Арт-мейнстрим как зеркало зрительских ожиданий

Дени Вильнёв – национальное достояние Канады и любимчик фестивалей, где исправно получает призы. Его «Пожары», номинированные на «Оскар», добрались до Москвы. Алексей Медведев, программный директор отменного четырехдневника «2-in-1», справедливо включил этот фильм в конкурс, понимая, что знакомить столичную публику стоит не только с радикальными или бескомпромиссно концептуальными лентами, но и с теми, которые пользуются гораздо более масштабным спросом. Причем даже в среде профессионалов.

Ниша арт-мейнстрима в фестивальных программах расширяется, и это симптом.

Если не зараженности смертельным вирусом авторского кино, то его очевидной дистрофии. Никто, включая читателей Ролана Барта, никогда не верил в смерть автора. Но почти все – чем дальше, тем сильнее – жаждут историй, более или менее прихотливо рассказанных. Эта потребность именно в историях, эмоциональных, социально актуальных, зрелищных, далеких от изобразительного минимализма, воссоединяет любителей общедоступного художественного кино и фестивальный истеблишмент. «Пожары», снятые по пьесе Важди Муавада, отвечают этому тренду со всей возможной серьезностью. При этом романные или сериальные перипетии – сегодня, как ни странно, они породнились – этого фильма аранжированы режиссером по законам образного высказывания. Результат: арт-мейнстрим, который я уже однажды сравнивала с бизнес-ланчем, то есть с удешевленной, часто вкусной, а главное, всем доступной услугой хорошего ресторана.

В основе «Пожаров» -- душещипательная и одновременно перверсивная (не прошедшая мимо инцеста) история. Погруженная в мифологическую и одновременно реальную среду, она рассказывает о семейной драме, о национальных, религиозных проблемах, о войне и мире, о противостоянии севера/юга. В этой камерной, претендующей на эпический размах картине есть, кажется, всё, о чем снимают, что обсуждается в современном обществе, что волнует любого человека, живущего в опасном мультикультурном мире. Этакий дайджест современной проблематики, а также образности, рассказан сквозь коллизии канадской семьи и поделен на главы. Часть из них происходит в Канаде. Другая – ретроспективная – на условном Ближнем Востоке, откуда родом мать канадских близнецов и где она пережила страшные события (презрение деревенской среды, потерю ребенка, убийство любовника, войну, тюрьму, изнасилование) прежде, чем оказаться в Канаде. Она оставляет своим двадцатилетним детям письма, которые юноше и девушке после ее смерти передает нотариус, и завещает найти их отца и брата. О них, понятно, близнецы ничего не знали, но отправляются поочередно на этот условный Восток, чтобы выполнить просьбу умершей матери, которую зовут Наваль. Тем более что она просила надгробный камень ей поставить только после разгадки семейной тайны. Эффектная завязка перебивается историей Наваль, христианки с Востока, полюбившей мусульманина, от которого она родила мальчика (и которому была сделана татуировка, чтобы его можно было опознать в конце фильма), отправленного в приют, позднее разрушенный боевиками из местных христиан. Наваль вступила на тропу терроризма, убила, втеревшись в доверие, лидера правых христианских сил, попала в тюрьму, где была изнасилована подросшим сыном-палачом, о чем, конечно, не знала, но, когда увидала в канадском бассейне (место действия понадобилось режиссеру, чтобы показать его татуировку зрителям и героине) своего насильника и сына, то получила инсульт. Однако успела перед смертью написать письма детям, родившимся в тюрьме. Не правда ли, похоже на сериал? Но Дени Вильнёв работает не грубо, увлекая зрителей экзотикой мрачного Востока, террористическими акциями, зловещей тюрьмой, мучительными родами, переживаниями молодых канадцев, отправленных в интригующее путешествие в прошлое своей матери, а также ролью добродушного нотариуса, у которого Наваль работала секретаршей.

Мифологизируя, схематизируя, несмотря не смотря на подробную, заковыристую фабулу, и добавляя пряностей (инцестуального пошиба) в коллизии востока/запада, отраженные в семейной истории, Вильнёв действует наверняка. Но меня этот зрелищный верняк не очень-то радует или удивляет. Хотя рука так и тянется поддержать оператора Андре Тюрпена, а также одобрить актрису Любну Азабаль, с артистичным достоинством прожившей роль своей молодой и постаревшей героини-страстотерпицы.