе организационного комитета фестиваля или жюри нам не придется, так как ни в первом, ни во втором ни одного коммуниста не было. Кроме того, съехавшиеся на кинофестиваль со всего мира гости, среди которых было много дипломатов, журналистов, кинозвезд, дельцов, богачей, представителей французской аристократии и другой публики, не давали нам основания предполагать, что в их лице мы встретим почитателей советской культуры.

Еще в Париже мы заготовили большое количество необходимой литературы, брошюр, либретто, афиш, издали два журнала, хорошо иллюстрированных, а также две книги о советской кинематографии. Вся эта литература, изданная на французском языке, необходима была для популяризации советской кинематографии.

Однако, приехав в Канн, мы столкнулись с таким положением, что все стенды, витрины и киоски, через которые мы надеялись распространять литературу о советской кинематографии, скуплены американцами, заплатившими за них бешеные деньги. Только небольшая часть оказалась в руках французов, и нам предоставили лишь один стенд.

Американцы делали все, чтобы никому не дать места для рекламы. Сами же зарабатывали колоссальные деньги, ибо вся реклама американцев была платная и давала значительную выручку.

Для популяризации наших картин мы избрали следующее: рядом с большим театром, где происходил фестиваль, выстроили громадный стенд, размером шесть на восемь метров, на котором было нарисовано красное знамя с надписью «СССР». Это яркое пятно сразу же привлекло внимание своим масштабом. Американская реклама, расположенная кругом на улицах, рядом с этим стендом выглядела маленькой и незаметной. Внизу стенда были выставлены фотокадры из наших кинокартин, у которых в продолжении всего фестиваля толпился народ, с любопытством их рассматривая.

Каждый показ наших картин сопровождался бесплатной раздачей либретто, журналов и книг о советском кинематографе.

Как оказалось в результате, реклама советских кинокартин — по оценке прессы — была лучшей2. «Фильм Франс» от 4 октября с.г. писала: «По случаю Каннского фестиваля кинопредставительство СССР во Франции издало брошюры и журналы высокого качества, в которых восхищают роскошные фотографии и безупречно составленный информационный материал о всех фильмах, представленных на фестиваль в Канне».

«Синематограф Франсез» от 28 сентября с.г. писала: «СССР выпустил очень красивые брошюры о своих режиссерах, актерах и каталог основной продукции, представленной на фестиваль…» и т.д.

Вся эта литература была предварительно нами подготовлена в Москве и издана в Париже в течение десяти дней нашего пребывания.

18 сентября вечером в Канне состоялся грандиозный праздник, именуемый «Битвой цветов». Каждое государство, компания, фирма, общество, участвующее в фестивале, состязались в показе убранных цветами колесниц, символизировавших участвующую в фестивале страну или фирму. Наша делегация выстроила колесницу (декорировав для этой цели большую грузовую машину), изображавшую Кремлевскую стену со Спасской башней, сделанную из цветов и увенчанную горящей красной звездой. Высота башни достигала восьми метров. Когда колесница поравнялась с дипломатической ложей, из башни вылетели шестнадцать белых голубей, символизирующих мир. Наша колесница была встречена всеобщей овацией, и газеты, независимо от направления, писали:«Кавалькада»: «Советы очень хорошо подготовились к каннскому торжеству. В параде их экипаж был больше всех отмечен. Самые дорогие цветы, самые пахучие, самые величественные. Впереди из красных роз выделялся мотив «Мир — Кремль».

«Авенир»: «Колесница СССР привлекла всеобщее внимание. И нас ожидал сюрприз. Когда она проезжала перед официальной трибуной, из Кремлевской башни вылетели шестнадцать белых голубей, представляющих шестнадцать советских республик и символизирующих собой грандиозный, стойкий мир; тот мир, который должен обеспечить народам еще много прекрасных вечеров, подобных этому. Может быть, вылетев из Канна, они долетят до Парижа, чтобы опуститься в садах Люксембурга, на столах Мирной Конференции».

Во всех выступлениях наших делегатов подчеркивалась идея борьбы за мир. 19 сентября состоялось первое торжественное заседание жюри кинофестиваля, на котором должен был быть избран президиум жюри. Настроение было чрезвычайно напряженное. Перед этим заседанием — по нашей инициативе — собрались чехословацкие, польские, румынские делегаты, и мы решили действовать единым фронтом.

