Пережить зиму: «Снег в моем дворе» Бакура Бакурадзе

Леван (Леван Гоголадзе) мерзнет в убогой квартирке в старом Тбилиси вместе с двумя любимыми собаками. Одну зовут Большая Джесси, другую — Маленькая Джесси. Раньше Леван выступал за сборную Грузии по регби, а сейчас на пенсии, с диабетом и паническими атаками, и экс-спортсмену приходится ежедневно закидываться диазепамом. От бывшей жены у Левана трое детей, их он навещает изредка. Пенсия маленькая, так что приходится брать у соседей в долг, клянчить деньги на лекарства у знакомых и даже подворовывать, заручившись помощью юного напарника (Гиорги Бакурадзе). Однажды на письмо Левана в соцсетях натыкается московский режиссер Гиви (Бакур Бакурадзе). Последний на пару лет старше Левана, но они учились в одной школе — правда, не виделись больше 30 лет. Москвич хочет помочь тбилисскому товарищу и предлагает тому вести в гугл-документе дневник, в котором Леван рассказывал бы о своих буднях. За каждую страничку Гиви готов платить пять лари — грузинский эквивалент 180 рублей.

«Снег в моем дворе» — четвертый полный метр Бакура Бакурадзе. С момента последнего его фильма, «Брата Дэяна», прошло девять лет. Все предыдущие картины режиссера были замечены и европейскими, и российскими фестивалями, но то было холодное, просчитанное и неспешное кино. Сегодня «Охотник» и «Шультес» смотрятся как фильмы ушедшей эпохи: как и шедевры румынской новой волны или берлинской школы. Свой предыдущий фильм режиссер называет кризисным; ощущение очередного слома и поиска нового киноязыка ощущается и в «Снеге в моем дворе». Бакурадзе отходит от реалистичности Дарденнов и эмоциональной скупости Брессона, на сей раз обращаясь к грузинской поэтической традиции с типичными для нее типажами и яркими бытовыми деталями. Неудивительно, ведь Бакурадзе снимает Тбилиси впервые в своей карьере, хотя мечтал о фильме в родной стране давно. Вся грузинская часть «Снега в моем доме» напоминает то ли кино Отара Иоселиани, то ли Джима Джармуша времен «Вне закона» и «Таинственного поезда», то ли одну из од финским маргиналам Аки Каурисмяки.

Среди прочего, «Снег в моем дворе» — кино о поисках идентичности, ведь, как и режиссер в фильме, Бакурадзе живет на две страны. Через экраны ноутбуков режиссер связывает не только Левана и Гиви, но и два этих разных мира. Пока непутевый Леван в Тбилиси выслушивает отповедь старшего брата, рассекающего на дорогой иномарке, Гиви в Москве встречается с крутым продюсером (камео Гарика Мартиросяна), который уверяет, что после 50 режиссеру уже поздно искать себя в авторском кино — пора браться за блокбастер. По всей видимости, ответом на слова столичного приятеля и становится рождающийся на наших глазах фильм.

Картина вдохновлена реальными событиями — Бакурадзе и его школьный приятель действительно не общались 30 лет, пока случайно не сошлись в соцсетях. Сценарий мужчины написали вместе. Изначально режиссер не должен был появляться в кадре: роль Гиви предназначалась видному грузинскому актеру, который отказался от съемок в феврале 2022 года. Ровно в этот момент в заснеженном Тбилиси началось производство «Снега в моем дворе». Однако смена исполнителя одной из главных ролей пошла фильму только на пользу — дистанция между документальной основой и игровой формой стала только тоньше.

Фильм представляет собой путь героев навстречу друг другу — в самых разных смыслах. Леван, правда, никуда из столицы Грузии не едет, почти не покидая свое скромное жилище. Зато в Тбилиси направляется Гиви, чтобы продать квартиру на малой родине. Поначалу может показаться, что между двумя героями нет ничего общего. Один — маргинал, другой — кинорежиссер, чьи фильмы участвовали в престижных международных кинофестивалях. Однако на поверку перед нами параллельные истории двух одинаково не устроившихся персонажей: только один не обустроен в Тбилиси, другой — никак не может найти себя в Москве. К тому же Левана и Гиви связывает непростая юность. В начале 90-х, во время гражданской войны, им приходилось есть одни только серые макароны, которые приносил с фабрики общий приятель.

«Снег в моем дворе» — кино о мужской хрупкости. Женщины на экране появляются лишь в эпизодах. Сегодня фильмы о мужской дружбе кажутся архаичными, но Бакурадзе совершенно искренен в выбранных интонации и посыле. Когда режиссер предлагает голодающему приятелю «гонорар» за листы текста в гугл-документе, трудно сказать, кому это общение нужнее.

Гиви и Леван так и не встретятся в кадре, и даже с собственным братом регбист на пенсии предпочитает общаться по видеосвязи. Скринлайф — технологичный жанр XXI века, но по определению бездушный. Бакурадзе обманывает зрительские ожидания — вскоре герои отрываются от экранов ноутбуков, а общение в соцсетях и через гугл-документы остается лишь маркером нашего времени. Бакурадзе бережен и внимателен к деталям. Маленькая Джесси с удовольствием сворачивается клубочком в сворованной шине, оба домашних питомца, виляя хвостами, едут на фуникулере на гору Мтацминда. Незаметная камера Алишера Хамидходжаева чутко следит за каждым движением Левана: он лениво потягивается утром и залезает в засаленные штаны, долго и с наслаждением курит, разваливается в кресле, а после прогулки греет феном ноги в шерстяных носках. Если бы не эти интимные забавные эпизоды, получился бы совсем другой фильм: из истории выброшенного на обочину жизни одиночки легко могла бы родиться беспросветная социальная драма в духе Кена Лоуча.

Но живущий в стесненных условиях Леван не теряет оптимизма и стойко переносит все невзгоды. Несмотря на болезнь и нищету, в нем куда больше витальности, чем в Гиви. Современная грузинская пословица гласит: если с утра закинуться диазепамом, день точно не будет плохим. И вот Леван, хлюпая ботинками, вместе с молодым напарником упрямо катит украденную покрышку по заснеженной мостовой. Через пару недель обворовывают соседку — но к этому Леван, кажется, уже непричастен.

Бакурадзе словно бы запечатлевает свое детство — наше время выдают только припаркованные на улице иномарки. В остальном же это старый Тбилиси с его колоритными обитателями. «Снег в моем дворе» — кино, которое вроде бы сторонится актуальной повестки, во всяком случае не говорит о ней впрямую. Дворик, в котором расположена квартирка Левана, остается одним из последних бастионов ушедшего времени, на смену которому неминуемо придет следующая эпоха. Вскоре исчезнут обаятельные маргиналы, а место уютных тбилисских «итальянских двориков» займут многоэтажки. И все же из маленьких бытовых зарисовок с потерями и неурядицами, конфликтами и недопониманиями постепенно, как мозаика, выстраивается горьковатый, но дарящий надежду сюжет. Нечаянные встречи, долгая дорога домой и тусклый свет фар помогут пережить зиму.