Йенли Халлунд, сценаристка ТриераЛарс ставит под сомнение миф о великом художнике

— Как началось ваше сотрудничество с Ларсом фон Триером?

— Я начала работать с Ларсом в 2009-м или 2010-м, когда он писал «Меланхолию», а я заканчивала короткометражный фильм для Zentropa (вероятнее всего, речь о короткометражке Limboland — прим. ред.). Это был сложный проект, в котором участвовали непрофессиональные актеры. Многие из них оказались достаточно опасными людьми. Однажды на репетиции один парень разозлился и приставил ручку к моему горлу. Как-то мне удалось его успокоить. Ларс присутствовал при этом, и ему эпизод показался то ли смешным, то ли интересным. Вскоре он пригласил меня обсудить за чашкой кофе развитие линии двух сестер в «Меланхолии» — и в итоге предложил помочь ему с проработкой персонажей и некоторых диалогов. На тот момент Ларс уже достаточно долго работал над фильмом. После встречи он написал мне… Как бы это правильно перевести с датского… Что я сумасшедшая и умнаяYou’re crazy clever. Позже я занималась похожими вещами в «Нимфоманке», но задач уже было чуть больше.

— В титрах «Дома, который построил Джек» вы значитесь уже автором идеи. Чем именно вы занимались в этот раз?

— Чем дольше ты работаешь с человеком, тем расслабленнее себя чувствуешь. После того как Ларс использовал какие-то мои идеи для «Меланхолии» и «Нимфоманки», он, вероятно, счел, что у меня найдутся мысли и для «Дома, который построил Джек». Сначала Ларс очень долго рассказывал, о чем хочет снять кино, а я просто предлагала разные идеи. Некоторые из них были безумными и умными, а некоторые — безумными и глупыми. Что-то, в конечном счете, нашло в нем отклик. В любом случае, Ларс всегда принимает итоговые решения, а я просто предлагаю разные вещи.

— Сложно ли с ним работать?

— Обычно художники боятся конфликтов и не хотят работать с кем-то в паре. Я понимаю, что это искусство Ларса, и согласилась поработать с ним, потому что он не устанавливает правила. С ним весело и любопытно. К тому же можно использовать собственные идеи о философии и истории искусства. Творить с Ларсом — это привилегия. Он снял много фильмов о женщинах, и мне было интересно, как он подойдет к истории, где главный герой — мужчина.

— Как вообще происходит процесс вашего сотрудничества?

— В случае с «Нимфоманкой», например, было много обсуждений. Многие идеи рождались из споров. Некоторые наши беседы потом попадали на страницы сценария. На этот раз Ларс был более открыт разным идеям: он попросил исследовать конкретные темы и написать какие-то вещи, которые потом, как кирпичики, иногда вставлял в сценарий.

— Что это были за темы?

— Когда мы работали над «Джеком…», я достаточно глубоко изучала Уильяма Блейка и Вергилия. А еще читала про скандинавские, христианские и греко-римские представления о рае и аде. У Ларса неакадемический подход в работе, хотя его картины могут казаться заумными, интеллектуальными и академическими. В процессе он, скорее, фокусировался на отдельных идеях и образах Блейка, Данте, Вергилия. Тех, которые ему были интересны для персонажа или фильма в целом. Он не пытается навязывать людям интеллектуальные позиции. Многие фильмы Ларса рассказывают об искусстве и природе искусства, но «Дом, который построил Джек» — в особенности. Ларс заимствует идеи у великих художников.

— Чем вас заинтересовали идеи Блейка?

— Все началось с того, что мы посмотрели документалку о семи вратах в ад, которые якобы находятся на Земле. Вроде пещер, вулканов и расщелин. Люди все еще верят, что врата в ад существуют. Параллельно меня заинтересовал Уильям Блейк, который как раз рассуждал о добре и зле, рае и аде. Когда он жил, с адом ассоциировались инстинкты, тело и эмоциональные позывы, а с раем — созидание, рациональность, нравственность, религия и верность богу. Ограничения человеческого, иными словами. Блейк же видел все ровно наоборот — и из-за этого его творчество считалось провокативным. Мне всегда нравилось, что он освобождал первородную человеческую природу. Джек — психопат, поэтому он использует многие идеи Блейка, чтобы оправдать свою психопатическую натуру. Через Блейка Ларс говорит о представлениях человечества о пороках и добродетелях. Можно сказать, что идеи Блейка стали основополагающими для всего фильма.

— Многие критики считают, что в образе Джека фон Триер изобразил самого себя.