В начале заседания мы предложили избрать президентом Комитета жюри представителя Франции Гюйсмана, что и было единогласно поддержано всем составом жюри. После этого представитель Египта, явно инспирируемый англичанами, предложил избрать трех вице-президентов Комитета жюри — от США, СССР и Англии. Предложение было принято. Вице-президенты были избраны — от СССР и США. Когда наступила очередь голосовать за третьего вице-президента, которым должен был стать представитель Англии, мы подсказали представителю Чехословакии выступить с протестом против избрания третьего вице-президента от больших стран, так как среди вице-президентов не было ни одного представителя малых стран. Выступление делегата Чехословакии было поддержано большинством представителей малых стран, и предложение представителя Египта было провалено. Третьим вице-президентом избрали датчанина. На второй день делегат Египта был отозван и заменен другим. Это была победа против уже намечавшегося англо-американского блока.

На фестивале присутствовали кроме более трехсот журналистов со всего мира многие передовые писатели Франции и других стран. Среда них были Жорж Дюамель, Поль Элюар, Садуль, Муссинак, Кенн, Марион и другие. Они представляли Союз национальной интеллигенции Франции. Мы предложили им учредить «Премию Мира», независимо от призов, которые присуждал официальный фестивальный Комитет. Этот приз должен был быть присужден картине, которая ярче всех пропагандирует идею мира. Наше предложение было принято. Впоследствии «Премию Мира» получила кинокартина «Молодость нашей страны»3, помимо приза за лучшую хронику.

Демонстрация советских фильмов

"Каменный цветок", режиссер Александр Птушко

20 сентября состоялось торжественное открытие кинофестиваля — советской документальной картиной «Берлин». Картина прошла с большим успехом. Этому в немалоймере способствовала форма подачи картины, отличная от подачи картин всех остальных стран. По условиям Комитета фестиваля, представленные картины должны были быть показаны в национальных версиях, то есть на языке страны, где картина сделана. Для жюри фестиваля издавались специальные либретто, где излагалось содержание картины. Естественно, что картины во многом проигрывали при такого рода показе. Это особенно относилось к советским картинам, которые по своей идейной насыщенности и содержанию отличались от всех остальных картин, представленных на фестиваль, и требовали подробного раскрытия смысла и текста картины.

Фестивальный Комитет категорически воспрепятствовал нашему желанию переводить картину во время демонстрации при помощи микрофона и громкоговорителя. Ряд членов делегаций и жюри — англичанин, египтянин, швед и американец — категорически выступили против того, чтобы советские картины показывались с подробным переводом, мотивируя это тем, что все остальные страны не подготовились к такого рода показу и окажутся в неравных условиях. После шестичасовых прений и при нашем непреклонном требовании разрешить нам в качестве эксперимента показать только одну картину жюри согласилось попробовать наш способ демонстрации на фильме «Берлин».

Мы заранее выбрали в Париже (по рекомендации ЦК Французской компартии) высококвалифицированного переводчика, познакомили с нашими картинами и подготовили к такого рода работе. Демонстрация картины «Берлин» с переводом полностью оправдала себя. Картина доходила до зрителя не только через изображение — аудитория воспринимала и глубокий смысл, заложенный в тексте. Так, например, переведенные на французский язык слова товарища Сталина вызывали овации.

Вот что пишет «Лорен Дюсутэст» от 20 сентября: «Нет ничего более изнуряющего, чем присутствовать несколько часов подряд на сеансах, где вы ни слова не понимаете. Русские хорошо поняли это с первого дня, и они были единственными, пригласившими диктора для перевода фильмов. Лучшего они не могли сделать». «Патриот Дюние» от 21 сентября пишет: «Символический факт международного торжества открывается фильмом о Победе, без которой это торжество не могло бы состояться. Реализм взятия Берлина граничит с галлюцинацией. Снимки с натуры смонтированы с удивительной простотой. Взрывы от залпов двадцати двух тысяч пушек освещают экран с неописуемой силой. Переход через Одер под бомбами германских самолетов… Самолет взрывается в воздухе… Бои в развалинах города… Выстрелы в упор из окон… Все это создает иллюзию реальности, которую достигает только советское кино. Но что придает особое значение документальному русскому фильму — это человеческий фактор. В противовес американским фильмам, где солдаты фигурируют часто на одном уровне с техникой, во взятии Берлина победа достигается главным образом благодаря патриотизму, храбрости и выдержке человека».

Почти вся мировая пресса восторженно отозвалась об этой картине. Успех демонстрации с переводом был настолько очевиден, что жюри принуждено было согласиться разрешить такого рода показ остальным нашим картинам и всех других стран. Но реализовать эту возможность другие страны не смогли, так как не подготовились заранее.

