Режиссер Абель ФеррараКонец человечества — это также конец всего искусства

— «Томмазо» — это фильм очень личный, даже интимный, и в сюжете явно прослеживаются параллели с вашей собственной жизнью. В 1990-е вы сняли «Амнезию» — другой фильм с автобиографическими элементами. В чем различие между вашим прошлым и нынешним взглядом на свой жизненный опыт? Были ли ваши фильмы своего рода искуплением или это больше похоже на размышление о чем-то, оставленном позади?

Абель Феррара: «Томмазо» действительно можно назвать интимным фильмом (смеется), а что касается «Затмения» и сравнений с ним… «Затмение» тоже личная картина, но его я снимал в совершенно ином состоянии, чем «Томмазо», я тогда восстанавливался, хотя продолжал употреблять [наркотики], и это отражается на происходящем в фильме. «Амнезия» — тоже о том, что произошло со мной, что я чувствовал, и [Мэтью] Модайн ясно выразил всю мучительность процесса восстановления.

Но «Томмазо» снят, как вы сказали, 14 лет спустя, и Модайн все-таки играет намного более безумного персонажа, чем Уиллем [Дефо], да и сама история [в «Амнезии»] безумная. Это история про обезумевшего парня в алкогольном и наркотическом бреду, который совершает безумные поступки, а потом признается в этом… В общем, это скорее про восстановление, а не про размышления о жизни.

— В связи с фильмом «Томмазо» вопрос к Кристине. Это не первый ваш опыт сотрудничества — до этого был, например «Пазолини», но здесь вы впервые играете главную роль, в то же время очень личную. Что это значило для вас, и как вы работали над своим персонажем? Было ли сложно играть жену главного героя?

Кристина Кириак: Действительно, я раньше работала с Абелем над несколькими документальными фильмами, но у меня не было там значительных ролей. А в этой роли… я вообще не считаю, что это «роль», потому что это моя жизнь, это я. Когда я согласилась [сняться], он не приходил и не говорил мне: «Кристина, сыграй в моем фильме» — конечно же, нет. Мы партнеры, мы связаны личностно и профессионально, и к тому же мы друзья, так что мы совместно участвуем в любом деле. Мы гуляли с Уиллемом [Дефо] по улицам, много общались, вдохновлялись. Это, я думаю, и привело нас к фильму. И это было естественное решение. 

Легко ли это было? Когда мы снимали фильм, было очень трудно, потому что [на съемки] уходило много времени, и моя дочь в этом участвовала, сложно одновременно со всем справляться. И до сегодняшнего дня мне очень тяжело смотреть фильм, потому что это история о разрыве пары, о расставании, [в котором] дело не во мне и не в моем партнере. Каждый раз, когда смотришь этот фильм, видишь, как разрушаются отношения, видишь развод — это разбивает мне сердце. Фильм — о страданиях двух людей, в которых замешан и ребенок, что делает ситуацию еще более тяжелой. Но для меня было честью участвовать в нем, и за этот опыт я всегда буду благодарна.

— Мне очень понравилась ваша работа, я понимаю, что должно быть трудно играть такую роль, поскольку это, с одной стороны, фильм, вымысел, а с другой — картина, очень близкая к вашей собственной жизни? Когда я смотрел «Томмазо», все время задавал себе вопрос: «А это взято из жизни или это просто импровизация?» Я сопоставлял собственный жизненный опыт с опытом персонажей и размышлял о том, как следует — или следовало бы — поступить.

Кристина: Спасибо вам, это очень важный для меня комплимент!

— В прошлом году исполнилось 25 лет со дня выхода фильма «Похитители тел» — третьей экранизации фантастического хоррора после работ Дона Сигела и Филипа Кауфмана. Любопытно, что ваша версия изменяет многое не только из этих двух фильмов, но и из книги, и вопрос в связи с этим такой: были ли прошлые версии этой истории для вас важны или же вы мыслили этот проект как полностью самостоятельный?

Абель: Понимаете, когда Джек Финней писал книгу, он писал ее как историю с продолжением в жанре треша, дешевую книжку в мягкой обложке... Знаете, были такие сериальные романы — они печатались в журналах по главе, и он писал «Похитителей тел» как раз в таком формате. Это ведь даже не роман, а повесть, которую печатали из номера в номер. Он, кажется, получил $500 за этот роман, а сколько фильмов уже сняли, четыре? 

Но сама история — гениальная. Она заворожила меня. Ведь в чем там суть? Марсиане, пришельцы — хорошие, а люди — негодяи. Это невероятная идея, очень неожиданный ход. И мы старались оставаться верными духу истории. Да, когда мы пришли в студию и начали работать над фильмом, мы заменили город в Калифорнии на военную базу [в Алабаме], кое-что еще убрали, что-то добавили, но я всегда помнил о центральной идее, которая завораживала меня, — про то, что люди кажутся не теми, кто они есть, даже если они те же самые. Что касается других версий… Я плохо помню фильм Кауфмана, но фильм Сигела гениальный. 

— Да, мне тоже очень нравится работа Сигела.

Абель: У Сигела эта история, конечно, работает по-своему. Он находился в совершенно других студийных условиях в 50-е, и он очень многое смягчил из-за этого, но хорошо передал эту гениальную идею, о том, как незаметно изменяется человек, его душа, даже если телесная оболочка остается прежней, — именно она немедленно заворожила меня.

