Ольга УлыбышеваУ Кракауэра была сильная обида на родину

Сергей Кулешов. Хочется сразу увести разговор в плоскость киноведения, но у этого издания есть особенная ценность — возвращение имени переводчику «От Калигари до Гитлера». Может, начнем с сюжета «приключения книги Кракауэра в России»?

Ольга Улыбышева. Конечно. Эта история кратко упомянута в предисловии. Книга Кракауэра вышла в СССР в 1977 году в издательстве «Искусство» под названием «Психологическая история немецкого кино. От Калигари до Гитлера». Когда-то именно с нее началось мое знакомство с Кракауэром. Спустя много лет, приступив к подготовке нового издания, я заметила, что имя переводчика нигде не указано. Это необычно. В современной практике бывает, что переводчики просят убрать фамилии из-за разногласий с издательством. Я спрашивала старших коллег-киноведов, и оказалось, что никто не знает, кто перевел эту известнейшую книгу.

Позже я случайно зашла на сайт Российского государственного архива литературы и искусства. Искала что-то другое и заодно вбила в поиске фамилию Кракауэра. В РГАЛИ всего пара документов, с ним связанных, — его письмо Вертову и в фонде издательства «Искусство» — дело об издании «От Калигари до Гитлера». Выяснилось, что перевод принадлежит Геннадию Григорьевичу Шмакову, известному переводчику, знатоку балета, синефилу. 

Сергей Кулешов. Эта книга, как бы сказали сегодня, — мультидисциплинарная, как будто и не могла достаться человеку «узкого профиля».

Ольга Улыбышева. Геннадий Шмаков был невероятно разносторонним человеком. Филолог-классик по образованию, он любил кино и театр, написал книгу о Жераре Филипе, переводил с английского, французского и других языков. С испанского Лопе де Вегу и Лорку, с итальянского мемуары знаменитого актера «школы представлений» Эрнесто Росси[перевод опубликован под псевдонимом Г. Шувалов]. Друг Шмакова Иосиф Бродский, почитатель его поэтических переводов — от Кавафиса и Верлена до Кокто и Пессоа — посвятил ему вторые «Венецианские строфы».

Сергей Кулешов. Вот это дружба!

Ольга Улыбышева. Они приятельствовали еще в Ленинграде и сблизились в эмиграции в США. Бродский называл Шмакова «воплощением культуры» и своим «главным университетом». В Америке Шмаков написал биографию Михаила Барышникова, состоял в активной переписке с документалистом Василием Васильевичем Катаняном. Они обменивались впечатлениями о балетных постановках и фильмах, увиденных в Америке и в СССР.

Сергей Кулешов. А, он эмигрант. Уехал — и поэтому его имя пропало из издания Кракауэра? 

Ольга Улыбышева. История долгая и драматическая. В 1971 году Шмаков обратился в издательство «Искусство», предложив перевести «От Калигари до Гитлера». Он подписывает договор, сдает текст, и его работу сначала оценивают как «удачную, профессиональную и ​киноведчески грамотную». Но после того, как он в 1975-м эмигрирует в США, книгу отправляют на «специальное редактирование». Перевод признают неудачным, и книга выходит без имени переводчика. В архиве сохранилось письмо Шмакова в издательство «Искусство», в котором он, несмотря ни на что, настаивает на своем авторстве и просит оставшуюся часть гонорара. 

Сергей Кулешов. Понятно, что в оригинальном тексте Кракауэр активно сравнивает немецкое и советское кино, механизмы экранной пропаганды, политические ситуации в двух странах. Но, все же, даже для того времени нехарактерен такой пристальный интерес советской цензуры к киноведческой литературе. Почему тогда именно Кракауэр заслужил такое повышенное внимание?

Ольга Улыбышева. В отличие от Базена и Гуидо Аристарко, теоретиков кино, чьи классические монографии вышли в издательстве «Искусство» незадолго до «От Калигари до Гитлера», у Кракауэра социологические и политические рассуждения неотделимы от собственно киноведческих, он постоянно осуществляет выходы в политическую историю. Это отмечал рецензент, одобривший публикацию книги. 

Интересно, что в советском издании «Теории кино» Кракауэра[в 1974 году вышла в издательстве «Искусство» под названием «Природа фильма»], которую в прошлом году переиздал Ad Marginem, лакун гораздо больше, чем в «Калигари». Возможно, это было редакторское решение — в теории кино Кракауэра много пространных размышлений, и сокращенный перевод делал ее более легкой для восприятия. 

«От Калигари до Гитлера» издательство «Искусство» изначально планировало выпустить без каких-либо купюр — не хотели повторять печальный опыт неполного издания «Историй теорий кино» Аристарко, чтобы не было «и смешно, и не эффективно». Сокращению подлежало только приложение «Пропаганда и нацистский фильм», но в итоге исчезли почти все упоминания советской власти и коммунизма. Отдельные исторические реалии могли показаться лишними, так как были не знакомы советскому читателю. Исчезли и отдельные размышления Кракауэра психоаналитического толка.

