Вся «Игра престолов» в 23 кадрах: живопись, Толкин и визуальные спойлеры

«Игра престолов» считается сериалом мрачным и натуралистичным. Там есть магия, секс, драконы, кровь, кишки и средневековая грязь. Чаще всего споры о сериале ведутся вокруг сюжета, отличий от условного первоисточника (книг Джорджа Мартина), удачно/неудачно найденных фабульных решений, поступков и реплик. Однако молча и не менее красноречиво сериал ведет визуальную историю — с помощью композиции, цвета и света. Кстати, несколько серий в пятом сезоне в качестве режиссера снял Майкл Словис — главный оператор «Во все тяжкие», одного из самых визуально продуманных современных сериалов. Попробуем выделить несколько составляющих в изобразительной истории «Игры престолов».

Детали и воздух

С течением лет и сезонов сериал визуально менялся, пройдя путь от малобюджетного и несколько нескладного (по крайней мере, так выглядят первые серии, например, когда Бран Старк бегает по крышам) до одного из самых дорогих и масштабных проектов на телевидении. Первые сезоны решены довольно прямо, без полутонов и переходов: северные сцены — сизо-синие, южные — цвета желтой и красной охры. При этом с самого начала ощущается, что авторы хотят создать насыщенное обжитое пространство — благодаря еле уловимым деталям (быта, интерьеров, одежды) и одновременно «широкоформатным» композициям.

Наряды

Про наряды «Игры престолов» можно написать отдельную статью: например, проследить драматургию платьев Дейенерис, которые меняются в ходе сериала. По словам художницы по костюмам Мишель Клэптон, сначала Дени носила много синего в память о муже Дрого (это был его, королевский цвет). В четвертом сезоне в ее одежде все больше становятся заметны чешуйки, похожие на таргариенскую кожу драконов. Затем она перешла на белые и светло-серые тона, почувствовав власть и даже неуязвимость (пятый сезон). Однако под нежными длинными платьями Дейенерис всегда сапоги и брюки — на случай, если снова придется бежать или сражаться. В седьмом сезоне одежда окончательно чернеет, появляются темно-красные вставки: красный и черный — два главных цвета дома Таргариенов.

«Властелин колец» Толкина

На вселенную Мартина, фаната Толкина, безусловно, повлиял мир «Властелина колец». Когда Арья прибывает в город мечты — Браавос (5-й сезон, 2-я серия), а Дейенерис наконец оказывается дома, в замке Драконьего Камня (7-й сезон, 1-я серия), вспоминается, как Братство Кольца завороженно проплывало по реке Андуин мимо статуй Аргоната в первой части трилогии. В Средиземье магия постепенно, под натиском людей уходила в прошлое, в Вестеросе же она проснулась и безжалостно наступает. Но магия эта не мармеладно-игрушечная, а драконы не бутафорско-плюшевые. Тирион обходит выжженное поле битвы (это ядерная война по-вестеросски), пепел сожженных драконами людей и лошадей — в общем-то всего, что подвернулось под чешуйчатые крылья. Кадры неуловимо напоминают образ чего-то уже чудовищно знакомого: то ли Французской революции, то ли Гражданской американской. В любом случае какой-то очень нашей войны (7-й сезон, 5-я серия).

Кадры-предсказания

Особенный ракурс намекает на будущие отношения пока еще антагонистов Дейенерис и Джона Сноу. Когда они после романтической экскурсии выходят из пещеры, всевидящая камера ловит их будто держащимися за руки, предвещая крепкий союз. Так, почти 70 лет назад Майкл Пауэлл в «Кентерберийской истории» (1944) тоже знал больше, чем его герои, и предвосхитил зарождающуюся симпатию выбором особенного ракурса. Они сидят на небольшом расстоянии друг от друга, но снято так, будто она положила голову ему на плечо.

В этих же кадрах герои словно дают друг другу подержать, ощутить свои противоположные стихии. Растет их внутреннее доверие: Джон подсвечен теплым огнем, рядом в тени идет холодно-голубая, снежная Дейенерис (7-й сезон, 4-я серия).

