Аббас Киаростами о фотографии

Думаю, что в каком-то смысле изображение — это мать всех искусств. Надо сказать, что кинематографом я увлекся именно потому, что всегда испытывал умственное влечение к образу, картинке, кадру. И в фотографии, и в живописи я всегда чувствовал власть визуальности, которая и привела меня в кино. Однако в режиссуру меня толкнуло не то обстоятельство, что кино оказалось самым законченным искусством или, как говорят, соединением всех искусств на новом этапе. Я всегда считал, что фотография, живопись, графика и т. д. значимы сами по себе, что каждое художественное направление по-своему важно. Но фотография у меня на особом месте. Я вспоминаю съемки фильма «Хор» в городе Решт. Мы только отсняли материал, и съемочная площадка, как обычно, опустела. Кое-кто даже успел вернуться в Тегеран. На следующий день в Реште остался я один с фотоаппаратом — среди узких улочек и сырых цементных стенок ограждений, оштукатуренных замшелых домов и старых деревянных дверей. Я пробыл там несколько дней, ходил и спокойно фотографировал, не надо было обсуждать каждый кадр с оператором, звукооператором и другими членами съемочной группы. Действительно, 16 дней съемок я просто шел по сценарию, преодолевал обычные сложности, связанные с любой режиссерской работой. А теперь мог свободно искать нужное изображение.

Думаю, что фундаментально картина лежит в основе всего. Я часто создавал сценарии, отталкиваясь от визуального образа в сознании. То есть на основе образа, который был у меня в голове, я разворачивал и дополнял текст. Например, «Свадебный костюм» изначально был картинкой: раннее утро, мальчик с озабоченным видом поливает герань. Именно этот образ должен был стать канвой для сценария полнометражного фильма. Однако на четвертый день, когда снималась сцена поливки герани, я вдруг обнаружил, что она работает совершенно не так, как я задумал. История, которая выстроилась вокруг нее, как будто размыла этот изначальный образ, распылила и отменила его. Тогда как в фильме «Где дом друга?» произошло обратное — ключевой образ вырастает из фильма: ребенок бежит к дереву в конце дороги, петляющей вверх по холму. Этот образ я держал в уме многие годы задолго до создания картины. Вы можете увидеть его в моих живописных работах и фотографиях, которые я делал в то время. Меня как будто бессознательно влекло к этому холму и одинокому дереву на нем. Такую же сцену мы кропотливо воссоздали в фильме: холм, дорога и дерево вместе складываются в то самое изначальное изображение.

Возможно, фотография для каждого режиссера — это базовая необходимость. Во-первых, потому что она учит видеть и дает возможность накопить образы в сознании. Режиссер может использовать их или отбросить как неподходящие, потому что находить и отбирать разнородные эстетические элементы — сложная и трудоемкая работа. Только фотография позволяет нам приобрести необходимую зоркость. Она воспитывает ум, глаз, прививает чувство баланса и гармонии. И правда, если считать, что красота — это суть искусства, выражение баланса и гармонии, то фотография — единственный путь для того, чтобы постичь ее фундаментальное значение. Мне кажется, фотограф обладает счастливой возможностью зафиксировать свое чутье и эстетические пристрастия в различных обстоятельствах. Он может отложить снимки в ящик и в нужный момент соотнестись с ними, сравнить или изучить эволюцию своего эстетического восприятия. Такое периодическое обращение к изображениям — это вид мысленной деятельности, свойственный всем людям. Пересматривая 20 лет спустя фильм «Где дом друга?», я снова находил картины прошлого: улицу, собаку, ребенка, старика… Все вернулось ко мне. Такое бесконечное повторение происходит на бессознательном уровне.

Фотография удовлетворяет творческие чувства и открывает путь к покою. Есть в ней странная чистота. Увидев фотографии Насроллаха Касраяна из окрестностей горы Дамаванда, я подумал: это апогей служения идеалу и самоотречения. Провести месяцы и годы, фотографируя горные вершины, — в этом есть нечто возвышенное, словно бы освящающее превосходство фотографии как искусства над кинематографом.

Странная чистота фотографии проявляется, когда человек оказывается один, наедине с собой… Спуск затвора, ловящий мгновение, не нарушает тишины. Вся безбрежность бытия вбирается и сокращается до размеров фотоаппарата — так, что ее можно поместить в сердце и хранить там безмятежно. Мы смотрим на вещи идеалистически, то есть верим, что они близки нашему представлению о них. Но, к несчастью, такое случается не всегда… Например, если бы за холмом вместо освещенного солнцем голубого неба были белые облака, которые тенями моделируют пейзаж, все выглядело бы гораздо красивее.

Некоторым волшебным образом фотография позволяет нам присваивать себе природу. Но не стоит забывать, что достигнуть этого привилегированного уровня очень сложно. Нужно уметь смотреть, уметь видеть. Все заключено в манере видеть. Секрет в овладении взглядом. У нас есть два бесценных алмаза, и мы можем извлечь из них пользу. Однажды я гулял с сыном. Тогда он был еще совсем мальчик и сказал мне: «Папа, а странная это штука — глаз!» Я спросил его: «А почему?» И он ответил: «Потому что две маленькие круглые стекляшки видят такие большие вещи». Тогда я понял, что он рассматривает высокие строения банка Мелли. Иногда дети напоминают взрослым, что надо удивляться.

Я обожаю смотреть. Смотреть в тишине, особенно на природу. Когда любишь, обязательно фотографируешь: взгляните хотя бы на семейные альбомы. В моем семейном альбоме снимки природы.