Педро АльмодоварПоговори с собой

Педро. Отныне можно сказать, что ты одинаково хорошо руководишь и актрисами, и актерами. Главное, герои в картине «Поговори с ней» — мужчины, и оба актера играют отменно. 

Альмодовар. Замечательно, что именно ты об этом сказал. Действительно, и Хавьер Камара, и Дарио Грандинетти превосходны в ролях почти сообщников. «Поговори с ней» не первый мой фильм с мужчинами-актерами. О мужчинах рассказывали «Живая плоть», «Матадор» и «Закон желания». Кстати, в последнем даже девушка (Кармен Маура) была мужчиной. 

Педро. А с кем ты испытываешь большее удовольствие?

Альмодовар. Ты на что намекаешь?

Педро. На работу. С кем ты предпочитаешь работать — с актерами или актрисами?

Альмодовар. Когда они чудесны и им удается забыть, что я режиссер и сценарист, мне одинаково приятно работать с теми и другими. Я снял 14 картин и признаю, что встретил больше хороших актрис, чем актеров. Но надо признать и то, что я написал больше женских ролей, чем мужских.

Педро. Это точно.

Альмодовар. Женщины вдохновляют меня на комедии, а мужчины — на трагедии. Педро. В таком случае, почему ты так мало снимаешь комедий?

Альмодовар. Не знаю, но постараюсь исправиться.

Педро. А вообще, можно заставить себя писать сценарий?

Альмодовар. Нет. Можно подвигнуть лишь на написание сценария документального или автобиографического фильма.

Педро. К какому жанру относится «Поговори с ней»?

Альмодовар. Не знаю. Знаю только, что это не вестерн, не фильм об агентах ЦРУ. Это также не фильм о Джеймсе Бонде, не исторический фильм.

Педро. И все-таки это отчасти исторический фильм.

Альмодовар. Верно. Для точности: семь минут действие картины происходит в 1924 году. 

Педро. Эти семь минут многое говорят о минувшем времени.

Альмодовар. Несмотря на то, что они немые… В середине фильма санитар Бениньо (Хавьер Камара) использует вечер, когда ему нечего делать, что с ним случается редко, чтобы отправиться в Синематеку посмотреть испанский немой фильм «Любовник, уменьшенный в размере». Я показываю семь минут из этого фильма.

Педро. Не рисковал ли ты, включая в свою картину чужеродный сюжет? Если только не рассматривать его, как флешбэк, имеющий отношение к твоим героям.

Альмодовар. Нет, это не флешбэк. Это совершенно иная история… Да, тут я рисковал… 

Педро. Не боишься, что зритель будет смущен, сбит с толку?

Альмодовар. Теперь, когда фильм завершен, не боюсь. Признаюсь, во время съемок я немного волновался. Я не мог спать спокойно, пока не увидел смонтированными обе истории.

Педро. Что толкнуло тебя на то, чтобы отойти от изначального сюжета?

Альмодовар. Этот отход — лишь видимость. История санитара не прекращается в течение этих семи минут. Она просто скрыта, она сливается с сюжетом «Любовника». При написании сценария я как раз преследовал цель использовать немой фильм в качестве прикрытия.

Педро. Для прикрытия чего?

Альмодовар. Того, что действительно происходит в палате Алисии. Я не хотел, чтобы зритель все увидел, поэтому пользуюсь «Любовником», чтобы мутить его зрение. То, что произошло, зритель обнаруживает одновременно с героями. Мне не хотелось, чтобы тайна раскрылась раньше времени.

Педро. Это называется манипуляцией.

Альмодовар. Нет, это лишь способ повествования. И он себя оправдал.

Педро. Твои герои не в первый раз объясняются с помощью другого фильма. Так, к примеру, было в «Высоких каблуках».

Альмодовар. Да, героиня Виктории Абриль использует сцену из «Осенней сонаты», чтоб открыть своей матери свою ненависть к ней. Это же чувство подтолкнет ее к преступлению. В «Матадоре» главные герои отправляются в кинотеатр и смотрят фильм «Дуэль на солнце». На экране они увидят свою собственную судьбу. В «Живой плоти» пока Виктор (Либерто Рабаль) и Елена (Франческа Нери) ссорятся, в кадр попадает экран телевизора — там идет «Преступная жизнь Арчибальдо де ла Круса» Бунюэля, в которой есть то, что затем зритель увидит и в моей картине. Во-первых, безногий мужчина, сидящий в инвалидном кресле (у меня его играет Хавьер Бардем). Во-вторых, пламя. В «Живой плоти» пламя охватывает Клару (Анхела Молина), когда Виктор сообщает, что порывает с ней. У Бунюэля Арчибальдо сжигает в печи манекен, похожий на героиню Мирославы Стерн. Кстати, эта актриса несколько лет спустя заживо сгорела в автомашине. Фильмы, которые я смотрю, стали частью моей собственной жизни, и потому я ими пользуюсь. Я делаю это не ради того, чтобы польстить их авторам или повторить их успех. Фрагменты этих картин занимают свое место в моих сценариях. Я очень люблю пересказывать фильмы. Когда-то давно я пересказывал сестрам кино, которое мы смотрели вместе, и обожал повторять все снова и снова, каждый раз придумывая что-то новое, добавляя от себя. Сестрам мои совершенно безумные версии нравились больше, чем сюжет, который мы видели. Как сейчас вижу — сестры шили, сидя за круглым столом, и просили: «Расскажи нам, Педро, фильм, который мы смотрели вчера».