Сергей Кулешов. Про отдельные «купюры» понятно, но почему вырезали целое приложение — «Пропаганда и нацистский военный фильм»? Известно, что сам Кракауэр носил его чуть ли не в американский Госдепартамент, как готовое пособие.

Ольга Улыбышева. Этот небольшой текст был для Кракауэра очень важен, он называет его «инструментом психологической войны». Эссе о нацистской кинопропаганде было написано до «От Калигари до Гитлера» в 1942 году. Интересно, что Кракауэр, которому было свойственно мыслить масштабно и видеть большую картину, — недаром он говорил, что кинокритик — всегда критик общества — в этой работе разбирает экранную пропаганду на своего рода элементы. 

В издательском деле отсутствует страница с аргументами рецензента в пользу того, чтобы отказаться от публикации этого текста. О них нам остается только догадываться. Возможно, опасения вызывало сопоставление нацистской кинохроники с британскими и советскими фильмами. Хотя Кракауэр подчеркивает, что для советской кинохроники характерна принципиально иная драматургия, поэтому между советскими фильмами и нацистской кинопропагандой недостижимая пропасть.

Сергей Кулешов. А что насчет критики Кракауэра? Ему и на тот момент вменяли в вину то, что книга написана на американские гранты. Якобы, об объективности речи идти не могло. Так еще и ближе к нашим дням другие теоретики, вроде Томаса Эльзессера, судачат о том, что Кракауэр «подбивал фильмы под концепцию».

Ольга Улыбышева. Можно вспомнить обстоятельства, предшествующие созданию книги. Он уезжает из Германии в 1933-м в Париж, а затем в Марсель, который в то время был своего рода хабом для эмигрантов. В отличии от Вальтера Беньямина, в отчаянии покончившего с собой на французско-испанской границе, Кракауэру удается добраться до Америки на одном из последних кораблей из Лиссабона. Перед этим, чтобы получить визу, он собирает рекомендательные письма. В том числе от франкфуртского Института социальных исследований в изгнании. И в результате ходатайств благодетелей и друзей получает специальный грант и место ассистента куратора кинобиблиотеки в нью-йоркском Музее современного искусства (MoMA). Где и будет написан «От Калигари до Гитлера». 

Виза, гранты — знакомые любому иммигранту реалии, мало что изменилось и сегодня.

Сергей Кулешов. Так насколько же он сохраняет голос разума?

Ольга Улыбышева. Непростой вопрос. Мне представляется, что ему свойственны спокойствие и сдержанность — по крайней мере таковы многие его тексты. Даже «От Калигари до Гитлера». Несмотря на то, что его мать и тетя погибли в концлагере. В «Теории кино» есть несколько абзацев, в которых Кракауэр формулирует «зеркальную теорию»: подобно тому, как Персей смог уцелеть, увидев Медузу в отражении своего щита, лишь в экранном отражении мы можем увидеть и воспринять ужасы Холокоста. Что касается «От Калигари до Гитлера»... конечно, у Кракауэра была сильная обида на родину, которая предала его и лишила гражданства. 

Сергей Кулешов. В отличии от того же Беньямина, Кракауэр кажется излишне отстраненным автором. Достаточно сравнить, скажем, «Берлинское детство на рубеже веков» с «Орнаментом масс». И вообще, он больше похож на своего друга и учителя, теоретика искусства Эрвина Панофского, который всегда дистанцировался от предмета разговора. Возможно, сегодня всем, кто пишет о культуре, не хватает кракауэровской отстраненности?

Ольга Улыбышева. Мы знаем, что Беньямин не выдержал ужаса неопределенности. Его судьба тесно связана с судьбой Кракауэра: они старые друзья, в Марселе они виделись почти каждый день. Но Кракауэр был не один, с ним была его жена и соратница Лили Кракауэр и, возможно, ее поддержка помогла ему выжить.

Как, может быть, и эта его отстраненность, если хочешь. Но не нужно забывать, что тексты американского периода, в том числе «От Калигари до Гитлера», Кракауэр написал не на родном языке. Переход на английский дался ему непросто, особенно учитывая, как блестяще он писал по-немецки. Возможно, что природа той дистанции, о которой ты говоришь, еще и языковая. 

Сергей Кулешов. А как англоязычная пресса отреагировала на книгу? У них же была первая рецепция.

Ольга Улыбышева. Мнения разделились. В Британии Кракауэра поддержал режиссер и киновед Пол Рота. И знаменитый журнал Sight and Sound. В США — коллеги из МoMA, которые отмечали революционность подхода Кракауэра, выводящего на первый план взаимосвязь кинематографа и общественно-политических процессов. Но некоторые американские журналисты критиковали Кракауэра, называя его коммунистом и марксистом.

Сергей Кулешов. Ну он ведь и был левым, разве нет?

