25 ноября в российский прокат выходит новая картина Эдгара Райта «Прошлой ночью в Сохо». Настоящее любовное письмо всему кинематографу «свингующего Лондона». Ася Заболоцкая рассказывает, что это была за эпоха и на какие фильмы лучше обратить внимание.
Когда речь заходит о британском кинематографе, то обычно называют Джеймса Бонда, Гарри Поттера и социальный реализм Кена Лоуча или его коллеги Майка Ли. Где-то между строк, запятых и многоточий проскальзывают комментарии к картине «Если…» (1968) Линдсея Андерсона, но о других фильмах того же десятилетия обычно молчат. Под конец еще обязательно упомянут эпическую драму «Лоуренс Аравийский» (1963) Дэвида Лина, и на этом дискуссия о кинематографе Соединенного Королевства, как правило, заканчивается.
60-е «Туманного Альбиона» — это гиперреализм, неприятная «чернуха», индустриальный пейзаж, рабочий класс и безжизненные просторы северной Англии. Начал тенденцию уже упомянутый Линдсей Андерсон, который в 1950-х годах занимался изданием небольшого кинематографического журнала Sequence. На его страницах впервые появился манифест «Свободное кино».
Главные действующие лица «Свободного кино» не считали себя каким-то творческим движением. К собственной деятельности они относились предельно просто: взяли камеры и пошли снимать рабочий класс, потому что до них этого никто не делал. Линдсей Андерсон, Тони Ричардсон, Карел Рейш и Лоренца Маццетти стояли у истоков британской «новой волны» благодаря своим кинематографическим альманахам об обычных жителях Англии. Их фильмы «О, Дримлэнд» (1953), «Мамочка не позволяет» (1956), «Мы — парни из Ламбета» (1959) транслировались в просторных кинозалах Британского киноинститута и всячески поражали свободой формы лондонскую консервативную прессу. Условные экспериментаторы доказывали, что стиль неважен, кино не должно быть идеальным, а фильм не может быть слишком личным.
На осколках движения «Свободное кино» сформировалась британская «новая волна» все с теми же режиссерами. Новым участником стал талантливый кинематографист Джон Шлезингер, который полностью раскроет свой режиссерский стиль только во второй половине 60-х годов. Культурная политика и общественность стала меняться под растущей популярностью пьесы «Оглянись во гневе» Джона Осборна. Впервые в искусстве вышли на первый план грязные и некрасивые комнаты английских граждан, их злость по отношению к несправедливости социального неравенства и недовольство буржуазным поведением молодого поколения. Пресса назвала их «молодыми рассерженными», а после они заполонили все возможные сферы — от театра до живописи.
Главной локацией всех фильмов становятся северные города Англии, в которых амбициозные молодые люди периодически показывают свои сильные кулаки. Британцы наконец-то начинают ходить в кино и узнавать себя, сопереживая то Артуру из «В субботу вечером, в воскресенье утром» (1960), то Колину Смиту из «Одиночества бегуна на длинную дистанцию» (1962). Именно так себя позиционировала Британия первой половины 1960-х годов — дымящиеся заводские трубы, холмистые местности, сожженные фунты, насилие, неприятно пахнущие речки какого-нибудь Солфорда. Никто и подумать не мог, что к середине десятилетия откроется совершенно новая глава британского кино, где место действия перенесется в Лондон, люди на улицах будут друг другу улыбаться, петь песни, жить в свое удовольствие. Экран приобретет цвет, а с ним же и долгожданную свободу.
Во вторую половину 1960-х годов все внимание было направлено в сторону Лондона. На обложках модных журналов стали печатать молодую 16-летнюю модель Твигги, которая интересовала всех модных фотографов своей утонченностью и хрупкостью. Благодаря ее образу начали меняться современные стандарты красоты, девушки начали стричься совсем коротко, забывать красить ярко глаза и ни в коем случае не добавлять румян на лицо. Ресницы рисовали неестественно длинными и объемными, а обязательными атрибутами одежды были мини-юбка, струящиеся платья ярких цветов или черные в мелкий горох.
