На HBO (в России — «Амедиатека») показали второй эпизод заключительного сезона «Игры престолов», где Дейенерис Таргариен и ее воинство, славные дома Севера и прочие персонажи, оказавшиеся в Винтерфелле, готовятся к битве с Белыми ходоками (и, вероятно, смерти). Журналист, религиовед и историк Средних веков Станислав Минин пытается прозреть будущее умирающего мира, которому грозит конец света то ли через неделю, то ли все же чуть позже.
Апокалиптическая битва назначена, судя по всему, на третью серию «ИП», на середину сезона — и такого просто не должно быть. Джордж Мартин и создатели сериала ведь сразу обозначили две перспективы: повседневно-политическую (борьба за Железный трон) и эсхатологическую (апокалиптическая последняя битва с Белыми ходоками). Сочетать эти две перспективы можно, но вторая должна подчинить себе первую. И вроде бы так все и происходит. Две серии подряд герои возмущаются поведением Серсеи Ланнистер, которой уже буквально к ногам принесли доказательства того, что Последняя битва близко, а она все равно ведет свою игру.
Но она не одна такая! Почти все герои думают о том, как заживут после войны. На берегу решают, признает ли Дейенерис независимость Севера (не признает), претендент ли Джон Сноу на Железный трон (и еще как!), накажут ли Джейме за то, что он выбросил Брана из окна, «когда все закончится» (а кто его знает?). Все повторяют рефреном: «Мы сегодня умрем». Но от этого страшнее и апокалиптичнее не становится. Женщины и дети привыкли прятаться. Мужчины привыкли стоять на стене. Против Ходоков и армии мертвых — так против них, какая разница? Это еще одна война, просто в ней другая конфигурация союзников и другой — малоизвестный — враг.
Есть и второй план. Мистический. Его воплощает Бран — и только он. Бран говорит, что «никакого «потом» может уже не быть». Вероятно, это пессимизм обретенной мудрости. А может, он знает не только прошлое и настоящее, но и будущее, просто не проговаривается, потому что и свою роль понимает. Он не просто главный сервер. Он проводник перезагрузки. С тех пор как его коснулся Король Ночи, столкновение Льда и Пламени неизбежно. Быть может, оно необходимо для того, чтобы мир Детей леса, андалов и Первых людей окончательно исчез, а на его месте родился новый мир.
Третий план, конечно, религиозный. И он с планом Брана не вполне совпадает. Они конфликтуют. В фэнтези вообще сложно вписать религию. Она становится либо фоном (как вера жителей Железных островов в Утонувшего бога или пустые «Мать» и «Воин» в ритуале посвящения леди Бриенны в рыцари — бессмысленному, если видеть аналогом мира Вестероса европейское Средневековье), либо высшей магией. Религия Р'глора — второе. Красные жрецы могут творить чудеса, оживлять людей. Но их интерпретация событий — не больше, чем интерпретация. Диалог Пса и Берика в этом смысле — ключевой во второй серии. Пес просто затыкает ему рот: «Жрец помер, хватить читать проповеди».
Красные жрецы и Берик — единственные по-настоящему религиозные люди в «ИП». Из тех, что остались. Для них существует только одна перспектива — битва двух богов: Света и Смерти. Все, что происходит, происходит именно в этой перспективе. Если Джон Сноу ожил, то для чего-то. Если Псу в жизни дается второй шанс, то опять же — для того, чтобы он сыграл свою роль в космической битве. Для всех остальных воскрешение мертвых — магия. Иногда очень полезная.
Джордж Мартин говорил, что религию Р'Глора он «срисовал» с зороастризма с его дуализмом — добрый бог Ахура-Мазда против бога смерти Ангра-Майнью. Но в зороастрийской эсхатологии последняя битва — это битва, в которой добро, свет должны победить. В этом противоречие брановскому пессимизму. Мир не должен быть стерт.
А Серсея пересидит Последнюю битву. Как Саруман пересидел окончание Войны за Кольцо.
К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:
Google Chrome Firefox Safari