Второй советской картиной, демонстрируемой на фестивале, был «Великий перелом»4. Картина имела успех, но во многих рецензиях встретила критическую оценку. Критиковали, главным образом, за медленность действия и крайнее многословие. Из членов жюри картина понравилась только президенту жюри Гюйсману. Третьим из советских фильмов был «Каменный цветок»5. На фестивале было представлено, кроме советских, еще шесть цветных картин — четыре американские и две английские. Все эти цветные фильмы была сняты по американскому способу «Техниколор». Мы, волнуясь, ждали, какую цветную программу покажут американцы и англичане, но, узнав, что лучшей из своей продукции они считают фильм «Цезарь и Клеопатра», мы предложили фестивальному Комитету учредить не существовавший до того приз «За лучшую цветную картину». Это предложение было поддержано американцами и англичанами, еще не видевшими наших цветных картин, и поскольку они были уверены в могуществе своей цветной монополии, то одобрительно отнеслись к идее приза «За лучшую цветную картину». Срочно была вызвана из Америки знаменитая Наталия Кальмус — главный руководитель цветных съемок в Америке и Англии, хозяйка монопольной компании по производству цветных картин «Техниколор».

Успех фильма «Каменный цветок» для иностранцев был совершенно неожиданным. Вот несколько выдержек из многочисленных рецензий. «Орор Дюсутэст» от 25 сентября: «Каменный цветок» — подлинный триумф. Это цветной фильм и нельзя, не посмотрев его, вообразить всю эту феерию оттенков, которые меняются на экране в соответствии со сценами и чувствами, выражаемыми персонажами. Это изобразительная фантасмагория. Гамма тональностей делает из фильма шедевр… «Каменный цветок» в настоящее время — триумф фестиваля…«

"Здравствуй, Москва!", режиссер Сергей Юткевич

«Ля нувель републик» от 26 сентября: «Подобно музыкальной симфонии, это симфония красок… В „Каменном цветке“ речь идет о хроматической музыке, рядом c которой слишком резкий „техниколор“ Александра Корды или Сесиля Де Милля6 только грубая, вульгарная пестрота… После „Молодости нашей страны“ советское кино удивило нас тем, что оно умеет ставить и разрешать абсолютно оригинальным способом проблемы цвета и открывать экрану новые пути в этой области».

Успех «Каменного цветка» превзошел все ожидания американцев и англичан. Наталия Кальмус, монополистка англо-американского цветного кино, пробыв два дня на фестивале, покинула Канн. Картине «Каменный цветок» был присужден международный приз «За лучшую цветную картину».

Чрезвычайный успех имела также цветная документальная кинокартина «Молодость нашей страны». Каждое появление товарища Сталина вызывало аплодисменты как жюри, так и зрительного зала.

«Ле Фигаро» от 6 октября: «Это самый лучший фильм из показанного ими (советскими кинематографистами. — Прим. ред.) до сих пор. На огромном московском стадионе народы Советского Союза празднуют победу… Грандиозная спортивная и хореографическая манифестация».

«Фрон насьон»: «Замечательный документ в красках. Этот фильм показывает прекрасное физическое и моральное состояние нового советского поколения. На московском стадионе тридцать шесть операторов направили объективы своих аппаратов на здоровых и веселых людей, являющихся выражением современной России».

«Ле патриот» от 5 октября: «Мужественная гармония поз, богатство контрастов между небом, ковром стадиона и нарядами гимнастов затмевают искусственную красочность наиболее претенциозных музыкальных фильмов… Это естественное и подлинное выражение моральной и физической стороны советской молодежи. Ни один из режиссеров Запада не смог бы запечатлеть такого энтузиазма и радости жизни».

Кинокартина «Зоя»7 была принята хорошо. Пресса уделила большое внимание исполнительнице главной роли Водяницкой. В ее лице иностранцы впервые увидели живую советскую «кинозвезду», и это было предметом горячих обсуждений и подлинной сенсацией. Картина «Здравствуй, Москва!»8 имела хорошую прессу, но в ряде газет по-явились рецензии, ставящие под сомнение участие самодеятельности в этой картине. Рецензенты не верили, что такое высокое качество исполнения доступно московским школьникам. Многие утверждали, что это или талантливые лилипуты, или вундеркинды.

«Белый клык»9 имел большой успех на фестивале. Некоторые члены жюри, главным образом англичане, намеревались этой картине присудить национальную премию как за лучшую из советских картин, вместо выдвинутой нами картины «Великий перелом». Это был явный политический ход правой части жюри.

