Андрей УжикаThe Beatles были ядром контркультурного взрыва

Сергей Кулешов. В какой момент в вашем фильме возникли две сюжетные линии, два фокальных персонажа — парень и девушка, рассказывающие о себе в преддверии концерта «Битлз»? Такая структура не очень свойственна монтажному кино.

Андрей Ужика. По правде говоря, сперва фильм был организован попроще. Конечно, сразу хотелось представить панораму американского общества того времени, где выступление «Битлз» стало бы стержневым элементом. И эти два героя, парень и девушка, должны были просто гулять по Нью-Йорку, чтобы в финале сесть рядом на концерте. То есть фильм нужно было заканчивать на половине музыкального сета группы. 

Сергей Кулешов. Почему на половине? И почему в фильме вообще не показывается само выступление?

Андрей Ужика. Тогда концерт «Битлз» длился около 25 минут. Средняя продолжительность песни — 2,5 минуты, а они сыграли около десяти треков. Зато разогрев был очень долгим, с выступлениями восьми других исполнителей. Явление «Битлз» на полчаса все равно произвело ни с чем не сравнимый фурор. Мы, правда, сразу понимали, что с нашим бюджетом не потянем покупку прав на полную запись. Но для меня показ даже части их концерта был возможностью исполнить подростковую мечту. Как будто я сам посетил тогда стадион «Ши». Но тут начались трудности. 

Джонатану Клайду, возглавлявшему отдел видеоархивов на студии Apple Corps[им принадлежат записи всех концертных выступлений The Beatles — прим. ИК] очень понравился наш проект, он даже готов был отдать видео с тремя треками (пяти оказалось «многовато»). Потом, правда, ему позвонил глава компании, владевший всеми музыкальными правами, и объяснил, что не готов делиться песнями за те деньги, которые мы могли предложить. Они все же привыкли иметь дело с голливудскими продюсерами.

И тут я встал перед дилеммой: отказаться от фильма вовсе или сделать свою картину о «Битлз» без музыки «Битлз». Пришлось выкладывать карты на стол и работать над максимально личным кино без глянца и фанфар. Отражающим мои собственные представления о феномене группы, о той эпохе. Уже на этапе монтажа я переписал сценарий и добавил истории двух героев, реальных свидетелей событий, снабдив их будни вымышленными элементами.

Сергей Кулешов. Почему впечатления именно Джеффри О’Брайена и Джудит Кристен оказались так важны для вас? Ведь свидетельств о тех событиях много.

Андрей Ужика. Джудит Кристен была, пожалуй, самой преданной американской фанаткой «Битлз» в то время. Она посетила, только представьте, девять их концертов. Притом что тогда мир не был так мобилен. Позже ее впечатления сложились в книгу дивных и довольно сентиментальных воспоминаний под названием «Мое свидание с Джорджем». Мы написали ей, и она с радостью согласилась участвовать в проекте.

Параллельно мой нью-йоркский приятель Кент Джонс, ставший исполнительным продюсером фильма и собравший для него целую группу исследователей, сделал неожиданное предложение. Он рассказал мне о своем знакомом Джеффри О’Брайене — довольно известном в городе писателе, поэте и эссеисте. Он, кстати, ваш коллега, не брезгует кинокритикой, хорошо знает историю кино. Так вот, отец Джеффри, Джо О’Брайен, был известным радиодиджеем на WMCA — станции, которая первой в Нью-Йорке поставила в эфир сингл «Битлз»[песня I Want to Hold Your Hand прозвучала в эфире 26 декабря 1963 года и мгновенно стала хитом — прим. ИК]. После этой премьеры «ливерпульская четверка» посетила шоу Эда Салливана, которое посмотрели примерно 73 миллиона человек. Это 45% от всех американских домовладений с телевизором. 

Возвращаясь к предложению Кента: я быстро осознал, что это идеальный вариант, ведь я могу использовать Джеффри, активно ведущего тогда дневники, в качестве своего альтер эго.

Сергей Кулешов. Вы ведь почти ровесники, не так ли?

