На HBO (в России — на Амедиатеке) вышел сериал «Джентльмен Джек», рассказывающий о жизни Анны Листер — английской дворянки и первой открытой лесбиянки эпохи классицизма. Анна Филиппова рассказывает, какой интересной личностью была реальная Анна Листер и как сериал точно описывает жизнь тех, кого пытаются записать в «отклонение от нормы».
Одно из светлых устремлений борцов за права человека и ЛГБТ-активистов в частности — «видимость». Ведь когда тебе отказывают в гражданских правах, используя аргумент «раньше такого не было, следовательно, это не может быть нормой», очень хочется доказать обратное. Когда Харви Милк призывал «братьев и сестер» к каминг-ауту, то объяснял: мол, не уважают просто потому, что не знают о нашем существовании.
Общественный заказ на «большую видимость» достиг мировой киноиндустрии, и в авангарде быстро оказались стриминговые гиганты — Netflix, HBO, Amazon. Вместо карикатурного «друга-гея», с которым можно сходить на шопинг и поплакать над грустным фильмом, в кадре появились «обычные люди», укрепляющие философию равной репрезентации. Все вроде бы сошлись в мысли, что дрэг-квинсСленговое выражение, обозначающее артистов, переодевающихся в женскую одежду, — прим. ред., транслюди, гомосексуалы и лесбиянки — такие же, как все, просто «born this way»«Рожден таким», фраза из одноименной песни Леди Гаги — прим. ред..
Но что, если на дворе 1832 год? Вышеперечисленных понятий не существует, как, кажется, и самих этих людей. Банально нет языка, чтобы описать, что ты чувствуешь по отношению к особе одного с тобой пола. Если что-то нельзя вербализовать, можно ли осознать это как именно романтическое чувство? Можно назвать это «дружбой» — что и делала мисс Анна Листер (Сюранна Джоунс), учитывая, что в Англии начала XIX века дружба двух женщин, особенно незамужних, всячески поощрялась: считалось, что это убережет от импульсивных поступков до того, как в их жизни появится рассудительный муж. На самом деле, конечно, они просто перемывали кости соседям, ибо больше делать было нечего. «Джентльмен Джек» педантично воссоздает душный мир предвикторианской Англии, который современному зрителю не покажется таким уж незнакомым: назойливые напоминания про «часики-то тикают», меркантильно-евгенический подход к выбору партнера и вечное «Что скажут люди?».
Реальная Анна Листер была личностью неординарной и достаточно невыносимой: она была резка, даже грубовата, выглядела маскулинно. Она не носила брюки, но пользовалась такими мужскими атрибутами, как трость и шляпа-цилиндр.
В том числе и поэтому, подчеркивая ее якобы напрасные притязания на «мужские» привилегии, злые языки Йоркшира называли ее «Джентльмен Джек». Листер ходила быстрым шагом — так, что остальным приходилось семенить, поспевая за ней. Она знала несколько языков, интересовалась физикой и анатомией, любила присутствовать при вскрытии трупов. Анна редко проводила в Галифаксе больше нескольких месяцев — предпочитала заграничные поездки, а жизнь и вовсе закончила в Российской империи (в тогдашнем Кутаисе, ныне Кутаиси). Гиперактивностью и увлечениями она очень напоминает русского царя Петра I, но главное, что их сближает, — оба родились не в то время и не в том месте.
Главное, что выделяло Анну Листер, — чувство собственного достоинства. То, что в контексте современного ЛГБТ-движения именуется pride. Не как собственно гордость или, не дай бог, чувство исключительности, но как отсутствие стыда — главной эмоции, с которой приходится жить представителям ЛГБТ. Листер не просто уверена в собственной идентичности — она рассматривает это как норму, не считает себя нездоровой или ущербной по отношению к другим. Будучи человеком верующим, она считает, что однополые браки приемлемы Богом. Можно только представить, какую внутреннюю работу ей пришлось проделать, чтобы в одиночку обрести такую уверенность и не скатиться к виктимизации. К счастью для себя, Листер была не робкого десятка. Потому что бояться, помимо Божьей кары, было чего.
Смертная казнь за «содомию» в Великобритании была отменена только в 1861 году. Под суд попадали в основном мужчины: в частности, потому что женская сексуальность вообще не привлекала тогда большого внимания. Листер понимала, что потенциально все-таки может быть привлечена к уголовной ответственности, и все описания секса с женщинами в мемуарах оставляла, используя специальный код (его расшифровали только в ХХ веке: это дикий сплав из алгебры и древнегреческого). Интересно, что в британском парламенте (как правило, в Палате общин) регулярно находился инициативный депутат, который предлагал криминализировать интимные отношения между женщинами. В Палате пэров его пыл охлаждали, предлагая не делать лишнюю рекламу «пороку» (интересно, слыхал ли об этом господин Милонов). Последнюю подобную инициативу спровоцировала книга писательницы Рэдклифф Холл «Колодец одиночества» (1928). Книгу предлагали запретить, а Холл — посадить в тюрьму. Один из инициаторов законопроекта сказал, что скорее даст своим детям пузырек с ядом, чем допустит, чтобы они прочитали это. Действительно, в «Колодце» можно было найти такие обсценные фразы, как «И больше той ночью они не разлучались». Холл осталась на свободе, здравый смысл тогда победил.
