Раиса Фомина: Видимость и реальность. Государство и артхаус

Беседу ведет Елена Паисова

Елена Паисова. В журнале «Искусство кино» (№ 10 за 2007 год) была опубликована дискуссия на тему: «Почему российское кино не конвертируется?» Вы говорили об отсутствии поддержки со стороны государства, Министерства культуры и Министерства иностранных дел. Изменилось ли что-нибудь с тех пор?

«Возвращение», режиссер Андрей Звягинцев

Раиса Фомина. К сожалению, все осталось по-прежнему. Производится очень мало фильмов, которые могут считаться относительно конвертируемым товаром. Но ни государству, ни Министерству культуры не нужно серьезно продвигать отечественные фильмы за рубеж. Это не первоочередная задача. Если что и делается, то в основном для галочки. Никакой серьезной концепции в этом вопросе не существует. Есть лишь несколько заинтересованных продюсеров, которые в силу того, что снимают фильмы с потенциалом выпуска их за рубежом или хотя бы показа на международных кинофестивалях, считают своим долгом финансировать этот вид деятельности. Многочисленные дискуссии и споры на эту тему ничего не дают.

Государство финансирует проекты очень избирательно, но по какому принципу происходит этот отбор, вряд ли кому-нибудь понятно. Во многих странах режиссеры, получившие международные призы, могут, по крайней мере, получить поддержку на следующий проект. У нас Министерство культуры не интересует судьба режиссеров Звягинцева, Аристакисяна. Да что там эти молодые — судьба Балабанова тоже мало кого волнует.

«Дикое поле», режиссер Михаил Калатозишвили

Е.Паисова. Повлияла ли нынешняя политическая и экономическая ситуация в стране на развитие индустрии российского артхаусного кино?

Р.Фомина. Мы уже видим результат этого влияния. Если и в более благополучные времена было трудно найти средства, то о чем можно говорить сейчас? Впрочем, во всем мире сегодня сложная ситуация с финансированием, и тем не менее в других странах артхаус занимает свою нишу — есть специальные фонды, организации, которые как-то обеспечивают эту индустрию, кинотеатры, которые эти фильмы прокатывают. Во Франции, например, часть денег от проката идет на производство новых картин: прокат кормит производ-ство. А у нас государство финансирует коммерческие ленты, которые и без поддержки принесут большие сборы. А если картина явно некоммерческая, то за финансирование приходится бороться. И это всегда неравный бой. У государства не должно быть «любимчиков», которых оно кормит, и изгоев, которых игнорирует. Это же не частная контора. Отношение государства к режиссерам — отдельная тема. Вспомните Звягинцева, первый фильм которого «Возвращение» получил все возможные призы, кроме «Оскара». И принес славу России. Государство не дало средств ни на производство, ни на выпуск фильма в прокат в России, ни на его продвижение за рубежом. Следующая картина Звягинцева, «Изгнание», была опять сделана без государственной поддержки продюсером Дмитрием Лесневским. Фильм получил признание на кинофестивале в Канне. Ни один чиновник Министерства культуры не поздравил режиссера, продюсера или актера Константина Лавроненко, удостоенного престижнейшей награды — приза за главную мужскую роль. «Изгнание» тоже трудно было выпустить, так как Министерство культуры не нашло возможность поддержать картину в прокате. Некоторые кинотеатры бойкотировали фильм, например, с трудом удалось получить один утренний сеанс в кинотеатре «35 мм», тогда как экран кинотеатра был заполнен второсортными фильмами. Но что творится в отечественных кинотеатрах и какая система отношений работает в этой сфере — это отдельный вопрос. Представить, что кинотеатры во Франции откажутся брать французский фильм, получивший приз на крупном международном фестивале, просто невозможно.

«Изгнание», режиссер Андрей Звягинцев

Е.Паисова. Видимо, дело не только в политике. Многое ведь зависит и от публики.

Р.Фомина. Конечно, наша публика уже отвыкла смотреть и воспринимать хорошее кино. Люди не хотят сопереживать, чувствовать, размышлять. Даже последнее прибежище современного отечественного киноискусства — программа «Закрытый показ» на Первом канале, которая существует благодаря киноману Константину Эрнсту, принимает уродливые формы — в угоду массовому необразованному зрителю. Меня поражает, как проходит обсуждение представляемых фильмов. Ведущий программы Александр Гордон приглашает необразованных в области культуры и кино людей, которые, не стесняясь, оскорбляют режиссеров и других создателей картины, критикуют их работу с позиции обывателей, не стыдясь своего невежества.

Особенно груб и жесток ведущий бывает с самыми талантливыми режиссерами и достаточно мягок, когда показывает средние по качеству и мастерству фильмы. И это единственная программа, где можно хотя бы попытаться объяснить зрителям, в чем достоинства этих так называемых «трудных» фильмов. Особенно сейчас, когда уничтожен Музей кино, воспитавший за многие годы настоящих киноманов и людей, которые понимают значение кино не только как развлечения для малограмотных и не желающих думать зрителей.

Е.Паисова. Но сейчас многие говорят о том, что и европейский артхаус превратился в модный бренд, несколько обезличился. Та же тенденция наблюдается и в российском артхаусе.