Молодая и невинная Арья Старк, танцуя, бьется с учителем Сирио Форелем, вдруг слышится металлический звон, деревянный меч на секунду превращается в железный. Скоро все будет по-настоящему: кровь и смерть, Бродяжка несколько раз пырнет Арью ножом в живот. А пока это убийственное движение играючи, словно танцевальное па, исполняет Сирио. Улыбка на лице наблюдающего Неда гаснет — он тоже знает, что будущее дочери мрачно (1-й сезон, 3-я серия).

Пластические параллели

Может быть, молодые Старки чаще вспоминают отца, но маму они тоже не забывают: Санса повторяет движение Кейтлин в сцене у заброшенной башни Винтерфелла.

Изящный росчерк меча Сирио повторяет в паре с Арьей Бриенна.

Спины

Иногда камера отходит еще дальше, напоминая об опасной неизвестности, которую хранит закадровое пространство. Например, перед свадьбой с Рамси она снимает Сансу, оказавшуюся в тюрьме болтонского садизма (правда она пока еще об этом не знает), с улицы, через решетку окна, словно подглядывая. Это ракурс из триллеров и фильмов ужасов.

Люди-букашки

В сериале появляется немало кадров, рисующих персонажей крошечными на фоне чего-то гигантского, подавляющего. Букашками из рассказа Тириона о кузене Орсоне, с маниакальным упорством и без видимой причины уничтожавшем насекомых. Белые ходоки тоже однажды сняты с такого ракурса, подчеркивающего хрупкость даже их бытия (4-й сезон, 4-я серия). Появляется ощущение некоего всевидящего ока, но что это — всесильная природа ли, или какой-то бог? Благо их в Вестеросе достаточно. Злой ли, добрый? Равнодушный? Может быть, всевидящий и всемогущий автор?

Глубина кадра

С течением сезонов будничные, скромные кадры начинают прорастать в глубину — иногда можно насчитать пять-шесть планов в одной сцене.

Живопись

Живописность некоторых кадров (Дейенерис прибывает в Астапор, 3-й сезон, 1-я серия; разрушенный бордель Бейлиша, 5-й сезон, 7-я серия; лестница в Браавосе, по которой Арья пытается сбежать, 6-й сезон, 8-я серия) иногда принимает характер практически сюрреалистической абстракции (армия Болтонов, 6-й сезон, 9-я серия).

Свет и тень

В первых сезонах, можно сказать, преобладает рембрандтовское освещение: герои словно пытаются выбраться из надвигающейся со всех сторон тьмы. Например, когда Теон пишет письмо Роббу (2-й сезон, 3-я серия). В пятом-шестом сезонах пыльные лучи набирают силу, потоками пробиваясь в окна.

Лед и пламя

К седьмому сезону уже вовсю происходит любопытное визуально-драматургическое смешение, будто бы воплощая песнь льда и пламени. В какой-то момент снег и мороз приходят в столицу, а огненная партия постепенно вступает в неожиданных местах на севере. Мелькнуло пламя свечи под ладонью Оберина (4-й сезон, 1-я серия), а вот Берик Дондаррион вытаскивает горящий джедайский меч на синем морозе (7-й сезон, 6-я серия). Когда ближе к финалу Арья наконец-то решает отправиться домой к северному теплу вместе жаркого льда столицы, она останавливается практически посреди Вестероса, в лесу: солдаты ее врагов, Ланнистеров, приглашают присоединиться к их скромной трапезе. Словно объединяя стихии, используя полутона, осенний кадр искрит одновременно снежинками и последними лучами солнца, а еще — прической Эда Ширана (7-й сезон, 1-я серия). Сквозь их разговоры о доме Арья начинает понимать, что черно-белая картина мира, доставшаяся ей в наследство от Безликих, — не единственный возможный взгляд на жизнь. Кажется, настала пора объединяться всем — синяя зима уже здесь. А за ней, вероятно, будет рыжее лето.