— Я большой поклонник хоррора, и неудивительно, что я впервые про вас услышал в связи с вашими ранними фильмами, такими, как «Убийца с дрелью» и «Ангел мщения». Первый из них — отличный сатирический хоррор, а второй я считаю одним из лучших vigilante-фильмов 1980-х [Кристина аплодирует], финальная сцена с Зое Тамерлис незабываема. Откуда у вас возникла идея этого фильма? Вы о нем задумались изначально или это был Николас Сент-Джон, ваш давний коллега, с которым вы работали уже тогда?

Абель: Да, это была на 100 процентов его идея, я просто работал с тем, что он написал, и мы пошли снимать по его наброскам. Он показал сценарий мне, и мы решили, что это кино стоит сделать.

— Интересно, что сейчас он смотрится в чем-то опередившим свое время — там очень яркая главная героиня, сильный женский персонаж и затрагиваются многие современные сейчас темы.

Абель: Так и есть! Это что, 40 лет уже скоро этому фильму? Ничего себе!

— Вы редкий пример режиссера, у которого в фильмографии есть экранизация Уильяма Гибсона — «Отель «Новая Роза». В этой связи интересно, что — кроме «Джонни-Мнемоника» и вашего фильма — практически нет экранизаций романов или рассказов Гибсона. Как вы думаете почему?

Абель: Я не знаю! Действительно, у «Отеля «Новая Роза», как и у «Похитителей тел», прекрасная литературная основа, актерский состав… Я вообще большой поклонник Гибсона и хотел бы сделать еще один фильм на основе его творчества. Вам нравятся его книги?

— Да, и я иногда думал, как мог бы выглядеть «Нейромант», если бы его снял Абель Феррара! 

Абель: (смеется) Как бы то ни было — я не знаю, потому что я люблю его книги и с удовольствием бы вернулся к работе над экранизациями, будь у меня такая возможность.

— Это последний вопрос про хоррор, обещаю! Есть любопытная тематическая параллель между «Зависимостью» и вашим более поздним фильмом, «4:44 Последний день на Земле» — оба фильма имеют дело с конечностью человеческой жизни и затрагивают тему переосмысления ее в свете чего-то неизбежного: в одном случае это трансформация в вампира, в другом — гибель человечества. Что для вас как для режиссера, автора, творца наиболее важно, что вы хотели бы оставить после себя?

Абель: Когда снимаешь фильмы, то что-то после себя определенно оставляешь. Твое наследие — это ты сам, то, что ты делал, в моем случае — это мое кино. Но вообще, я бы не сказал, что идея «4:44» в том, что умирает человек, — это фильм об изменениях и гибели мира, о конце всего. Что я постарался представить в фильме: конец человечества — это также конец и всего искусства. Каждая книга, каждая картина — все погибает в этом процессе. Это также конец памяти, всех воспоминаний… Вот что пугает и захватывает.

— В «Томмазо», который, как мы говорили, весьма личный для вас фильм, также в какой-то степени присутствует этот мотив финальности, необратимости, но он выражен, конечно, в иной форме, через религиозные символы. Я обратил внимание на то, что в «Томмазо» вы достаточно органично вплетаете в сюжет как христианские, так и буддийские образы, притом что сами вы — буддист. Что для вас значит религия? Это личное убеждение? Или это способ связи человека с искусством, форма самовыражения?

Абель: Я действительно буддист, и для меня это жизненная, практическая философия, мой взгляд на мир, который позволяет улучшить его. Это путь сострадания другим людям: ты живешь, страдаешь и учишься сочувствовать. В этом смысле можно даже сказать, что Христос был буддистом. Я имею в виду, что он понимал идею сострадания, она была открыта для него — если взять Нагорную проповедь, то это довольно близкая к буддизму вещь.

— В «Томмазо» эти две философии действительно соединены в едином нарративе. Также заметно, что главный герой работает над фильмом о Сибири, и это должен быть также и ваш следующий проект. Он основан, кажется, на записках Карла Густава Юнга, но что это будет за кино?

Абель: Да, я читал некоторые работы Юнга, это потрясающий человек, но «Сибирь» — это фильм совсем другого типа, нежели «Томмазо». Это скорее фильм-путешествие, в котором герои двигаются через ледяную пустыню, где-то останавливаются, что-то еще с ними происходит… Они также двигаются из прошлого к будущему по собственной жизни. Фильм начинается и заканчивается в снегах, и он связан с конкретным местом, но его название — это, скорее, метафора личного одиночества, ухода от общества.

— И последний вопрос для Кристины. В одной из сцен «Томмазо» ваша героиня с мужем и дочкой смотрят телешоу, и там мелькают кадры в том числе на русском языке. Вы действительно смотрите его, и там говорят по-русски, это не постановочный момент?

Кристина: Ну, вообще, я молдаванка (начинает говорить по-русски), так что это более чем естественный эпизод в нашей семье (смеется). На меня сильно повлияла Россия, и та женщина, которая появляется в фильме в роли моей матери, — это действительно моя мама, я ведь уже говорила, что это не просто фильм, а моя жизнь, я живу на камеру, и когда Петер [Цайтлингер, оператор] включает ее — я понимаю, что готова с ним работать снова и снова, потому что он дает тебе ощущение свободы, несмотря на съемки.

Интервью организовано при поддержке творческого объединения CoolConnections.