«Куда ты пропала, Бернадетт?» Ричарда Линклейтера — социофобная комедия с Кейт Бланшетт

Неравномерная фильмография режиссера Ричарда Линклейтера, кружащая словно под кайфом и в смятении, совершила очередной виток. На сей раз мастер, в послужном списке которого присутствуют и едкая сатира — «Нация фастфуда» (2006), и мрачная психоделическая анимация «Помутнения» (2006), и эпос обыденности «Отрочества» (2014), представляет безобидную на первый взгляд экранизацию бестселлера Марии Семпл «Куда ты пропала, Бернадетт?», проходящую в прокатном репертуаре по легкомысленному ведомству кинокомедий. Фильм на самом деле страшный, хотя и состоит из ложных ходов и обманок, заставляя зрителя делать шаги в неверном направлении, начиная с первых кадров с Кейт Бланшетт, плывущей в лодке на фоне красивейших антарктических пейзажей в духе научпопа от National Geographic. Но фильм если и о путешествиях, то только в темные глубины человеческой психики. Да и не о пропаже вовсе, а о причинах этой пропажи.

Живет себе полуотшельницей Бернадетт Фокс (неподражаемая Кейт Бланшетт локомотивом тянет всю картину). Живет в полуразвалившемся, с протекающим, как фильмах Тарковского, потолком, но все еще красивом особняке в Сиэтле. Здание американской готикой карабкается в хмурое небо, стоит на холме, окруженном колючими кустами ежевики, прорастающими даже сквозь пол, словно сказочный дворец, в котором должны были бы либо обитать призраки, либо спать беспробудным сном зачарованные принцессы. Да он замок и есть. Бернадетт живет в нем согласно доктрине «мой дом — моя крепость», отгородившись от внешнего мира. Если за пределы жилища Бернадетт и выбирается, то предпочитает оставаться в автомобиле. С соседями, мамочками, источающими душный в своей добропорядочности энтузиазм, общается по минимуму, с демонстративной неохотой и плохо скрываемым раздражением. В родительском комитете не появляется, за газоном не ухаживает, солнцезащитные очки снимает редко, однажды заснула прямо в аптеке. В контактировании с посторонними, которых она именует не иначе как «мошкарой», у нее нет необходимости. Весь ее тесный круг состоит из двух людей. Это 13-летняя дочь Би (Эмма Нельсон), знающая, кажется, все про Антарктиду и мечтающая заставить семью рвануть туда в турпоездку, и муж Элджи (Билли Крудап) — компьютерный гений, работающий на Microsoft. Элджи создал нечто жутковатое под названием «Саманта-2», словно по ошибке забредшее в фильм из вселенной «Черного зеркала», — пластырь на лоб, читающий человеческие мысли. Впрочем, эта деталь мелькнет необъяснимо, по касательной, чтобы исчезнуть навсегда за ближайшей монтажной склейкой и никак не повлиять на дальнейшее развитие сюжета. В фильме достаточно нелогичностей и ложных ходов.

Так что для Бернадетт единственным по-настоящему близким человеком оказывается лишь дочь, да и та скоро уедет в школу-пансион. Еще есть пес и удаленная виртуальная помощница из Индии, которая не произносит ни слова и которой Бернадетт надиктовывает нескончаемые монологи, состоящие из мелких поручений, жалоб и исповедей.

Настойчивое нежелание поддерживать человеческое общение — первый и достаточно тревожный знак. Бернадетт то ли есть что скрывать, то ли у нее тяжелейшая форма агорафобии. По ходу действия становится заметно, что пугающим поведение Бернадетт считает и трудоголик-муж Элджи, обеспокоенный, но не способный к внятному диалогу с женой, пропадающий вечно на работе, погрязший в аврале, совещаниях и командировках, готовый прервать их, кажется лишь затем, чтобы выдать:

«Прекрати превращать все в шутку! Почему ты ни с кем не можешь поладить?»

