Тьфу, деревня: «Хищники» Родриго Сорогойена

Несколько мужчин осматривают табун лошадей. Выбрав одну особь, они бросаются укрощать ее. Один повисает на шее животного, другой седлает его, третий сбивает с ног. Под натиском и тяжестью их тел лошадь, еле дыша, сдается. Этот кинематографический пролог фильма Родриго Сорогойена — не что иное, как зарисовка по мотивам rapa das bestas — традиционного праздника в Галисии, северо-западном регионе Испании. Каждый год, в первую субботу июля, смельчаки собираются, чтобы обуздать диких лошадей. Подчинив себе животных, они состригают им гривы, клеймят и отправляют на волю.

Именно в Галисию решают переехать главные герои фильма, французы Антуан (Дени Меноше) и Ольга (Марина Фаис). Пара находит небольшой дом, из окон которого открывается живописный вид на бескрайние луга и холмы. Жизнь вдали от города, пикники на свежем воздухе, вино и хамон, торговля собственным урожаем на местном рынке — казалось бы, ничто не может помешать новоиспеченным фермерам мирно обживаться в месте, подобном Эдему.

Основной темой «Хищников» и становится конфликт города и глубинки. Приезжих терпеть не могут ближайшие соседи пары, братья Анта. Они не упускают возможности вступить в перебранку с Антуаном и насмехаются над ним по любому поводу. Их раздражает благотворительность француза — на досуге он приводит в порядок заброшенные дома, чтобы привлечь внимание людей к региону.

Следуя этой теме, фильм не может избежать сравнений с «Соломенными псами» Сэма Пекинпа. Точек соприкосновения между картинами и впрямь много. Обе работы отсылают зрителя к традициям и ритуалам. Сорогойен проводит параллели с национальным праздником, сопряженным с порабощением животного человеком. Название фильма Пекинпа отсылает к древнему китайскому обычаю — плести соломенных псов, которых сожгут в конце церемонии. 

На фоне схожести драматургических конфликтов режиссер, умышленно или нет, чуть ли не буквально воспроизводит финальную сцену фильма 1971 года — осторожная улыбка Ольги в «Хищниках» будто бы вторит выражению лица Дастина Хоффмана в «Псах». Однако ничто из перечисленного все равно не делает картину Сорогойена вторичной. В этом заслуга побочных сюжетных линий и акцентов, которые по ходу повествования смещаются с одного персонажа на другого.

Параллельно с основной историей в фильме есть парадоксальная сюжетная линия, рассказывающая о выкупе Галисийских территорий инвесторами из Норвегии. Те же люди, что оберегают свои земли от чужестранцев, с радостью готовы отдать земли выходцам из другой, благополучной страны, под застройку. Братья Анта приходят в бешенство из-за отказа Антуана от сделки. Его голос «против» не дает им получить заветный кеш. Это и становится кульминацией в их отношениях.

Взаимным непониманием и полярностью мировоззрений наполнен каждый диалог героев. Это и языковой барьер: «Да я вообще ни одного слова вашего не понимаю!» И горькая обида за дела давно минувших дней: «Ты знал, что французы хотели нас завоевать?» Резюме же бессмысленной вражды заключается в лаконичном: «Ты здесь пару лет играешь в фермера, а я 52…» Вот так, последовательно, шаг за шагом, Сорогойен выстраивает железобетонную стену между людьми, в которую персонажи бьются так долго и безрезультатно, что невыносимо больно становится и зрителю. 

Единственным героем, способным распутать клубок недопониманий и их последствий, становится Ольга, которую безупречно сыграла Марина Фаис. Режиссерский фокус смещается на нее, когда мужчины в попытках самостоятельно решить вопросы заходят слишком далеко. Ее терпение и выдержка, стойкое отношение к сложившимся обстоятельствам и гибкость мышления противопоставляются той прямолинейности, которая становится ключевой характеристикой ее супруга Антуана. В этом заключается еще один смысловой слой «Хищников», более всеобъемлющий, чем противостояние города и захолустья. Фильм Сорогойена целиком построен на контрастах и столкновениях: человека — с животным, города — с деревней, мужчины — с женщиной, местами даже родителей — с детьми. 

Именно эта многоуровневость делает «Хищников» самодостаточным произведением, позволяя забыть о поначалу бросающихся в глаза сходствах с фильмом Пекинпа. Параллели с картиной голливудского классика становятся тем соусом, что приправит вязкую динамику фильма и обогатит картину смыслами. Сорогойен в «Хищниках» гармонично сочетает жанры, вплетая в социальную драму элементы психологического триллера и детектива. Вероятно, зритель почувствует и долю горькой сатиры — ведь за дикими лошадьми придут снова, чтобы их, уставших и измученных, отправить обратно, на мнимую волю. Соломенные псы будут сплетены вновь, чтобы быть сожженными.