Андрогинная худоба вошла в моду, а вместе с ней появились и новые молодые дизайнеры одежды. Женственность в классическом понимании перестала интересовать современное поколение, поэтому многие модельеры стали экспериментировать с формой. СМИ и таблоиды начинают говорить о новом модельере Мэри Куант. Именно она открыла миру удобные мини-юбки и уговаривала девушек не стыдиться своих длинных стройных ног. Все-таки, раньше над худобой издевались в школе. Мини-юбки стали главным атрибутом «свингующего Лондона», некомфортные миниатюрные сумочки сменились удобными рюкзаками с длинными ремнями, обтягивающие разноцветные брюки тоже были популярны, а также молодежь больше не боялась оголять плечи и вовсю носила открытые топы. Эпицентром жизни, веселья и моды становятся Карнаби-стрит в Сохо, Кингс-роуд и район Кенсингтон, и больше никакого упоминания о восточной грязной части Лондона со всеми этими проблемами рабочего класса.
В то время битломания не угасает, но уже многие засматриваются на красивого и свободного Мика Джаггера, который своим эпатажным поведением заинтересовывает почти каждое СМИ в Великобритании. В 1964-м у The Rolling Stones выходит первый альбом, и прогрессивная молодежь начинает предпочитать психоделический рок и фривольность новых музыкантов, а не чистеньких и причесанных парней из ливерпульской четверки. Кстати, бунтарский стиль группы частенько приписывают дизайнерке Мэри Куант, но правда остается где-то глубоко в прошлом.
В итоге в 1966 году эпицентром моды и поп-культуры окончательно становится Лондон. Американский журнал Time посвящает свой номер «свингующим шестидесятым» и ставит столицу Великобритании на обложку. «Молодежи принадлежит это десятилетие», «Это самое главное место на данный момент», — пишут журналисты и придумывают термин «свингующий город». Хотя слово «свингующий» еще в начале 60-х означало «модный», «странный» — так обзывали необычных людей, не желающих следовать консервативным правилам британской общественности. Просто понадобилось еще несколько лет, чтобы термин начал доминировать на самых главных улицах столицы.
Однако когда же действительно случился переворот в обществе Соединенного Королевства? Неужели ко всему этому причастны только The Beatles, The Rolling Stones, Твигги и Мэри Куант? Почему же Лондон внезапно стал «свингующим»? Британский историк, автор книги про поколение 60-х White Heat Доминик Сэндбрук считает, что причиной таких социальных перемен стала смерть Уинстона Черчилля в январе 1965 года. Вместе с бывшим премьер-министром Великобритании ушел старый, снобистский, консервативный образ страны, которая все еще пыталась себя позиционировать как империя времен королевы Виктории. Эдвардианская эпоха тоже не смогла пройти проверку временем, поэтому британцы наконец-то решили освободиться от оков «отеческих» установок и жить по своим правилам. Старой страны больше нет — пора создавать новую.
На экране четверо молодых мужчин несутся по ливерпульскому вокзалу от разъяренных поклонников. Им поскорее нужно добраться до поезда, иначе они опоздают на интервью в Лондоне. Несмотря на стрессовую ситуацию, мужчинам нравится затея, они вообще любители вести себя беззаботно и вполне инфантильно. Их зовут Джон, Пол, Джордж и Ринго — и они участники самой известной группы в мире The Beatles. В реальности — просто обычные молодые парни из северного рабочего городка, которые любят шутить, смущать южан своим ливерпульским акцентом, создавать музыку и вносить в жизни своих менеджеров настоящий хаос.
Картину Ричарда Лестера «Вечер трудного дня» про сумасшедшее путешествие группы The Beatles считают одним из первых «свингующих» фильмов. Это и не мюзикл, хотя песен там достаточно, это и не документалистика, хотя битлы действительно играют самих себя, но зато это настоящая комедия. Впервые на британских экранах показали свободных, инфантильных, безумных, а главное — креативных персонажей, которые любят выпить, потому что это весело, а не из-за многочисленных страданий.
До того как познакомиться с битлами, Ричард Лестер, американец по рождению, искал успеха в Европе. В 1950-х ему удалось пробиться в киноиндустрии Великобритании благодаря абсурдной комедии с Питером Селлерсом, своего рода спин-оффом радиопередачи «Идиотское шоу». С этого момента реализм Лестера всегда сопровождался сатирой и юмором. Режиссер поменял тенденции британского социального кинематографа, добавив музыкальности и бесконечного веселья на британские улицы. Вместе с ливерпульской четверкой и его истории отправляются в Лондон.