Потому что у нее серьезные проблемы. Постепенно, по раскиданным приметам, мы понимаем, что некогда Бернадетт Фокс была знаменитостью, архитектором-звездой, создателем причудливых элементов дизайна, состоящих из оправ очков, карандашей и книг, лауреатом престижных премий. Ее даже узнают на улице и хотят сделать с ней селфи. Теперь у нее, у прославленного архитектора, собственный дом трещит по швам. Страдая бессонницей и бродя приведением по ночам во тьме, она тайно смотрит на YouTube документальный фильм о себе, в котором коллеги, давая интервью, восхищаются ее талантом и незаурядным взглядом на окружающий мир. На определенном моменте она прерывает просмотр и в ужасе захлопывает ноутбук. Бернадетт скупает таблетки килограммами, но не пьет их, боясь, что они разрушат ее личность, и складирует в шкафчике над раковиной. Зачем-то внимает просьбе надоедливой соседки Одри (кристен Уиг) и состригает подчистую заросли ежевики, хотя как архитектор не может не догадываться о последствиях в виде оползня. Что и происходит в самый разгар детского праздника под аккомпанемент «популярной кенийской песни» в исполнении нарядных школьников. В жизни Бернадетт произошло что-то, что заставило ее отречься от призвания и в корне изменить жизнь.

Она случайно встречает бывшего коллегу архитектора Пола Елинека (Лоренс Фишбёрн), с которым не виделась около 20 лет. Засев в кафе, она, острая на язык, обрушивает на него нескончаемый речитатив, критикующий все и вся. Беспощадная в эпитетах по отношению к правильности местного «родительского комитета» и ненавистному Сиэтлу вообще, оскорбившему ее эстетические чувства градостроительной политикой. Непрерывный поток слов кажется забавным, отдающим тонкой социальной сатирой, пока не понимаешь, что за всем этим скрывается выжженная душевная пустыня, женщина на грани нервного срыва и медленно вползающее в человеческую жизнь безумие. Создается даже впечатление, что вся эта встреча не более чем плод воображения и что нет никакого Елинека. Из беседы Бернадетт с в основном молчащим, но пристально наблюдающим за ней, коллегой мы узнаем, что у нее до рождения дочери было четыре выкидыша, что дочь родилась с пороком сердца. И что Бернадетт сбежала из архитектуры, планируя когда-нибудь вернуться, но так этого и не сделала, наплевала на амбиции, превратившись в легендарную, но уже почти забытую затворницу. «Ты закончила?» — спросит Пол Елинек, подождав немного после того, как Бернадетт вдруг замолчала.

Рецепт по решению ее проблем для Пола прост. Нужно выбраться из стагнации и вновь начать проектировать дома. «Такие люди, как ты, должны творить», — говорит он. У Элджи, искренне пытающегося понять, что происходит с женой, план более радикальный. С помощью симпатичной женщины-психиатра доктора Курц (шутка про полковника Курца обязательно прозвучит), он планирует упечь жену в психиатрическую лечебницу. «Мы предлагаем вам взглянуть на реальность вашей ситуации», — скажет доктор (Джуди Грир). Рядом в этот момент окажется агент ФБР — Бернадетт окажется замешана в запутанном мошенничестве, связанным с кражей личных данных, организованных, разумеется, русской мафией. Собственно, после этого Бернадетт и исчезнет.

Дочь Би и муж Элджи бросятся на ее поиски, выясняя попутно, что семейная жизнь протекала в атмосфере того, что принято называть «некоммуникабельностью»; что за внешним благополучием — тотальное непонимание. Дочь даже досмотрит документальный фильм о матери, узнав, что здание, построенное по ее проекту, которое она считала важнейшим из творений, было куплено и снесено ради постройки исполинской парковки.

Здесь можно увидеть очень пессимистичный взгляд на женщину-художника, большинство усилий по изменению мира которой оказались бесплодными, были сметены судьбой или чьей-то злой волей. И в какой-то момент она поняла, что больше не в состоянии бороться. Что она — настоящая, творческая — потеряна где-то в прошлом, закончилась вместе с четырьмя неродившимися детьми и гибелью главного творения. Осталась только дочь, да и та скоро уедет. Вокруг нее пустота, посему она и решает в этой пустоте раствориться. Сбежать, прямо по Вознесенскому:

«Бегите — в себя, на Гаити, в костелы, в клозеты, в Египты — Бегите».

Сбежать, чтобы где-то по дороге попытаться вновь себя найти.