С большим интересом была принята на фестивале научно-популярная картина «Солнечное племя»10.

По ходу фестиваля внимание прессы и общественности к советским картинам все более и более усиливалось. Если в начале фестиваля пресса молчала о советской кинематографии, пытаясь бойкотировать ее, то постепенно заговор молчания стал прорываться, рецензенты вынуждены были констатировать силу советских картин.

Советская делегация оказалась в центре внимания фестиваля. Даже правая пресса, за исключением нескольких газет, купленных американцами, вынуждена была положительно отозваться о советских картинах. Зa последние две недели было написано небывалое для советских картин количество рецензий и отзывов — более пятисот.

Успех советских фильмов и борьба вокруг них в фестивальном Комитете и в президиуме жюри Советская кинематография впервые была представлена за границей таким широким фронтом и в таком разнообразии жанров, как на этом фестивале. Дело в том, что до фестиваля советские картины, за некоторым исключением, не охватывали широкую прокатную сеть во Франции, Англии, США и других странах. В лучшем случае некоторые из них, как, к примеру, «Радуга», прорывались в один или два хороших столичных кинотеатра. Советские картины в этих странах обычно смотрит определенная, просоветски настроенная часть населения, сочувствующая нам; большинство же не видят советских картин в силу существующей прокатной монополии национальных компаний, а также наличествующей антисоветской прокатной блокады. Все лучшие кинотеатры в этих странах находятся в руках нескольких монопольных компаний, блокирующих советские фильмы. Так, например, в США компанию «Парамаунт» возглавляют чикагские гангстеры братья Балабаны, во главе крупнейшей в мире прокатной компании «Метро-Голдвин» (ЛОУ) стоит Луи Майер, ближайший друг и сподвижник Херста. В Англии 70 процентов проката находится в руках Артура Ранка — мукомольного «короля», личного друга Черчилля.

Во Франции компания «Пате» до войны владела наибольшим количеством кинотеатров. Сейчас американцы, не жалея денег, стремятся любыми средствами овладеть французским прокатом, что даст им право хозяйничать в Бельгии, Дании, Голландии, Швеции, Швейцарии и т.д. По существу, до Каннского фестиваля советская кинематография никогда не выходила на международную арену на равных условиях с США, Англией и Францией. Наш прокат носил любительский характер, мы профессионально не занимались вопросами проката в этих странах и поэтому не в состоянии были вступить в борьбу за влияние нашей кинематографии на широкие слои населения этих стран. В силу этого для большинства присутствующих в Канне — а там присутствовали крупнейшие представители всей мировой кинематографии — успех советской кинематографии оказался полной неожиданностью. Вот что писали по этому поводу некоторые правые газеты.

«Орор дю Сютист»: «До этой ужасной войны кинопромышленности в СССР, можно сказать, вовсе не существовало. То ли тому виной революция, которая разрушила страну, отсутствие ли предпринимателей, недостаток студий, нехватка материалов, артистов — мы не можем ответить с уверенностью на эти вопросы. Единственное, что мы можем отметить, — то, что иностранная конкуренция сыграла свою роль. Советы со всей силой боролись со всякими трудностями и восторжествовали. Сегодня советская продукция самая волнующая — она родилась из войны. Мы сталкиваемся со страстью, с огнем, картины очень живые и часто необычайно художественны… Право, мы должны приветствовать, без ложного стыда, возрождение советского кино». «Л’етуаль дю суар»: «Несколько дней назад я утверждал совершенно серьезно, что до международного фестиваля в Канне указывалось на упадок советской кинематографии. Но жюри в Канне, как всем известно, присудило „Битве на рельсах“11 международный приз, в то время как СССР получил лавровые венки и международные призы по всем номинациям (приз автору, приз за документальный фильм, „Премия Мира“ и другие), не считая национального приза, присужденного каждой участвующей стране. Понятно, конечно, что я сейчас делаю хорошую мину, и это компенсирует меня. Но я знаю кое-кого, чьи мины много хуже моей. Это у голливудцев, ибо, не считая мелкого приза, присужденного Лей Миланду, голливудцы возвращаются восвояси явно неудовлетворенными пораженцами…»

«…Стратегия! Перед лицом стратегического наступления СССР в Канне видно, что американцы не приняли достаточно серьезных мер, понадеялись на себя, у них было недостаточное число торговых и дипломатических представителей, а господа официальные представители имели немаловажное влияние на решение жюри. Так, например, когда после технического инцидента, прервавшего показ „Берлина“, русские представители угрожали упаковать чемоданы, графу Деербемонту потребовалось употребить много красноречия, подкрепленного солидными обещаниями, чтобы заставить их отказаться от своего намерения».