Американец снимает совершенно отличную от своих предыдущих работ картину «Сноровка» (1965) с уже тогда известной Ритой Ташингэм, начинавшей карьеру с «рассерженного» фильма «Вкус меда» Тони Ричардсона. В центре сюжета «Сноровки» история молодой девушки Нэнси Джонс, отправившейся на юг за лучшей жизнью и осуществлением своей мечты. В чем она — в фильме не говорится, хотя абстрактно подразумевается успех, популярность и чтобы на билбордах светилось только ее лицо. В столице она встречает Колина, обычного учителя, бабника Толена и их друга Тома. Трое мужчин сразу же заинтересовываются девушкой и пытаются завладеть ее вниманием.
В силу стеснительности у Колина меньше шансов поразить своей персоной Нэнси, поэтому он всячески спрашивает совета у Толена, тем более с девушками у последнего всегда все хорошо. Мужчина пользуется вниманием противоположного пола, никогда сильно не углубляется в отношения и просто живет себе в удовольствие. Именно этому он и хочет научить Колина, который никак не может справиться со своей рассеянностью и образом «маленького человека». Эту же тему также будет использовать другой режиссер, Стэнли Доден, в фильме «Ослепленный желаниями» (1967), где главный герой в исполнении Дадли Мура соглашается на сделку с дьяволом, чтобы наконец сходить на свидание с понравившейся официанткой. Еще годом ранее влияние образа Толена можно будет увидеть в «Элфи» (1966) с Майклом Кейном, нарисовавшим более эгоистичный и нарциссический портрет мужчины времен «свингующего Лондона».
В «Сноровке», в отличие от только что упомянутых фильмов, больше комедии, чем социальной догматики. Повествование картины сопровождается абсурдными элементами и сатирическими высказываниями о современном обществе. Всего лишь надо вспомнить сцену, как все герои катаются по Лондону на огромной кровати со свалки. Когда-то также делали персонажи из «Мы — парни из Ламбета», но вместо спального места у них был рабочий открытый грузовик. Теперь этим никого не удивишь, поэтому в качестве транспорта молодые люди используют кровать на колесиках — как лейтмотив общего настроения «свингующего Лондона». Абсурдно, сюрреалистично, модно, по-настоящему безумно — и все это под музыку Джона Бэрри.
Свою версию Лондона второй половины 60-х годов решает снять Джон Шлезингер, выходец из «молодых рассерженных». Уже в 1963 году, на последнем издыхании британской «новой волны», выходит картина «Билли-лжец» с Томом Кортни, одним из главных актеров социального кино. К нему в напарники приглашают Джули Кристи, о которой только через пару лет будут говорить как об иконе кинематографического «свингующего Лондона». По сюжету в северном городке живет Билли и периодически фантазирует о странной несуществующей стране, где ему очень хорошо. В реальности он пытается поменять свою жизнь, встречается с девушками и задумывается о переезде в столицу. А еще он постоянно врет, поэтому у него уже две помолвки и очередное свидание с любимой женщиной Лиз (Джули Кристи), которая как раз его толкает на путешествие в Лондон. Билли соглашается, но в последний момент все-таки возвращается в отчий дом. Лиз на это никак не реагирует и просто садится в поезд на встречу новой жизни.
Можно считать, что именно с этой сцены и началось кино «свингующего Лондона». Вектор интереса теперь направлен на столичный пейзаж, а не на брутализм старых тюдоровских домов. Молодежь ощущала свободу и возможность быть собой, не замечая скупых взглядов старшего поколения. Классовое неравенство тоже изменилось, теперь нет такой сильной пропасти между средним и рабочим классами. Ценности толерантного общества все равно не провозглашались, но все меньше и меньше было расистских возгласов в сторону чернокожего населения Британии. Любовь стала свободной, а браки заключались не так часто, как в начале десятилетия. Идея о замужестве устрашала теперь больше женщин, нежели мужчин.
Следующим уникальным кинематографическим текстом, удачно запечатлевшим «свингующее» время, стала картина «Дорогая» (1965) того же Джона Шлезингера. Режиссер всегда был слишком романтичным для социального реализма и кардинально отличался от Тони Ричардсона и Карела Рейша. Во второй половине 60-х он наконец-то достигает творческой свободы и нащупывает черты своего меланхоличного стиля, который также потом раскроется в «Полуночном ковбое» (1969) и в «Воскресенье, проклятое воскресенье» (1971).