Андрей Ужика. Мне было 13 лет тогда, так что вход на концерт без взрослых мне был заказан. А вот Джеффри уже исполнилось 17, и он не только мог услышать «Битлз» вживую, но и по-особому переварить это. Тогда О’Брайен уже начал сочинять первые свои поэмы, пускаться в мечтательные эссе. По ним заметно, как много для него значит музыка, как одна идея рождает другую, подобно прекрасной мелодии. Мне это хорошо знакомо, ведь я и сам начал писать короткие тексты примерно в том же возрасте.

Сергей Кулешов. Фрагменты из одного из них — рассказа «Изабелла, подруга бабочек» — вошли в фильм. 

Андрей Ужика. Именно. Он был сильно вдохновлен музыкой «Битлз». Скажу больше, это своего рода эхо от песни «Lucy in the Sky with Diamonds» с альбома Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band. Так что для зрителей, хорошо знакомых с историей «Битлз», с их творчеством, не станет загадкой сюжетная линия — юный писатель, девушка с глазами-калейдоскопами. 

Сергей Кулешов. Кстати, о бабочках. Они же у вас нарисованы знаменитым художником Яном Кебби. Как и все, что обеспечивает личное измерение фильма. Как сложилось ваше сотрудничество?

Андрей Ужика. Он невероятно талантлив. Мы впервые встретились в Триеннале Милана, на моей выставке, организованной парижским фондом «Картье» в 2022 году. Там тогда показывали мой единственный короткометражный фильм 2Pasolini. Как 2Pac, понимаете? (Смеется.)

Яна, работающего в «Картье», попросили придумать альтернативу фотографиям, которые собирались экспонировать. И он отменно вышел из положения: изобразил на эскизе меня, смотрящего на выставке мой же фильм бок о бок с Тупаком Шакуром, чей трек значится в титрах короткого метра. По-моему, получилось забавно. После этого мы с Яном сели, и я рассказал ему, что хочу давать своим героям жизнь рисунками, а не зеленым экраном.

Сергей Кулешов. И у вас получились невероятные кадры. Особенно тот, где бабочки взмывают в небо со стадиона.

Андрей Ужика. И это при таких-то производственных сложностях! Работали ведь из разных мест: мы с Ольгой Абрамовой, которая отвечала за анимацию и спецэффекты, сидели в Бухаресте, каждый со своим компьютером, а Ян — в Париже. Его «домашняя работа» невероятна, потому что для одной этой сцены, о которой вы говорите, было подготовлено около 500 рисунков. Для Яна и Ольги это было главным моментом — превращение девушки в бабочку, целый рой бабочек над стадионом. Как метафора того, что «Битлз» сделали с тем поколением, отправив его парить в небеса. Над этой сценой мы работали около трех месяцев. 

Сергей Кулешов. Ну и сами музыканты у вас, еще в самом начале, буквально спускаются с небес на самолете. Пусть это и хроника, но ощущение такое, будто явились небожители.

Андрей Ужика. Да, эта сцена и должна вызывать эти чувства. Там еще есть две девушки, смотрящие в бинокли и ждущие кумиров. Тогда ведь было четкое ощущение, что внезапно с небес упали новые боги. Но здесь нужно обратить внимание и на то, с чего фильм начинается. Перед сценой в аэропорту мы видим корабль М. В. Caroline, с которого вещает первое пиратское радио «Каролина». Они были коммерчески ориентированы, крутили музыку 24 часа в сутки, но при этом оказались запрещены практически во всей Европе. Но именно их стоит винить в распространении того поп-феномена, покорившего весь мир. Так вот, в кадре сперва появляется радиоантенна, обращающая музыку вверх, а затем — самолет, спускающий на землю новых идолов.

Сергей Кулешов. С чем связано такое четкое деление фильма на две части, одна из которых представляет собой монохромную ТВ-хронику, а другая — цветные кадры 8-мм пленки? Исключительно с двумя героями, с их точками зрения?