Как указывалось выше, состав фестивального жюри был чрезвычайно разношерстным по своим политическим принципам.

Такое положение вещей давало возможность влиять на мнение жюри. Это учитывали представители многих стран и принимали всевозможные меры давления на жюри. Нам пришлось учесть существующую обстановку и со своей стороны также влиять на решение жюри. За кулисами фестивального Комитета и президиума жюри шла энергичная индивидуальная обработка членов жюри и других авторитетных лиц. Одной из распространенных форм по завоеванию общественного мнения в Канне было устройство торжественных приемов. Каждая страна старалась устроить наилучший прием, наиболее роскошно и интересно обставленный. Приемы подробно описывались прессой, в результате чего уровень приема определял в известной мере авторитет его устроителей. Наш прием был организован после англичан, американцев и французов. Он был назначен на день, когда должна была состояться премьера американских картин, причем они намеревались показать две свои лучшие картины. Фестивальная публика проявила исключительный интерес к советскому приему. Наша делегация, состоящая из творческих работников, постаралась подготовить прием, отличный от остальных и в подлинно русском стиле. Прием советской делегации так заинтересовал участников фестиваля, что премьера американских картин была сорвана, туда не явился не только ни один из членов иностранных делегаций, но даже ни один из членов жюри.

Вот что писал «Пари Сyap»: «B отеле „Мартинез“ русская делегация приняла звезд, делегатов, дипломатов и журналистов. Вечер этот, несомненно, был одним из самых ярких, которые состоялись во время фестиваля…»

Наш прием посетили три французских министра, министры иностранных дел Швеции и Австрии, послы, художники, режиссеры и т.д. Специально на прием прилетел тов. Богомолов. При входе в зал каждому приглашенному наши артистки прикалывали красный флажок с золотой надписью на французском языке: «Искусство должно служить делу мира». На другой и в последующие дни многие из побывавших у нас на приеме ходили по Канну с этими флажками, очевидно, имея в виду показать, что им была оказана честь быть приглашенными на советский прием. Американский представитель Смитт заявил через прессу протест против якобы умышленного срыва советской делегацией премьеры американских кинокартин. Американская премьера состоялась на второй день, но была обречена на провал. Как оказалось, наш прием довольно сильно повлиял на умы фестивальной общественности.

После этого наступил этап, когда мы занялись изучением настроений отдельных членов жюри и поставили себе целью выяснить, на кого мы можем рассчитывать при голосовании в жюри. Мы приглашали в отдельности каждого из членов жюри и других официальных лиц, влиявших на мнение жюри, прощупывая их настроения и взгляды на картины и т.д. За четыре дня до начала заседания жюри по присуждению премий мы пригласили в одну из деревушек близ Канна президента жюри Гюйсмана, членов жюри от Италии, Дании, Бельгии, Индии и США на специально устроенный русско-грузинский обед. Мы позвали таких гостей, на которых имели основание рассчитывать получить их голоса при присуждении премий. Обед прошел в теплых и дружеских речах и подтвердил правильность нашего расчета.

Вот письмо, присланное мне президентом Комитета жюри Ж. Гюйсманом:

«Дорогой господин вице-министр!

Не знаю, как благодарить Вас за Ваше любезное внимание, которое меня бесконечно тронуло, и не могу передать Вам, насколько я был взволнован Вашим письмом. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы показать нашим советским друзьям, как мы восхищались их усилиями и как мы оценили их инициативу и их творчество. Я уверен, что мы завязали с членами Вашей делегации дружеские связи, которые будут крепнуть с каждый годом«… Особо следует остановиться на члене жюри от Америки Аэрис Бери, являющейся директором американского национального киномузея и библиотеки. С ней я был знаком еще в мою бытность в Голливуде в 1943-1944 годах. Она была известным прогрессивным кинодеятелем, настроенным просоветски. Американское правительство и кинодельцы послали ее в Канн как видного общественного кинодеятеля. Аэрис Бери перед голосованием жюри сказала нам: «Я не могу пойти против моей совести и голосовать за американскую и английскую кинематографию, проповедующую дегенерацию человечества, против советских фильмов, идеи которых являются надеждой передового человечества». За два дня до заседания жюри мы вторично встретились с представителями Чехословакии, Польши, Румынии, с которыми оговорили, за какие картины голосовать совместно. Таким образом, перед голосованием призов мы располагали наибольшим влиянием в Комитете жюри. Президент жюри Гюйсман, увидев такую расстановку сил и, видимо, боясь, чтобы Франция не оскандалилась в результате голосования, предложил нам заключить блок и заранее договориться, какие призы кому присудить, за какие картины голосовать, и эту тактику проводить на заседаниях жюри.

