Убить за лайк: «Пираньи Неаполя» рассказывают, как бандиты становятся звездами инстаграма

Приз за лучший сценарий на Берлинском кинофестивале получил фильм «Пираньи Неаполя» — криминальная драма об итальянских подростках в поисках лучшей жизни. В ее основу лег роман Роберто Савиано — автора знаменитой «Гоморры». «Пираньи Неаполя» на ее фоне — мелкие рыбешки, но наблюдать за ними в их естественной среде обитания все равно чрезвычайно интересно.

Смазливый 15-летний подросток Никола (поразительный дебют Франческо Ди Наполи) хочет быть не смазливым, а красивым — и для этого стремится придать своей жизни героический контекст. Когда ты сын матери-одиночки из прачечной (да еще и родившей, судя по внешности, в те же 15 лет), стать героем в Неаполе можно лишь одним путем — превратившись в бандита. Первая попытка Николы повзрослеть оказывается неудачной: он и его верная шайка грабят ювелира и тут же попадают в руки его покровителям. После этой сцены понятно, что крышевание коммерсантов в Неаполе — традиция, не лишенная смысла, а Никола решается на важный карьерный шаг. Он вступает с палачами в деловые переговоры. И те, оценив храбрость и смекалку юноши, ставят его торговать марихуаной в студенческом квартале. Дела идут в гору, но амбициозному Николе и его пираньям хочется еще больше власти и любви. И вот уже подростки, вооружившись до зубов, изучают на Ютубе инструкции по обращению с пистолетами-пулеметами. И отнюдь не наивная мама переезжает из прачечной в дом с плазменным телевизором. А участница конкурсов красоты Летиция (изящная Вивиана Апреа, тоже дебютантка) перестает смотреть на Николу как на дворнягу и принимает его приглашение в оперный театр.

Будь сегодня такой фильм снят на американской земле, он завершил бы свой фестивальный год еще на январском Sundance. А в прокат вышел бы в паре стран, где еще чтят кодекс Скорсезе, Леоне и Де Пальмы, для всего остального мира осев на каком-нибудь

Netflix

. Но фильм снят в современном Неаполе по роману Роберто Савиано, и эти обстоятельства меняют правила игры. Ведь Савиано — тот самый журналист, ставший писателем, который уже 11 лет живет под присмотром полиции, потому что неаполитанская группировка «Каморра» объявила его своим врагом. Это произошло после выхода книги «Гоморра», ставшей впоследствии отважным публицистическим фильмом Маттео Гарроне (2008) и впечатляющим развлекательным сериалом (2014). Перед премьерой «Пираний Неаполя» в Берлине усилили меры безопасности. То же самое было и на церемонии закрытия, на которой Савиано забрал приз за лучший сценарий. Эпос о его вражде с мафией за последнюю декаду оброс таким количеством небылиц, что посещение им светских мероприятий кажется странным. Три года назад ему даже пришлось написать для Guardian огромную колонку, чтобы развеять все мифы вокруг своей персоны. Без повторения этой процедуры не объяснить значение «Пираний Неаполя» — так что, пожалуйста, потерпите.

Все началось в 2006 году, когда вышла книга «Гоморра». Не по структуре, но по своей сути она напоминает документальные романы Светланы Алексиевич. История Савиано сплетена из показаний и исповедей людей и добровольно, и принудительно связанных с преступным миром Неаполя. Среди героев наркокурьеры, стукачи, обложенные данью купцы и родственники жертв борьбы двух кланов, свидетелем которой неаполитанец Савиано был на протяжении всего детства. После выхода книги мать журналиста получила от мафии открытку — фотомонтаж с изображением ее сына, приставленным к его виску пистолетом и надписью «Приговорен». Это только разъярило молодого писателя, и он пошел дальше: и на выступлении перед студентами школы, где учились дети мафиози, перечислил боссов «Каморры» по именам, потребовав, чтобы они оставили его землю. В тот же вечер его взяли под усиленную охрану. Он остается под ней до сих пор. У Савиано семь телохранителей, каждый его день расписан по минутам, а ночует он чаще всего или в отелях, или в казармах карабинеров, потому что найти для него жилье властям не удалось. О других конкретных угрозах в свой адрес Савиано не упоминает, но пересказывает слух, который ему передали из тюрьмы. Находившийся в заключении босс Сальваторе Кантиелло, увидев по телевизору репортаж о Савиано, якобы сказал: «Продолжай говорить, потому что скоро ты замолкнешь навсегда». У полиции не было причин не воспринимать эти слова серьезно: сегодня в Италии под государственной защитой находятся десять журналистов, под машиной как минимум одного из них как-то раз обнаружили самодельную бомбу.