Андрей Ужика. В первой части рассказчик — маленький мальчик. У него есть субъектность, кое-какие мысли о себе и своем отце. В то же время он слышит голос «сверху», который начинает диктовать ему еще ненаписанный рассказ. Мне хотелось сделать псевдообъективный взгляд на Нью-Йорк, как бы от третьего лица. Подобный ракурс удалось найти в репортажах того времени. Времени, ставшего золотым веком для ABC, NBC, SBC. Отдельным подспорьем выступили репортажи корреспондента Жака Альбера, посланного в Нью-Йорк французским национальным телевидением. Его оператор Тони Даваль — настоящий гений. Именно его кадры мы видим, когда Джеффри отправляется на Джонс-Бич, именно он столь мастерски поймал пугающую атмосферу Гарлема.

Во второй части фильма было важно обозначить изменение регистра. Другой рассказчик — и другая интимность изображения, домашнее видео. Вышло что-то вроде дневника. Джудит снимает свое воскресение, чтобы никогда не забыть тот день.

Сергей Кулешов. Вообще, чувствуется парадоксальная связь между «Битлз» и героем другой вашей картины — Чаушеску. Схожи те импульсы, которые от них исходили, ведь они все по-своему меняли окружающую реальность.

Андрей Ужика. С поправкой на то, что Чаушеску — диктатор. Однако, как ни странно, кое в чем вы точно правы. Вокруг него бурлили самые разные энергии, он действительно мог откорректировать общественный климат в стране одним жестом. А «Битлз» оказали на всю Восточную Европу огромное влияние, по крайней мере на мое поколение. Они спровоцировали либеральные реформы, были ядром контркультурного взрыва. Сегодня балом правит уже пятое или шестое поколение поп-музыки. Но до «Битлз» его попросту не существовало. Прежняя парадигма восприятия исчезла. Впечатляет то, что все социальные изменения, на которые повлияли «Битлз» и другие группы, были начаты именно эстетическим проектом, не политическим. Гражданские амбиции пришли уже постфактум, даже Боб Дилан не мыслил себя знаменосцем. Революция пришла куда раньше политики.

Сергей Кулешов. Выходит, мы, зрители, свидетели политизации?

Андрей Ужика. Свидетели того, что «Битлз» со всем их новаторством — культурный феномен, но и частный случай. Они приехали давать концерт, однако совсем рядом, в Лос-Анджелесе, разворачиваются беспорядки. На улицах зарождается гражданское движение. Концерт Пола, Джона, Ринго и Джорджа — не главное событие недели. 

В центре всего, как всегда, политика. И тем не менее то самое воскресенье, так и не попавшее в фильм, стало центром революции, разворачивающейся параллельно. Здесь — музыка, стиль, свобода; там, в Калифорнии, — борьба против сегрегации, бунты рабочих. Эти две линии окончательно сольются в 68-м. 

Сергей Кулешов. Злободневно.

Андрей Ужика. Еще бы. Родни Кинг в 1991-м, Джордж Флойд в 2020-м. Многое, конечно, изменилось, но все еще можно заехать в южный штат и обнаружить, что афроамериканцам нельзя входить в продуктовый киоск. 

Сергей Кулешов. Давайте про монтажное кино. Какое будущее его ждет в эпоху нейросетей?

Андрей Ужика. Прекрасное. Для визуальной культуры появление AI — это изобретение станка Гуттенберга. Нас ждет новый виток демократизации производства. Это чревато проблемами для Голливуда: теперь создавать блокбастеры со взрывами и супергероями сможет младшеклассник. А монтажные фильмы будут в порядке. Думаю, отпадет особенная необходимость в съемках, так как генерация изображений позволит уделять больше внимания монтажу и драматургии. 

Сергей Кулешов. Вы следите за кем-то из молодых коллег?

Андрей Ужика. Боюсь, что нет. Периоды радикальной синефилии в прошлом. Я гораздо больше внимания уделяю чтению.

Сергей Кулешов. Что из прочитанного в последнее время вас удивило?

Андрей Ужика. Я много лет провел за пределами Румынии, но неожиданно нахожу себя в писателях моего поколения, вроде Мирча Кэртэреску. Хотя во время работы над фильмом была особенная книга, которая помогла мне выйти из череды кризисов. Знаете «Мертвые души» Гоголя?