Педро. А ты представляешь себя рассказывающим фильмы своим внукам?

Альмодовар. Не знаю. Боюсь, у меня не осталось времени заиметь внуков… Не думаю, что они у меня появятся. Я больше не рассказываю фильмы, я утратил эту привычку. Мне приходится делать это лишь тогда, когда я даю интервью.

Педро. Чем был навеян сюжет «Поговори с ней»?

Альмодовар. Реальными историями последних лет. Вот они. Пациентка проснулась после 16 лет комы. Врачи считали, что ее состояние необратимо. На меня произвела впечатление ее фотография в «Эль Паис». Она стояла между двумя санитарами, которые помогали ей ходить. Ее пробуждение опровергало все научные прогнозы.

…Молодой сторож морга вступил в интимную связь с трупом девушки. То, что произошло затем, похоже на чудо, которое не понравилось бы папе римскому… Покойница вернулась к жизни. Девушка страдала чем-то вроде каталепсии, и она не умерла, как все решили. И хотя родные были благодарны насильнику, они не смогли помешать его заключению в тюрьму. Эти люди приходили к нему на свидания, приносили еду, наняли адвоката. Из этой странной ситуации никто не видел выхода. С точки зрения правосудия сторож был насильником, но для родителей девушки он был человеком, который вернул жизнь их дочери. Я не пренебрег никакими деталями, вплоть до чисто моральной проблемы, о которой и идет речь в моем фильме.

…В одной из больниц Нью-Йорка девушка забеременела в коматозном состоянии, в котором пребывала девять лет. (Она и родила, находясь в коме.) Выяснилось, что виновник — санитар больницы.

Все эти события, как и воспоминание о разбитой, но все еще теплящейся любви, и побудили меня снять «Поговори с ней».

Кажется, Кокто сказал, что красота приносит боль. Думаю, красота может вызывать слезы, и очень часто это слезы боли, а не наслаждения. Увидев «Куклы счастья» и «Любовника, уменьшенного в размере», я мечтаю снять фильм о маленьком существе, для которого основной декорацией будут ножки мебели и рисунок паркета. Я уже набросал эскиз такой истории.

Педро. Когда психиатр спрашивает героя Хавьера Камара, какие у него проблемы, тот отвечает: «Одиночество, вероятно».

Альмодовар. Марко (Дарио Грандинетти) тоже говорит, что он одинок. Ни Бениньо, ни Марко не склонны ничего драматизировать, они просто констатируют факт. Героев картины связывает ощущение одиночества. Одиноки Алисия и Лидия. И учительница танцев Катерина. И отец Алисии, хотя у него будет связь с секретаршей. Одиноки и санитарка, и консьержка, и несимпатичная журналистка. Даже бык одинок посреди огромной площади, когда уносят смертельно раненную Лидию. Этот фильм мог бы называться «Одиночество».

Педро. А как ты видишь свое одиночество в «автоинтервью» или «самоанализе» — жанре, который тебе так свойственен? Что ты испытываешь в отсутствие собеседника? Ностальгию или презрение? 

Альмодовар. Я ничего не презираю. Даже то, что ненавижу. Я предпочитаю «самоанализ», ибо он практичен. Говорю то, что хочу, и по возможности быстро. За письменным столом настигает одиночество.

Педро. Ты замечал когда-нибудь, что разговариваешь сам с собой? 

Альмодовар. В эту минуту.

Педро. Я имею в виду — в жизни. То есть когда знаешь, что эти разговоры никогда не будут напечатаны?

Альмодовар. Однажды я понял, что разговариваю с собой. Обычно это происходило утром и вечером. Рассказывают, что Бунюэль тоже разговаривал по утрам сам с собой, чтобы проверить свой слух. Я же хотел услышать звук и силу голоса, который потерял на съемках. И в течение нескольких недель, проснувшись, спрашивал себя: «Как звучит мой голос сегодня?» И вслух же отвечал: «Значительно лучше. Если не стану его форсировать, то смогу продержаться до вечера». Я всегда верил в слово, даже когда был без голоса или без собеседника.

Оригинал впервые опубликован в журнале Studio, 2002, ХII (внесерийный номер)

Перевод с французского А. Брагинского