Несмотря на основную минорную канву, «Дорогая» все-таки изображает праздную и веселую жизнь лондонской молодежи, мечтающей о беспечной, интересной и незабываемой жизни. Главную героиню Диану Скотт играет Джули Кристи, та самая Лиз из «Билли-лжеца», отправившаяся в Лондон. Джон Шлезингер словно продолжает путь героини и показывает ее жизнь уже в столице. Теперь у нее другое имя, она работает моделью и мечтает покорить шоу-бизнес. Она не боится разных сексуальных связей ради карьеры, поэтому часто проводит вечера в чужих квартирах. Однажды Диана встречает журналиста Роберта Голда (Дирк Богард), в которого действительно влюбляется, но сначала карьера, а потом счастье.
Героиня Джули Кристи по-своему инфантильная, ветренная и безответственная. При встрече с Робертом девушка сразу замечает взаимную симпатию, легкость разговора и страстную химию между ними. Они оба понимают друг друга без слов. Они живут одним днем, снимают винтажную квартиру, бросают своих суженных и отдыхают в своем маленьком мирке, творческой богеме. Один владеет словом, а другая — телом.
Отношения Дианы и Роберта — это типичный пример жизни молодых людей «свингующих 60-х». Тогда еще никто не кричал на каждом углу о полиамории, но именно ее предпочитали большинство женщин и мужчин. Человек стал просто социальным инструментом, с помощью которого можно было подняться в карьере и в обществе. Диана пользуется своим положением сполна, периодически изменяет Роберту с Майлзом (Лоуренс Харви), исполняющим функции ее агента. Мужчина всегда ходит в черном идеально выглаженном костюме и бесконечно курит сигареты. Дизайн квартиры у него составлен по последним тенденциям ретрофутуризма, поэтому Диана все чаще хочет проводить время у него дома.
Цель у Скотт одна — собственное счастье и всемирный успех. «Свингующее» поколение не волнуют счета за квартиру, наличие работы, больные родители, политическая и экономическая ситуация в стране, внезапная беременность, потому что всегда можно сделать аборт. Так, Диана едет во Францию в рамках очередной «рабочей» поездки, где красуется в своем белом кожаном пальто и примеряет на себя образы других людей на какой-то богемной вечеринке.
В отличие от «молодых рассерженных», «свингующие» режиссеры по-другому смотрят на гендерное неравенство. В социальном контексте мужчины и женщины готовы использовать друг друга ради своих личных целей. В то же время правительство Великобритании разрешило женщинам покупать контрацептивы, а также без страха перед обществом записываться на аборт. Однако все фильмы того времени, к сожалению, были сняты режиссерами-мужчинами, поэтому гламурный male gaze, невозможно не заметить. Хотя именно Джон Шлезингер нашел некую золотую середину, специально не романтизируя и не сексуализируя женские образы. В его картинах обычно встречается queer gaze, поэтому камера в «Дорогой» больше влюблена именно в Дирка Богарда и его Роберта.
По улицам Лондона с большой улыбкой на лице прогуливается девушка. Внезапно под влиянием импульса и каких-то своих личных мыслей она решает сделать новую прическу. Ее зовут Джорджи, и ей некогда унывать. Ее похождениям аккомпанирует песня группы The Seekers со словами: «Hey there, Georgy girl. Swinging down the street so fancy-free. Nobody you meet could ever see the loneliness there inside you». Яркая, заводная и резвая композиция конкретизирует общее настроение только что начавшегося сюжета, но на самом деле внутри мелодии больше минорности, нежели мажорности.
«Девушка Джорджи» Сильвио Нариззано (1966) — это одиссея молодой девушки из среднего класса в исполнении Линн Редгрейв. Общество требует от нее определенного этикета, но ей бы ходить в какой неприметной и неряшливой одежде, слушать пластинки и заниматься своими делами. При этом она не такая инфантильная, как другие лондонские девушки, которых можно встретить в магазинах на Карнаби-стрит. У нее есть чувство ответственности, но вот только это все высоколобое общество, доставшееся ей по наследству, давно уже надоело. Джорджи никогда ни с кем не встречалась да и вообще считает себя невзрачной и даже толстой.
Ее соседка по квартире Мередит (Шарлотта Рэмплинг), наоборот, настоящая красотка и пользуется излишним вниманием противоположного пола. Они абсолютно разные, но считаются лучшими подругами. Пока Мередит пытается склеить свою жизнь после неудачных романов или просто инфантильных решений, Джорджи следит за квартирой и делает все так, чтобы соседка не осталась голодной. Она никак не комментирует поведение своей подруги, но многочисленные бездумные действия последней иногда выводят из себя. Мередит также живет по своим законам и правилам, как и Джорджи, но только совершенно не думает о скоротечности времени. Когда она узнает о беременности, то сразу же знакомит свою подругу с отцом ребенка Джосом (Алан Бейтс). С последним у Джорджи оказывается больше общего, чем у самой Мередит.