— (Смеется) Все фильмы Ларса в том или ином смысле являются его автопортретами. Они рассказывают о вещах, которые его интересуют как человека. Через своих героев, будь то мужчины или женщины, он обращается к этим темам. Я думаю, что Ларс лукавит, когда соглашается, что это его портрет. Конечно же, это не так. Хотя, возможно, Ларс считает, что тоже в некотором роде сеет хаос и разрушение, чтобы реализовать режиссерские амбиции. Он ставит под сомнение миф о великом художнике. Что, мол, в основе любого великого искусства находится дом, построенный из насилия, деформации и смерти. Это давний миф, который продолжают воспроизводить, а Ларс решил деконструировать его. Насколько в действительности талантлив Джек? Может быть, он просто нелепый мужчина? Имеет ли он право совершать убийства? Может быть, нас надули — и заставили верить, что великое искусство требует больших жертв? Мне кажется, Ларс играет с мифом о природе искусства. И, конечно же, он задается вопросом, должно ли искусство быть «хорошим».

— Стоит ли в таком случае, по-вашему, разделять искусство и художника?

— Обязательно. Когда я читаю книгу, я не хочу ничего знать о писателе. Неправильно смотреть на человека, а не на объект, потому что так вы уменьшаете ценность произведения искусства. Люди отчаянно пытаются найти ответы в фигуре художника. И это всегда заканчивается неверными выводами.

— Женщины в фильме ведут себя на редкость глупо. Вы обсуждали это с Ларсом?

— Очень много. Изначально я была не в восторге от того, как женщины изображены в фильме. Они казались мне неинтересными. Однако стоит помнить, что такими их видит Джек. Чтобы чувствовать себя блестящим и совершенным, ему нужно всех считать идиотами. Это не объективное изображение женщин — просто психически больной Джек так их видит в воспоминаниях. Если уж на то пошло, это говорит, скорее, о его глупости. Но интересно посмотреть, как более реалистичная женщина дала бы ему отпор. Я, кстати, не считаю, что они глупы. Скорее, наивны. Конечно же, первая жертва (ее играет Ума Турман — прим. ред.) немного раздражает. Начинаешь думать: «Вот! Это она виновата в том, что Джек стал психопатом! Она его спровоцировала». Многие психопаты рассказывают, что совершали первые убийства, потому что их спровоцировали. Так они как бы переносят ответственность на других. Но вообще, думаю, мы сильно ошибаемся, когда описываем доброту и наивность как глупость.

— В фильме множество отсылок к истории, фильмам, музыке и другим произведениям искусства. На каком этапе они появляются в сценарии?

— Музыку Ларс всегда выбирает довольно рано. Например, Гленна Гульда он захотел использовать, когда только начинал работу. Музыка для Ларса — опора всего фильма. Когда он начинает писать, у него еще нет в голове четкого понимания, чем закончится история, и новые идеи приходят к нему в процессе работы над текстом. В отличие от предыдущих фильмов, Ларс не писал сцены «Дома...» в хронологическом порядке. До самого конца он многое переделывал и вставлял новые идеи. Но Блейк, музыка и некоторые упомянутые произведения искусства были еще до сценария.

— По структуре «Дом, который построил Джек» очень похож на «Нимфоманку», однако раньше повествование в его фильмах не было таким фрагментарным.

— Думаю, это очень простой способ создать структуру, которая не ограничивает историю. Часто приходится иметь дело со строгой драматургией, которая держит персонажей внутри жестких рамок. Я сама много читаю, и во время работы над «Нимфоманкой» мне удалось вернуть Ларсу желание снова читать. Мы тогда читали много Достоевского, Толстого и Томаса Манна, и в «Нимфоманке» появилось множество отступлений. Фильм стал похож на литературу, где внезапно вставить размышления о рыбной ловле — нормальная практика. Так, у Толстого, например, были многостраничные отступления про сельское хозяйство. При таком подходе деление на инциденты или главы позволяет рассказывать историю кусками, не запутывая зрителя.

— Можно ли сказать, что «Дом, который построил Джек» — кино в том числе и про Америку?

— «Дом…» можно смотреть как историю одержимости насилием, которая есть в США. Американцы одержимы им и нередко слепы по отношению к людям, которые совершают преступления. Однако это высказывание не только об Америке, но и о всемирной романтизации насилия и неспособности его остановить. Мы не замечаем очевидного, отказываемся признавать насилие. Возможно, даже хотим его. Некоторым оно нужно, чтобы как-то структурировать общество. Думаю, Ларс хочет сказать: «Эй, мы ничего не предпринимаем. Внутри нашего общества бушует эпидемия, а мы закрыли на это глаза».

— Над чем вы сейчас работаете?

— Над большим романом под названием The Dancer. Это история молодой вдовы, которая недовольна условиями своей жизни. Она пишет философский манифест под названием The Meninistic Manifesto (Менинистский манифестТермин, которым обозначают как движения мужчин за свои права, так и профеминистов, а еще нередко используется иронически), надеясь, что это поможет избежать надвигающейся войны между мужчинами и женщинами.