Когда Савиано работал над своей книгой La paranza dei bambini (слово paranza означает и банду, и секцию «Каморры», так что уместен перевод «Детская секция»), в другой европейской стране погиб журналист, которого полиция охраняла почти пять лет. Это был Стефан Шарбоннье из редакции Charlie Hebdo. Да, его врагами была не мафия. А массовый теракт — не адресное убийство. Но Савиано воспринял эту историю очень лично. И все равно закончил книгу о том, как подростки попадают в «Каморру». По ней-то и были сняты «Пираньи Неаполя» Клаудио Джованнези — режиссера, в свое время с успехом превратившего «Гоморру» в драматический сериал.

Пираньи водятся только в пресной воде, так что не мудрено, что критикам в Берлине фильм показался пресным. Он действительно не выдерживает художественного сравнения с киноверсией «Гоморры», снятой Маттео Гарроне, — брутальной, мрачной и полной жертвоприношений. Он не вполне дееспособен и как современная версия «Ромео и Джульетты», потому что влюбленные в нем не идут на настоящие подвиги ради друг друга, а конфликт двух почти идентичных районов Неаполя несравним с войной двух равно уважаемых семей из Вероны. А для истории про юных убийц «Пираньи Неаполя», напротив, чересчур мечтательны и романтичны. В этом же году в Берлине вслед за Sundance показали колумбийскую драму «Монос» о маленьких солдатах наркокартелей. И оглушительный реализм этого фильма, даже когда его пути пересекались с вдоль и поперек исхоженным литературными тропами «Повелителя мух», действовал на зрителя куда сильнее — как будто документальное кино из ада. На фоне классических саг о восхождениях пехотинцев вроде «Однажды в Америке» (1984) итальянские рыбки и вовсе кажутся беззубыми. «Пираньи Неаполя» — история не про лицо со шрамом, а про лицо с инстаграмом. Но именно за это наблюдение им, кажется, и вручили «Серебряного медведя».

Действие фильма происходит в районе Санита — том самом, где Витторио Де Сика когда-то снимал авантюрные и местами криминальные, но все равно оптимистичные — даже по меркам неореализма — картины. В его серьезном и грустном фильме «Золото Неаполя» (1954) есть сцена с детскими похоронами. Но уже спустя девять лет в комедии «Вчера, сегодня, завтра» (1963) героиня Софии Лорен, табачная контрабандистка, становится перманентно беременной, чтобы не попасть в тюрьму. Ведь итальянцы не сажают молодых матерей. Но после рождения седьмого ребенка подряд муж героини (его играл Марчелло Мастроянни) начинает делать вид, что у него болит голова, — и на горизонте появляется другой мужчина. Мрачная неаполитанская действительность стучится в каждый кадр этого жизнерадостного фильма, но что может быть более жизнеутверждающим, чем рождение детей?

«Гоморра», в самой знаменитой сцене обнажающая своих героев до плавок, поспорила с Де Сикой, показав, какими именно становятся эти дети. В «Пираньях Неаполя» персонажи предпочитают не раздеваться, а наряжаться, однако в фильме тоже есть важная сцена, символизирующая потерю невинности. В роскошном универмаге — месте, которое лучше любой тюрьмы должно способствовать смягчению нравов, — стоит рождественская елка. В этот дворец вдруг врываются юные разбойники, преследующие недругов из чужой банды. Одни подростки пытаются забраться на ель, а другие валят ее и утаскивают как трофей. Так что вот уже вторая подряд экранизация Савиано ставит под сомнение итальянский культ семьи и детей. Но между «Гоморрой» и «Пираньями Неаполя» есть много отличий.