На заседании жюри разгорелись споры вокруг вопроса: что считать критерием присуждения премии. Англичане и их сателлиты требовали положить в основу принцип чистого искусства и присуждать премии картинам, которые наибольшим образом развлекают зрителя. Второй принцип, отстаиваемый делегатом СССР тов. Герасимовым, требовал критерием оценки брать идейность картины и ее службу демократическому человечеству.

После тридцатишестичасового заседания жюри были присуждены СССР восемь премий (из них одна национальная, шесть международных и одна «Премия Мира»). Пять — Франции, по три — США и Чехословакии, а остальные десять стран получили по одной национальной премии, то есть за одну лучшую картину своей страны. Таким образом, СССР вышел на первое место. Характерно отметить, что во время вручения призов, когда советскому представителю пришлось под овации всего зала чаще всех подниматься на трибуну, делегация США во главе со Смиттом демонстративно покинула зал.

Победа советских картин была прежде всего победой советских идей. Подводя итоги фестиваля в Канне, можно сказать, что фестиваль явился своеобразным плацдармом борьбы двух противоположных идеологий — прогрессивно-демократической и буржуазно-реакционной. Эта последняя стремилась увести человечество в область мистики, клинического психоанализа, наркомании и зубоскальства, приправленного порнографией. Это была так называемая развлекательная тенденция, но по существу сугубо пессимистическая по своим настроениям. Эту тенденцию наиболее ярко представляло американское кино. Так, например, американская картина «Потерянный отдых»12, получившая в 1945 году в Голливуде четыре «Оскара» (за сценарий, режиссуру, актерскую игру и работу оператора), по содержанию является биографией алкоголика. Идея картины — модная для современного американского искусства: можно ли излечить алкоголизм или же алкоголизм — неискоренимое зло человека. Авторы картины делают весьма пессимистический вывод.

Вторая картина, которой козыряли американцы, — «Свободный человек»13 с участием популярнейшего актера Дени Кея. Юмор этого актера сейчас так популярен в США, как некогда юмор Чаплина, только разница в том, что это, буквально, юмор кретина. Образ Дени Кея воплощает в себе самые типичные черты сегодняшнего американского обывателя. В картине актер в продолжение двух часов гримасничает, икает, издает неприличные звуки, говорит всякие двусмысленности. На фестивале зритель подавленно смотрел на этот юмор и многие, не досмотрев картину, уходили, глубоко оскорбленные.

Пессимистические настроения и мистические сюжеты с трагическим концом также наличествуют во многих английских и французских картинах. Идеи безысходности стали доминирующим фактором в послевоенном англо-американском кинематографе. Никогда еще Голливуд не представал перед миром в таком творческом убожестве, как на Каннском фестивале. Об этом говорила большая часть мировой прессы. Это было первое поражение Голливуда на международных кинофестивалях.

Неожиданностью для кинематографического мира было появление хороших картин итальянского, мексиканского и швейцарского производства. Эти картины сделаны под явным влиянием советских мастеров. Такие, как «Рим — открытый город»14 о партизанском движении в Италии, представляют подлинный интерес.

Следует отметить еще одно явление, которое вскрылось на Каннском фестивале. Среди почетных гостей оказались двое священников, представляющих Ватикан. Только при просмотре большинства картин на фестивале нам стало ясно, почему Ватикан заинтересован фестивалем — примерно в 70 процентах картин, представленных на фестивале, вплоть до картин о партизанском движении, действующими лицами были священники всех мастей и рангов. Участие католических персонажей стало обязательным для большинства картин мировой продукции. В итальянских и швейцарских картинах показаны в одном ряду борцов против фашизма священники и коммунисты. Никогда влияние католической церкви не было столь велико в кино, как это наблюдается в 1946 году. Это отмечали многие иностранные участники фестиваля.