Ольга Улыбышева. Коммунизм Кракауэр, скорее, критиковал — недаром советская цензура вырезала все соответствующие пассажи — и едва ли был столь убежденным марксистом, как его друзья-представители Франкфуртской школы. Но громче всего в адрес книги звучали обвинения, что автор смертельно обижен на свою страну. Что написать «От Калигари до Гитлера» его заставила ненависть ко всему немецкому. 

Сергей Кулешов. У книжки в самой Германии особенная судьба?

Ольга Улыбышева. Это интересная история. На немецком «От Калигари» вышел только в 1958 году в Западной Германии. В серии «Немецкая энциклопедия» издательства Rowohlt. Приложение о кинопропаганде в это издание также не вошло. Позже Вернер В. Валльрот, режиссер и исследователь из ГДР, обнаружил, что немецкий перевод книги Кракауэра сильно сокращен и искажен, причем в важных местах. В этом первом немецком издании много примечательных редакторских решений: английское nazis в немецком переводе превращается в Nationalsozialisten. И так далее. Полный перевод книги на немецкий вышел только в 1979 году, и снова в ФРГ. В ГДР, насколько я знаю, Кракауэра не издавали.

Сергей Кулешов. У Кракауэра, при всем его масштабе, в тексте постоянно проскальзывают неточности. Прежде всего, связанные с названиями фильмов, с их сюжетами, иногда и с формальными решениями. Это связано лишь с доступностью для него тех или иных картин?

Ольга Улыбышева. Существует миф, что Кракауэр работал над «От Калигари», закрывшись от мира в кинобиблиотеке MoMA, построив вокруг себя башню из книг. Можно представить, что он сам в этот момент напоминал Калигари.

Думаю, что присутствующие в книге неточности обусловлены обстоятельствами, в которых работал Кракауэр. Мне неизвестно, какие именно фильмы Веймарской республики он смотрел или пересматривал в Америке, в кинобиблиотеке MoMA. Есть две версии: он писал о фильмах по памяти, опираясь исключительно на старые кинорецензии и другие тексты, или — что он пересматривал все. Думаю, правда посередине — у него был доступ к киноколлекции МoMA. О многих фильмах, упомянутых в «От Калигари», Кракауэр в свое время писал для Frankfurter Zeitung. Но, конечно, от ошибок памяти никто не застрахован.

Сергей Кулешов. В советском издании неточностей куда больше.

Ольга Улыбышева. В нем добротные комментарии, но в случае более редких фильмов не всегда ясно, о чем речь. Я постаралась идентифицировать фильмы и в отдельных случаях привела устоявшиеся русские переводы названий и советские прокатные названия.

Сергей Кулешов. Быть может, работай Кракауэр в эпоху дигитализации, удалось бы избежать очевидных огрехов. 

Ольга Улыбышева. Ты имеешь в виду, если бы у него был доступ ко всем фильмам? С другой стороны, описания отдельных фильмов в книге не главное. Кракауэр подчеркивал, что его «не интересует немецкое кино как таковое». Его книга должна «обогатить наши представления о догитлеровской Германии». С отдельными построениями «От Калигари до Гитлера» можно спорить, но методологию Кракауэра продолжают применять. 

Сергей Кулешов: Как?

Ольга Улыбышева. Например, во франкфуртском Институте социальных исследований активно занимаются его творчеством. В 2022 году прошла большая конференция, был выпущен сборник «В духе материальной реальности. Кино и общество по Зигфриду Кракауэру». Современные исследователи применяют его идеи к самым разным вещам. В упомянутом сборнике — в том числе к киноролям Дженнифер Лопес и ее песне Jenny from the block. B них видят продолжение кракауэровского сюжета «маленькие ларечницы идут в кино»[эссе 1927 года, входит в сборник «Орнамент массы»], суть которого в том, что кино, в данном случае романтические комедии, отражает интересы широкого зрителя и конкретно женской аудитории.

Сергей Кулешов. Как мы можем сегодня, перечитывая финал «От Калигари до Гитлера», оценить провидческий дар Кракауэра?

Ольга Улыбышева. Если он и прорицатель, то постоянно оглядывающийся назад. Его больше интересуют истоки, а не итоги. Конечно, сегодня эту книгу можно читать и так, как будто он пишет о происходящем в разных частях света спустя много лет. 

Кракауэр много лет писал о культурной и общественной жизни Веймарской республики. Это были своего рода репортажи — но, описывая актуальность, он часто прибегал к сильным образам, которые и сегодня захватывают воображение. Таким мне представляется его текст о цирке для Frankfurter Zeitung, насколько я знаю, не переведенный на русский.

Сергей Кулешов. О чем там идет речь?

 Ольга Улыбышева. В 1923 году он пишет о посещении уличного цирка — толпы людей смотрят представление, все вокруг вертится и кружится, как узоры в калейдоскопе. Что-то наподобие ярмарки — а ярмарка один из важнейших образов и самого фильма «Кабинет доктора Калигари», и книги Кракауэра. Когда читаешь последний абзац его короткого текста о цирке, кажется, что Кракауэр пишет и про нас сегодня. Больше не различающих, где реальность, а где цирк.