Хроники Берлинале: награды фестиваля

Зинаида Пронченко: Как мы знаем, ты всегда доволен призовым раскладом на фестивалях, или на «Оскаре», или в Лиге Чемпионов (шучу). И даже можешь объяснить любое решение жюри. Но вот Берлинале — ну это же невозможно, немыслимо даже, ну они там все слепые или как?

Антон Долин: Просто у Шьямалана такой метод: надо закончить на особенной ноте, чтобы все обалдели. Конечно, это надо постараться — в список призеров включить не просто неочевидные, но худшие фильмы конкурса, который и без того-то не блистал. «С любовью и ожесточением» — чуть ли не самый слабый у Клер Дени, «Драгоценное одеяние» жены Рейгадаса Наталии Лопез Гальярдо — ужасная претенциозная неразбериха, камбоджиец Рити Пан с кукольно-игрушечной антиутопией «Все будет хорошо», как по мне, буквально несмотрибелен. И у каждого — по «Серебряному медведю»! Но должен признаться совершенно честно: «Алькаррас» каталонки Клары Симон кажется мне фильмом очень интересным, сама она — молодой многообещающий режиссер, а не давно знакомый пассажир вроде Озона или Зайдля, так что награждение этой аграрной семейной саги (с отчетливыми отсылками к Чехову — обреченный на вырубку персиковый сад сразу вызовет у нас в памяти, как у собак Павлова, рефлекторный звук лопнувшей струны) «Золотым медведем» я вполне поддерживаю. А в истории остается только главный приз.

ЗП: Ну ок. Хотя я считаю, что жюри смотрело конкурс с маской не на носу, а на глазах. Не увидела, кстати, твоего комментария про любимого режиссера журнала Cineticle Хон Сан Су. Как там он, вышел на новый уровень?

АД: Как часто у него бывает, новая работа с несколько издевательским названием «Фильм романистки» по своему замыслу интереснее, чем в процессе собственно просмотра, — все-таки он удивительный зануда. А так-то придумано неплохо: романистка встречается с актрисой и рассказывает о том, как она хочет дебютировать в кино (при этом очевидно, что этот самый дебют мы в данный момент и смотрим: рекурсия!). Опять же, женская субъективность и всегда чудесная Ким Мин Хи. Но думаю, что даже яростные поклонники режиссера не назовут эту его работу в числе сильнейших. Тут в смысле призов действует какая-то таинственная накопительная схема — кажется, это третий подряд фильм Хона на Берлинале, и каждый непременно получает приз. А как тебе-то, из числа призеров вообще не понравилось ничего? Совсем-совсем?

ЗП: Почему? Мне нравится фильм Коха, который мы уже здесь обсуждали. Естественно, он получил самый незначительный приз — «специальное упоминание». Вообще, хочу сказать следующее — фестивали, разумеется, должны поощрять разное несмотрибельное кино, потому что больше некому, и сокращать дистанцию между артхаусом и публикой, но в итоге такие фестивали, как Берлинале, аудиторию отвращают. Они выбирают и воспевают социальное кино низкого художественного уровня, от которого стонет критик и плачет зритель. Последний нормальный победитель Берлина — «Синонимы» — и порно, и задорно, как говорится. Даже Жуде, на мой вкус, кино слишком нишевое, недаром в РФ его прокатили с прокатным удостоверением.

АД: Вообще, прошлогодний «Неудачный трах…» как раз был люто зацензурирован в РФ, что свидетельствует в его пользу. И «Случайность и догадка», получившая год назад Гран-При, тоже замечательное кино. Но я согласен в целом: фестиваль и без того был кислый и тухлый — не в смысле кино, а из-за отсутствия светской прессы, вечеринок, красных дорожек, интервью и т.д. (вот, казалось бы, шелуха, а без этого гарнира основное блюдо рискует оказаться несъедобным), а также из-за принудительных ежедневных тестов, масок, вакцинаций и прочих аусвайсов. Говоря проще, настроение у всех с самого начала было так себе, и вот результат. Если ставили цель помочь навести мосты между авторским кино и широкой аудиторией, то такие «Медведи» вряд ли в этом помогут. С другой стороны, не считать же все это мероприятие лишенным смысла? В конце концов, мы посмотрели очень много кино, в том числе — очень интересного. И посмотрели на большом экране, что немаловажно.

ЗП: Немаловажно, но важнее тот факт, что Канны наконец прислали оповещение о начале аккредитации, что в Лондоне, где я нахожусь, все без масок и никто не просит кьюаркод о вакцинации, а в Париже многие ограничения снимут 28 февраля. Вот эти новости гораздо важнее фильма Ритти Пана «Все будет ок», хоть и носят то же самое название.

АД: А я одновременно с церемонией закрытия Берлинале пошел в Штатсопер на «Средство Макрополуса» Леоша Яначека по любимой с детства пьесе Карела Чапека (у нас ее лучше знают по дурацкому фильму «Секрет ее молодости») о бессмертии. Там я встретил и женскую субъектность, и анализ современной сексуальности, и эксплуатацию одним гендером другого — но зато в сопровождении гениальной музыки и в исполнении первоклассных певцов. Дирижировал, кстати, Саймон Рэттл. Так выпьем же за то, чтобы кинематограф, решая важные социально-политические задачи, не забывал о музыке. В широком смысле слова. Тогда и бессмертие забрезжит на горизонте.

ЗП: Выпьем за то, чтобы нам не пришлось и не хотелось переквалифицироваться ни в оперные критики, ни в управдомы.

АД: Да и не возьмут.