После победы советской кинематографии на фестивале к нам неоднократно обращались отдельные творческие работники и крупные кинокомпании с предложением организовать совместное франко-советское кинопроизводство, имеющее целью противопоставить себя американской киноэкспансии в Европу. 5 октября ко мне явилась официальная делегация ассоциации французских кинопродюсеров во главе с представителем Министерства информации (ведающее кинопромышленностью во Франции) с предложением заняться укреплением франко-советского киносотрудничества, организацией совместного кинопроизводства и проката. Делегаты прямо заявили, что в этом сотрудничестве они видят единственный выход спасения французской национальной кинематографии от американской киноэкспансии. Одно мое интервью по вопросу советского кинопроката стало предметом широкого обсуждения французских кинематографистов и было истолковано американцами как антиамериканское и поэтому весьма доброжелательно встречено французами.

Результат фестиваля также сказался на резко увеличившемся интересе к советским картинам со стороны ряда крупных прокатных компаний Бельгии, Швеции, Швейцарии, Норвегии и других. Представители этих стран обращались с рядом предложений по поводу расширения проката советских картин в своих странах. Следует отметить, что успех советских картин на фестивале сразу резонировал и в США, где, как известно, продвижение наших картин чрезвычайно затруднено. Появление в Нью-Йорке картины «Великий перелом», получившей высший приз фестиваля, ознаменовалось кассовым успехом, перекрывшим все шедшие до того советские картины, в том числе и «Радугу». 7 октября закончился фестиваль в Канне, и 8 октября мы устроили в Париже фестиваль советских картин, получивших международные призы. Фестиваль открылся картиной «Берлин» в одном из лучших залов Парижа — в театре «Маринэ». На открытие фестиваля был приглашен дипломатический корпус, деятели французской культуры, французские министры, от СССР представительствовали тт. Вышинский, Мануильский и Богомолов. Перед входом в театр был выстроен почетный караул французской национальной гвардии. Затем началась Неделя показа советских картин в самых больших кинотеатрах Парижа — «Плиер» и «Гомон», вмещающих по три тысячи зрителей. Для рекламы этого фестиваля мы установили в Париже шестьдесят больших стендов, оклеенных живописными плакатами советских картин. Успех был исключительный. Картины сопровождались неоднократными овациями.

В период Каннского и Парижского фестивалей я трижды докладывал тов. Молотову о результатах фестивалей.

Итоги кинофестиваля и вопросы дальнейшей организации советского проката в Европе Оба фестиваля — Каннский и Парижский — создали предпосылки для расширения проката советских картин в европейских странах, где до сих пор прокат был затруднен или сильно сужен.

Сейчас наступил второй этап работы с советскими картинами, когда нужно закрепить результаты, достигнутые на фестивале. Существовавшая до сих пор система и методика проката советских картин в зарубежных странах устарела и должна быть изменена. Сегодня уже нельзя работать такими кустарными методами, какими мы работали во Франции, Англии и в остальных странах, исключая Польшу и Балканы, где существуют особо благоприятные условия для проката наших картин.

Изменение существующего положения нашего проката должно начаться, во-первых, с подбора кадров представительства «Совэкспортфильм». За малым исключением зарубежные работники «Совэкспортфильма» не имеют достаточного представления о системе проката фильмов в буржуазно-капиталистических странах. Прокат фильмов — это сложная система эксплуатации картин в условиях жесткой не только экономической, но — для советских картин — и политической конкуренции.

До сих пор при подборе работников «Совэкспортфильма» руководствовались только формально-анкетными данными, не требуя политических и деловых качеств от посылаемого на загранработу.

Второе, что необходимо изменить в прокате советских картин за рубежом: от системы пассивного проката — то есть когда прокат наших картин находится в зависимости от мелких кинопрокатчиков и владельцев хороших кинотеатров, как известно, определяющих успех картин, — перейти к системе активного проката, то есть к организации смешанных больших компаний, которые могли бы покупать или брать в аренду в столичных городах хорошие кинотеатры. Без такого рода театров широкий прокат невозможен. Приобретение кинотеатров после войны было деломнетрудным. Сейчас американцы бросают колоссальные деньги, чтобы скупить все лучшие кинотеатры Европы. Если они достигнут этого, то будут полностью контролировать европейский кинорынок (исключая Балканы) и прекратят доступ советских картин. Существующие политические противоречия между американскими, французскими и другими странами дают нам еще возможность приобрести или получить в аренду ряд хороших кинотеатров. Эти вопросы могут быть решены за счет поступлений от наших картин. Существующая практика посылки в каждую страну своего независимого представителя «Совэкспортфильма» в сегодняшних условиях устарела и требует изменения. Нужно все усилия кинопропаганды сосредоточить в решающих странах. Так, например, Париж, как указывалось, определяет прокатную политику для таких стран, как Бельгия, Норвегия, Швеция, Голландия, Дания, Швейцария, Алжир, Марокко, Египет и западная зона Германии. Поэтому целесообразно организовать в Париже основную прокатную базу с дубляжной студией, переводящей картины на языки этих стран.