Описанное в книге Холл социальное отторжение и изоляция объяснялись, по мнению писательницы, гетеронормативностью общества. И это проблема, с которой Анна Листер в сериале справляется относительно легко: возникает ощущение, что ее даже забавляют колкости в свой адрес (и самая частая из них — «Но ведь ты не мужчина»). Вообще, сценаристы блестяще компенсировали отсутствие в те времена нужной лексики, призвав на помощь иносказательность английского. Например, конкурент по угольному бизнесу говорит Энн Листер: «Men in your bed — that’s something new», что можно перевести как «Рабочие у вас в шахте, надо же», либо — «Мужчины у вас в постели? Это что-то новенькое».
Основная фиксация мисс Листер — уход и предательство любимой женщины, а точнее — женщин. Главная из них — Марианна (Лидия Леонард), почти согласилась выйти за Листер замуж, однако в последний момент решила все-таки уйти к мужчине. Анна пришла на ее свадьбу в черном, который с тех пор не снимала. «Это мой траур», — объясняет она датской королеве, с которой познакомится в ходе заграничного вояжа. Замужество Марианны, впрочем, не мешает ей периодически спать с Листер. Создатели шоу в очередной раз подмигивают: мол, ну правда же, ничего не изменилось, все те же компромиссы.
Но в центре сериала все-таки не отношения с Марианной, а крестовый поход Анны по завоеванию сердца незамужней (и очень богатой) соседки мисс Энн Уолкер (Софи Рандл). Как-то Листер вспоминает, что имела честь выпить чаю с мисс Уолкер: она показалась ей скучной и тупой. (Легкая мизогиния — тоже очень лесбийская черта, чего уж там.) Листер была одержима идеей вертикальной социальной мобильности и мечтала попасть в ряды сливок общества, а потому поначалу рассматривала Уолкер, буквально сидящую на деньгах, как способ выбиться в люди. Глядя прямо в камеру (в умении сломать «четвертую стену» Джоунс составила бы серьезную конкуренцию Кевину Спейси в «Карточном домике»), Листер говорит:
«Осталось только убедить ее, что то, что она чувствует ко мне, — это любовь».
Но пока Листер язвила и рассказывала нам, как надо завоевывать сердца наивных девушек, она сама успела по уши влюбиться в мисс Уолкер. Еще один современный стереотип успешно вскрыт: за наносным мачизмом часто скрывается очень сильное, возможно, воспаленное чувство.
Мисс Уолкер, в свою очередь, раздражает Анну нерешительностью, мягкотелостью, депрессивностью — панические атаки у нее перемежаются с приступами религиозного экстаза на тему «Бог нас покарает». Казалось бы, что Листер в ней нашла, кроме воплощенной феминности? Природа чувства Анны к мисс Уолкер — острая необходимость в наличии рядом женщины, которую можно завоевывать, защищать и боготворить (часто одновременно), поиск новых объектов для прикладывания своей неуемной энергии. Рядом с ней Анна даже иногда позволяет себе быть уязвимой. Как-то в постели, она признается:
«Я много лет испытываю это: чувство неуместности. Я вижу, как презрительно смотрят на меня люди, когда я вхожу в комнату, пусть даже я натренировала себя не замечать этого. Ты была ближе всего к тому, чтобы принять меня такой, как есть».
Но такую чувствительность она может позволить себе только в минуту слабости. После «железная леди» мисс Листер наденет тугой корсет — буквальный и метафорический — и снова отправится покорять мир. Пожалуй, основная черта, которой у нее можно поучиться, — резистентностьСопротивление организма различным внешним факторам — прим. ред.. Она не допускает жалости к себе — по интонации «Джентльмен Джек» максимально далек от, например, хрестоматийной книги «Стоун Буч Блюз» (1993) Лесли Файнберг. Это рассказ не про жертву обстоятельств, а про то, как в любых обстоятельствах можно что-то сделать.
При всем оптимизме сериала он, конечно, не гламуризирует лесбийские отношения и откровенно говорит о болезненных нюансах этой субкультуры. Образованная, сильная, уважаемая, мисс Листер все равно чувствует себя игрушкой, временным развлечением для других женщин. Ведь они считают жизнь слишком ценной, чтобы запятнать ее чем-то столь социально неприемлемым, и не готовы добровольно подвергнуть себя остракизму. Может быть, они и любят Анну, но явно недостаточно, чтобы поступиться комфортом. Получив от мисс Уолкер отказ в замужестве, Анна просит знакомую подыскать ей «подходящего жениха», и вскоре в ее доме является милый ухоженный гомосексуал — практически тот же типаж, о котором мы говорили в начале. «Лавандовый брак», будучи весьма несовершенным конструктом, существует как актуальная реалия и по сей день. Потому что и сегодня эти люди, используя название известного журналистского труда, — «условно ненужные».
К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:
Google Chrome Firefox Safari