Вся троица — это репрезентация основных архетипов, блуждающих по современному Лондону. Лень, безответственность, импульсивность, праздность, красивые наряды, телесность и никакой романтики. Само повествование больше похоже на некий «поток сознания», где герои живут вне сценария. Драматург отказывается отвечать за их действия, потому что персонажи давно вышли за поля страниц. За ними только успевают Алан Бейтс, Линн Редгрейв и Шарлотта Рэмплинг, стараясь всячески обратиться к импровизации. В результате получается драмеди, где одиночество побеждает каждого. Выходит, легкомысленный гедонизм становится всего лишь побегом от реальности, а не сладкой настоящей свободой, о которой без перебоя твердили на главных пиратских радиостанциях того времени Radio Caroline и Swinging Radio England.
Кинематографической «свингующей» квинтэссенции смог достичь только Майкл Сарн в своей картине «Джоанна» (1968). 60-е вот-вот закончатся, и начнется новое десятилетие со своей модой, правилами и трендами. Режиссер наделяет свою картину самыми очевидными элементами «свингующей» эпохи: кукольный макияж, короткие юбки, гедонизм, либерализм в курилках, свобода тела, безответственность, инфантильность, музыкальность и, конечно же, цвет.
После 1968 года британские кинематографисты практически отказываются от монохромности и серости, наконец-то им удается показать «свингующий Лондон» во всей красе. Ходят слухи, что во вторую половину 60-х специально почти каждый день светило солнце, доминируя над типичной дождливой английской погодой. Хотя Мэри Куант даже придумала подходящий дождевик под такие случаи, но им пользовались не часто.
От дождя не собирается спасаться и Джоанна (Женевьев Вайт), главная героиня одноименного фильма. Как только она выпрыгивает из вагона, то все меняется вокруг. Черно-белые оттенки окрашиваются во все яркие цвета, теперь будет трудно не заметить ее алые брюки и такого же цвета чемоданы. Джоанна приехала в Лондон, чтобы продолжить обучение на художественном факультете. Искусство — это модно, полезно и богемно.
Днем девушка послушно пытается рисовать хотя бы что-то похожее на картины, флиртует с молодым преподавателем-художником, вечера и ночи проводит с женатыми мужчинами, беспокоя своим поведением любимую бабушку. У Джоанны наряды по последним модным трендам, ухажеров она выбирает только со стильными квартирами. Она просто хочет жить здесь и сейчас, не думая о бытовых проблемах, человеческих страданиях и мире во всем мире.
Главным ее собеседником и слушателем становится Лорд Сандерсон, молодой богатый аристократ, которого играет Дональд Сазерлэнд. Добродушный и немного наивный мужчина пользуется всеми прелестями «свингующего Лондона» и старается посетить каждую вечеринку столичной богемы. Там он и знакомится с Джоанной, так как начал встречаться с ее чернокожей подругой Берил. Девушки же только хлопают глазами, тратят деньги и воруют одежду в разных комиссионных магазинах.
За все этой яркой праздничной мишурой беспечности, пропаганды гедонизма и свободы теряется облик самого человека. Первым к осознанию этого приходит именно Лорд Сандерсон, понимая всю тщетность бытия и быстротечность времени. Джоанне такая рефлексия кажется чуждой, но вскоре и она ее постигает. В 1968 году «свингующее» время готовилось уже к собственным похоронам, снимая парадные украшения и наряды со своих жителей и открывая очередные двери в грубый и устрашающий реализм.
Последние штрихи уходящей эпохи были запечатлены в картине «Представление» (1970) Дональда Кэммелла и Николаса Роуга, а также в «Глубине» (1970) Ежи Сколимовского. Первый фильм был снят еще в 1968 году, но не прошел цензуру из-за обилия сексуальных сцен и пропаганды наркотиков (Мик Джаггер там все время ест галлюциногенные грибы). Вот и Джоанна теперь уезжает из столицы, обещая вернуться. Только она еще не знает, что ее Лондона больше не существует.
К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:
Google Chrome Firefox Safari