В Париже нужно сосредоточить лучших наших работников проката, откуда они будут контролировать остальные страны. Практически нашему представителю в Бельгии или Швеции, или Голландии нечего делать. Гораздо легче в эти страны продвигать наши картины через парижские прокатные каналы. Возражения о якобы сложности общения между этими странами опровергаются практическим положением вещей.

Вопросы закрепления и расширения нашей пропаганды средствами кино в этих странах требуют срочного решения и коренной перестройки.

Срочность решения вопроса о пропаганде советских идей в зарубежных странах средствами кино приобретает острую необходимость в связи с развернутым наступлением американцев на европейский кинорынок, наступлением, которое носит отнюдь не коммерческий характер. Вот выдержка из обращения ассоциации кинопредприятий, подписанного ее председателем, Эриком Джонстоном, к г-же Рузвельт:

«…В результате опыта последней мировой войны теперь получила общее признание мысль о том, что из всех когда-либо изобретенных средств распространения новых идей, информации и улучшения взаимного понимания между отдельными народами кино является самым могучим. На кино уже больше не смотрят как только на орудие массового развлечения. Его способность информировать, просвещать и учить только теперь начинает осознаваться».

Старания заместителя Джонстона Смитта начать строительство крупнейшей в Европе франко-американской студии в предместьях Парижа также говорят о ясных намерениях американцев захватить политические позиции пропаганды.

На мой взгляд, в целях противодействия англо-американской пропаганде в Европе было бы целесообразно удовлетворить просьбу ряда левых и коммунистических групп творческих киноработников Франции, помочь их национальным усилиям в создании картин, направленных своим политическим острием против реакции и англо-американского блока. Для оправдания экономического существования таких картин необходимо, чтобы они прокатывались не только во Франции (где картины себя не оправдывают), но и в странах, где имеется наша прокатная монополия, в том числе и в Советском Союзе. Нам придется в год покупать до десяти таких картин.

Они также просят оказать им помощь в продаже цветной пленки на несколько картин, что даст им преимущество перед существующей во всем мире цветной монополией американцев. Сегодня мы располагаем таким количеством цветной пленки, что имеется возможность эту просьбу удовлетворить.

В нашем распоряжении в послевоенной Европе имеется три киностудии — Берлинская, Венская и Пражская. Последняя нами используется для съемки тех советских картин, каковые по условиям сложности декораций и цвета не могут быть сняты на отечественных студиях. В данное время в Берлине и в Вене сосредоточилось большое число немецких и австрийских творческих киноработников, и, если не дать им работу по своей специальности, они уйдут к американцам, которые организуют производство кинокартин в Баварии и в американской зоне Австрии. В настоящее время в Берлине создано акционерное общество ДЕФА, где 50 процентов акций принадлежат нашим организациям. Это общество пытается снять несколько картин, но средства его ограничены. Пока это только робкие шаги. Возможно, было бы целесообразно для расширения условий нашей пропаганды в Германии и Австрии сейчас развернуть там более широко производство кинокартин. Производство это политически и экономически будет контролироваться нами. Если мы возьмем под наше влияние часть французской кинематографии и организуем широкое производство кинокартин в Германии и Австрии, в нашей зоне оккупации, то надо полагать, что ключевые позиции кинопропаганды в странах Европы будут принадлежать нам.

Руководитель советской делегации

М. Калатозов

14 ноября 1946 года

№ 1099 с

Публикация В. Фомина

1 В 1946 году между представителем французского правительства Л. Блюмом и министром торговли США Д. Бернсом состоялись переговоры о границах проката американских фильмов, дискриминирующие, по сути, национальное кино. — Здесь и далее прим. ред.

2 Все приводимые ниже выдержки из иностранной печати взяты из газет некоммунистического направления, так как коммунистическая пресса, естественно, была весьма положительной.

3 «Молодость нашей страны» (1946) — цветной полнометражный документальный фильм. Режиссеры С. Юткевич, И. Посельский, И. Венжер.

4 «Великий перелом» (1945) — фильм Ф. Эрмлера.

5 «Каменный цветок» (1945) — фильм А. Птушко.

6 Александр Корда — крупнейший английский постановщик лучших цветных фильмов Англии. Сесиль Де Милль — родоначальник цветной кинематографии в Америке.