«Шультес», режиссер Бакур Бакурадзе

Р.Фомина. Я не согласна. Есть плохое и хорошее кино. Артхаус предполагает фильмы, сделанные талантливыми режиссерами. Это прежде всего — режиссерское высказывание. Его личное, авторское видение мира. Повсюду сейчас независимые режиссеры снимают простые истории о простых людях. Это кино понятно и близко каждому человеку в любой стране. В нем показаны живые люди, их жизнь, чувства, судьбы, а не фантастические другие миры, космос, инопланетяне. Европейский зритель к такому кино привык, он умеет сочувствовать героям и воспринимать такое кино. Да и не только европейский. Посмотрите, какой успех у скромного фильма Клинта Иствуда «Гран Торино» в Америке. Или «Натюрморт» Цзя Чжанкэ: во Франции его посмотрели 300 000 зрителей, а в России — 5000.

Е.Паисова. А как относятся сами режиссеры к тому, что происходит?

Р.Фомина. Видя, что зрители инертны, что никому не интересна их работа, что поддержки от государства ждать бесполезно, некоторые талантливые люди уходят из профессии, начинают заниматься чем-то другим. Например, Марина Цурцумия, замечательный режиссер, которая сняла фильм «Только смерть приходит обязательно», ушла в ресторанный бизнес.

Может, я идеализирую, может, жизнь и должна быть такой жесткой, и выживать должны сильнейшие. Но я не уверена, что это так. В европейских странах, несмотря на все трудности с поиском средств, есть поддержка — существуют различные фонды, которые спонсируют производство картин. У нас же существует только Министерство культуры.

«Кремень», режиссер Алексей Мизгирев

Е.Паисова. Можно ли все же говорить о каких-то прорывах в нашем артхаусе? Ведь появляются молодые режиссеры, заслуживающие внимания?

Р.Фомина. Честно говоря, не представляю, что может сделать в кино сегодня режиссер, выпускник ВГИКа, когда у него за время учебы нет возможности снять ни одного кадра — не то что фильма — на кинопленке. Посмотрите, какие работы снимали во ВГИКе как курсовые и дипломные Элем Климов, Александр Сокуров, Андрей Тарковский...

Конечно, приходят молодые одаренные режиссеры с интересными, свежими идеями. Это образованные люди с сильным характером, готовые бороться и рисковать. Люди с богатым жизненным опытом. Им удалось проявить себя и доказать, что они способны делать хорошее кино. Хочу назвать прежде всего Бакура Бакурадзе, Алексея Мизгирева, Игоря Волошина, Георгия Ова-швили. Они не боятся исследовать жизнь, поднимать волнующие темы. Но пробиваться им очень трудно, и я не знаю, что их ждет в будущем.

Е.Паисова. Многие говорят о кризисе драматургии, отсутствии новых тем и сюжетов. С чем это связано?

Р.Фомина. Главным образом, с кризисом в самой жизни, в умах людей. Они потеряны, они не понимают, что происходит, куда идти и что делать. Мораль уничтожена, ценности отринуты, человеческие отношения разрушаются, нет взаимопонимания. Люди не отвечают за свои слова и поступки, воруют, лгут, предают. И, самое страшное, считают, что это нормально, даже бравируют этим. Раньше это скрывали, а теперь никто не видит в этом ничего зазорного, наоборот, все выставляется напоказ. Сегодня все хотят красиво жить. Никому нет дела до того, что творится вокруг. Неудивительно, что это отражается на кинематографе. И на том, как его воспринимают.

Вот, скажем, Михаил Калатозишвили снял «Дикое поле» — философскую картину о том, что у некоторых людей есть совесть, что они способны искренне любить ближних, жертвовать собой ради других. В обществе его героя сочли за идиота — именно так о нем говорили на обсуждении картины в программе «Закрытый показ». Умные — это те, кто умеет красиво и богато жить. Зрители не хотят видеть на экране реальную жизнь. Да и мало кто осмеливается показать им это, поднять по-настоящему важные темы. Все боятся быть осмеянными. Это касается и режиссеров, и сценаристов. Алексей Балабанов нащупывает какие-то темы, потому что он очень остро чувствует, что происходит в современном обществе. Но у людей это вызывает отторжение.

Е.Паисова. Какой выход вы видите?

Р.Фомина. Прежде всего, необходим механизм, регулирующий кинопроизводство, и заниматься разработкой такого механизма должно государство. Нужна четкая, построенная на прозрачных принципах система, разумная политика в сфере кино. Должны появиться люди, которые всерьез займутся этим. Без помощи государства кинопроизводство не может развиваться.

Если наше кино не интересно нам самим, то почему им заинтересуются в других странах? Зачем иностранные дистрибьюторы станут покупать наши фильмы?

В целом удручающее положение российского кинематографа говорит об уровне культуры страны, о состоянии здоровья нации. Ведь от того, насколько развито искусство, зависит и уровень развития общества. Когда я только начинала работать, не было ни налаженной системы проката, ни кинотеатров. Со временем все это появилось и развилось, но обрело искаженные формы, и мы видим пугающие последствия такого развития. Пока рано говорить о каких-то реальных изменениях к лучшему. Положительная динамика возможна только при условии, что государство всерьез займется разработкой четкой и грамотной политики в отношении кинематографа.