Короткий фильм о насилии: «Один маленький ночной секрет» Натальи Мещаниновой

Новый фильм Натальи Мещаниновой — о домашнем насилии. Горячая тема. Однако разработана она в сценарии и снята неожиданно — нежно, хрупко. Казалось бы, оксюморон. Но нет. Подспудный тайный сюжет окутан здесь заботой, вниманием, лаской матери к дочке, отчима к 14-летней падчерице. Нормальная, обычная семья. В ней еще малышка, сводная сестра протагонистки наличествует. Ее тоже пестуют без раздражения, и Мира (Таисья Калинина), героиня, помогает ее нянчить.

Фамилия Миры — Голубь. Не смешно. Голубь мира. Мещанинова не страшится как бы метафор. Как некогда, в своем предыдущем фильме, названном героически «Сердце мира», тоже без пафоса, а запросто. Как и в этом фильме, когда Мира постепенно исчезает в щели розового дивана, чтобы не быть. Раствориться. Уберечься.

Деликатный фильм о секрете, удушающем пребывание Миры в радушной семье, где все друг друга любят и даже вроде бы понимают, воздействует странно и страшно. Но страх этот усугублен именно милостью каждого, обыкновенностью жития в панельном доме в спальном районе какого-то города. 

В начале фильма нам показан дом во весь свой рост с кое-где горящими в ночи окнами, но тревоги не чувствуется. Там, за стеклами, течет жизнь как жизнь. Не эксклюзивная, но с секретами. В этой обыденности — нерв тихой и взрослой картины Мещаниновой.

Мгновенно, без насилия памяти вспомнила я и поделилась с коллегой. Этот короткий фильм о травме можно представить частью «Декалога» Кесьлевского, который, как известно, трактовал десять заповедей в антураже и с персонажами современной (времени съемкам) польской реальности. «Короткий фильм об убийстве» или о любви фокусировал оптику — этику взгляда режиссера, рассмотревшего в повседневных сюжетах подспудные и сущностные контроверзы.

Мещанинова — такова ее этика взгляда — обходится без откровенных и зрелищных эротических сцен отчима с падчерицей, достигая, таким образом, несносной боли, загнанной вглубь, спрятанной от близких людей и далеких. Колющая открытая рана, которая поразила Миру Голубь, «забинтована» внешней — естественной — нормой семейных отношений. И вот эта аномалия-норма составляет нерв, интригу картины, в которой происходит и то и се, но все остается по-прежнему. Как было, есть, будет. Несмотря на попытку Миры под парами шампанского, уязвленной глупой ревностью подружки, спрыгнуть с балкона на новогодней вечеринке, но спасенной ребятами — равнодушными, жестковатыми и вполне нормальными, не агрессивными.

Мещанинова вводит романтический мотив знакомства парнишки Дани, приехавшего из Риги на Новый год к своему другу по фехтовальной секции, брату подруги Миры, в квартире которых справляется Новый год. Даня тоже нежен поначалу с Мирой, обещает увезти ее подальше, манит путешествием по миру. 

Время феерии. Дивертисмент. В заснеженном дворе Даня показывает файер-шоу. Крутизна огненных шаров, рассекающих сумрак ночи. Робкая Мира осмелела и гоняет в воздухе огонь, освобождая себя от тревожной заботы, которой окружена дома. Вскоре становится ясно, что совпадение с Даней обманчиво, что он знает приемы для соблазнения Миры. Все остальное — слова. Секс не случится. А переход от нежного ухаживания и комплиментов сменится — естественно и убойно — небрежением молодого человека, утешившегося с другой девушкой. Эту тонкость перехода, смены эмоциональных регистров Мещанинова зеркалит с заботой о Мире ее отчима, пухленького, чистенького, уютного (Степан Девонин), и его насилием над ней, «утепленным» дорогим новогодним подарком, спрятанном от жены на кухне. 

Добро и зло тут слито неразрывно — швов между ними не найти. 

Даня вполне искренне готовит Миру к сексу, а узнав про ее девственность (впрочем, так ли это или не так, останется секретом), отступает. Отец семейства действительно заботится о замотанной в домашних делах жене. О взрослеющей падчерице, о маленькой своей дочке, о дочерях от первого брака, пришедших отпраздновать в его новой семье Новый год.

Миру нехотя отпускают встречать Новый год к подруге. Утром Мира (после привидевшихся надежд о побеге) возвратится с размазанной по лицу в отсыревших блестках тушью. Ее встретит обеспокоенный отчим. 

Ночью он проберется в комнату Миры. Утром все будет как у всех в этом городе, доме, в этот праздник. Белый белый день. Немытая посуда. Желание уставшей матери Миры, загадавшей в Новый год еще одного ребенка, покататься, может быть, на горке. Разрядиться. Зарядиться. Со своими дочками. Пока муж (про таких в народе говорят «мягко стелет, но жестко спать») отсыпается. 

Мира предлагает погулять с Верой (кажется, так зовут ее сестру). Мама благодарит. Девочки собираются. Жизнь продолжается.