Гэнки Кавамура и Кадзунари НиномияДавайте вместе выясним, о чем этот фильм

Когда я узнала о том, что наше интервью состоится, я решила сама сыграть в игру-первоисточник, хотя, честно признаться, не являюсь фанаткой игр. И мне понравилось. А вы сами играли в эту игру, и если да, какое было ваше первое впечатление от нее?

Режиссер Гэнки Кавамура. Да, я тоже играл в эту игру, и мне показалось, что она просто невероятно хороша и в своем роде сумасшедшая.

Актер Кадзунари Ниномия. Я тоже играл. Для меня одно из удовольствий от этой игры заключается в том, что ты можешь наблюдать за другими игроками. Но когда Гэнки рассказал мне, что собирается снять фильм на основе игры, я сказал ему: «О чем ты говоришь вообще?» (Смеется.) Но сейчас фильм готов, и я прекрасно понимаю, почему Гэнки захотел сделать такое кино.

Как много раз вы снимали открывающую сцену? Вы снимали ее в настоящем метро или в студии?

Гэнки Кавамура. Подземный переход, в котором происходит основное действие, мы снимали в студии, но метро и поезд — токийские. Я хотел, чтобы зрители поверили в то, что такие места действительно существуют в Японии.

Как вы нашли правильный баланс между адаптацией видеоигры и тем, чтобы остаться верным самому духу игры и ее персонажам, а еще — и прежде всего — сделать так, чтобы это все сработало как игровое кино?

Гэнки Кавамура. Я решил, что очень важная часть процесса — это то, как мы начнем этот фильм, с какой сцены. Мне важно было начать с субъективной точки зрения — как мы, собственно, и играем в игры. И вдруг зритель находит себя в фильме в качестве персонажа игры, это ощущается странно. Потом главный герой вместе со зрителями видит знак «Выход 8», и этот момент становится переломной точкой входа в фильм. После этого камера меняет точку зрения на объективную. Моя задумка была в том, что кто-то — или что-то нечеловеческое — сверху наблюдает за человеческим поведением внутри коридора.

Вы выбрали в качестве основной музыкальной темы очень известную композицию — «Болеро» Мориса Равеля. Как вы соединили музыку и фильм? 

Гэнки Кавамура. В отношении музыки я хотел, чтобы в фильме она создавала эффект петли. Для меня музыка Баха и Равеля обладает именно таким качеством. Я хотел создать эффект повторяющегося, замкнутого пространства не только через визуальное, но и через музыку.

Кадзунари Ниномия. Для меня музыка была элементом, который просил зрителя быть терпеливее и ждать, что же случится в фильме дальше. Потому что в начале, когда мой герой понимает, что ему нужно обнаружить аномалию, почти ничего не происходит. Музыка в каком-то смысле помогает манипулировать зрителем, чтобы он не заскучал, замедлился и ждал того, что случится.

Как много импровизации было во время съемок?

Гэнки Кавамура. Когда я впервые встретился на съемочной площадке со своей командой, я сказал ей: «Хорошо, вы прочитали сценарий и наверняка вообще не поняли, что же происходит в этом будущем фильме. Ничего страшного, друзья, я не знаю этого сам. Давайте вместе выясним, о чем этот фильм» (смеется). Конечно, у нас был сценарий, и мы снимали согласно ему, но также было столько идей, которые предлагал Ниномия! Мы много обсуждали сценарий по ходу съемок и меняли его, если нам казалось, что можно сделать что-то по-другому, и от этого фильм станет лучше. Мы снимали сцены, потом монтировали их друг с другом, смотрели, как получается, и, если нужно, переснимали их иначе. В своем роде это тоже был зацикленный, замкнутый процесс. Для меня как раз способ, которым мы делали этот фильм, и делает его уникальным.

Как вы объясняли Кадзунари Ниномия главную эмоцию его персонажа?

Гэнки Кавамура. А было вообще такое, что я говорил тебе про эмоции твоего персонажа? (Смеется.)

Кадзунари Ниномия. Мы много импровизировали, потому что это был в принципе путь, которым мы делали этот фильм. Главная эмоция менялась каждый день. Один день мы сосредотачивались на одной эмоции, а на следующий день решали исследовать совершенно противоположную. Обычно у тебя как актера есть сценарий, и на съемочной площадке ты стараешься придать своему персонажу столько объема, сколько это возможно. И часто ты думаешь: «О, может быть, в этой сцене моему персонажу не хватает глубины? Нужно что-то добавить?» Когда мы снимали этот фильм, мы сделали столько вариантов того, как ведет себя мой персонаж, что в конце, когда я увидел финальный монтаж, я спросил Кавамуру: «А мы это действительно снимали? Я уже просто не помню» (смеется). Кавамура сделал съемочную площадку пространством диалога, он был очень открыт ко всему, что мы предлагали.

В фильме много длинных сцен, в которых камера следует за вами бегущим или идущим. Вы много репетировали эти сцены?

Кадзунари Ниномия. Перед началом съемок у нас было несколько репетиций, но потом Гэнки сказал, что лучше мы будем сразу снимать сцены, а не репетировать их, чтобы не тратить энергию, наш запал. Так что в основном все, что вы видите в фильме, случалось прямиком на съемочной площадке, без репетиций. Плюс ко всему, когда случалась удачная, по мнению Гэнки, сцена, это было написано на его лице (улыбается). Так что я и вся съемочная группа — мы просто старались выложиться на полную, чтобы увидеть то самое счастливое выражение лица Гэнки. Ну и конечно, иногда Гэнки как режиссер просил нас сыграть ту или иную эмоцию или реакцию, и мы делали это.

Вы снимаете кино, продюсируете его, пишете книги. Как много часов вы работаете каждый день? У вас все еще есть время играть в игры?

Гэнки Кавамура. (Смеется.) Все верно. Я пишу романы, снимаю кино, продюсирую его. Я думаю, что кино — это ровно то, что я могу делать благодаря моему опыту. Я писатель, я могу работать с игрой, в которой, казалось бы, нет сюжета вообще. Но, когда я задумал этот проект, я был уверен в том, что у меня получится. И те проекты, которые я продюсирую, созданы режиссерами, которых я люблю и у которых есть свой уникальный творческий почерк и техника. Так что я всегда верю в то, что я задумываю.