Первое испытание оружием для героев «Гоморры» было сродни Тайной мессе. В «Пираньях Неаполя» же все напоказ. И первое, что делают эти модно, но по-солдатски одинаково подстриженные (а можно написать и «постриженные», ведь речь идет об ордене и о вере) дети, — выкладывают фотографии с пушками в инстаграм. Герои «Гоморры» совершали самые страшные вещи на безлюдных пустырях, но в новом фильме сравнение с пираньями имеет не только поэтический, но и биологический смысл. Перед нами речные гиены, выживающие только в плотных потоках жизни, текущей по узким улицам Неаполя.

Эти дети — плоть от плоти своих родителей, а те — наследники великой красоты, которую оператор Даниеле Чипри показывает не как спасительную, а как убийственную. Обставляя квартиру для своей матери, Никола стремится воспроизвести в четырех стенах все великолепие неаполитанского барокко — но скатывается в пошлость. Свидание в опере для него и его девушки становится таким же актом самоутверждения, как победа в бою за стратегическую высоту — лучшую ложу в ночном клубе. Эти дети так сильно хотят быть частью придуманной не ими героики и культуры, что даже партнеров выбирают так, чтобы неизбежно повторить судьбу Ромео и Джульетты. Впрочем, сценарий фильма не доводит эту линию до конца — то ли из-за собственной расфокусированности, то ли для того, чтобы специально указать на разницу между имитацией и искусством.

Главный научный интерес Савиано в этот раз, кажется, состоит в том, чтобы описать, как новый цифровой мир повлиял на героев «Гоморры». Как социальные сети, которые должны были раскрепостить общество, лишь укрепили самые уродливые из его институтов. Все, что делают герои «Пираний Неаполя», они делают ради любви своих слуг и ради кроссовок за несколько сотен евро, которым служат сами. В фильме есть сцена, где Никола идет вдоль витрин и перечисляет, что сколько стоит. Казалось бы, в этом нет ничего нового, но интересно и то, что не только подросткам, но и настоящим кардиналам мафии больше не сидится в тени. Они тоже хотят, чтобы кто-то поставил им лайк. Последнее тому свидетельство — фильм «Лоро» Паоло Соррентино, но эта странная эволюция (или деградация) преступного мира началась не вчера. На фото во время своего ареста в 2010 году криминальный босс из Неаполя Антонио Йовине улыбается репортерам. Ведущий его полицейский тоже смеется на камеру. В своих интервью Савиано подчеркивает, что для генералов «Каморры» всегда был важен баланс между анонимностью и популярностью. Он даже описывает их с помощью термина VIPL — как знаменитостей локальных масштабов. Но оставаться «виплами» в современном мире становится все сложнее. Возможно, Савиано написал историю как раз об этом мире, а не о бандитах. И о текучести его новых норм. В единственном по-настоящему страшном эпизоде фильма Никола, чтобы убить врага, надевает чулки и юбку, достает парик и долго красится перед зеркалом. Мальчик становится девочкой (привет от брутального Берлина балеринам из Канн), ребенок — убийцей, ночные животные — дневными.

И если это так, то на самом деле «Пираньи Неаполя» плывут от гангстерских саг к совсем другим берегам. Ближайший к ним современный итальянский сериал «Малышка» (Baby, 2018), снятый специально для Netflix. В нем богатые старшеклассницы от скуки продают себя состоятельным мужчинам (и не только мужчинам: среди прототипов героев, представших перед судом, была внучка Муссолини), а заработанные деньги тратят на новые наряды для социальных сетей. Девочками из лучших семей Рима движут те же мотивы, что и мальчиками из худших семей Неаполя. Но девочки поиграют и повзрослеют, а мальчики либо сядут в тюрьму, либо лягут в могилы.

Впрочем, осторожный оптимизм есть и в «Пираньях Неаполя». Настоящий американец Тони Монтана из «Лица со шрамом» говорил, что сначала в его новой стране ты получаешь деньги, затем власть и только потом женщину. Настоящий неаполитанец Никола переворачивает эту инструкцию с ног на голову, начиная с любви.