«Домой» Наримана Алиева: крымскотатарская семья в кризисе

«Домой» («Додому»/Evge), первый полный метр 27-летнего Наримана Алиева, начинается с композиции, выверенной до полной безмятежности: плоская береговая линия по диагонали, синяя лодка, тихое море, легкий бриз — некурортный северный Крым. Образцовый кадр с утренним солнцем (оператор — Антон Фурса). Но это не пролог, а флешфорвард, завершение, а не завязка.

Алиев родился в селе Петровка Красногвардейского района Автономной Республики Крым в 1992 году. Учился на режиссера в частном Институте экранных искусств и в Киевском национальном университете театра, кино и телевидения имени И.К.Карпенко-Карого. Курировал игровое направление в организации молодых кинематографистов «Современное украинское кино» (СУК). В профессию вошел с «Крымскими историями» — короткометражным триптихом, снятым на полуострове: «Вернуться с рассветом» (Tan Atqanda Qaytmaq; 2013), «Тебя люблю» (Seni Sevem; 2014), «Без тебя» (Sensiz; 2015). «Без тебя» был отобран в конкурс Generation 14+ в Берлине, «Домой» — в «Особый взгляд» Канн.

Материал для сюжетов Алиева — традиционная крымскотатарская семья в кризисе, в испытании. В «Вернуться с рассветом» сын, скандаля — вплоть до рукоприкладства — с отцом, бежит в большой мир. «Тебя люблю» — нервически смонтированный безнадежный роман славянской девушки и парня-кырымлы (крымского татарина — прим. ред.). Двое юношей в «Без тебя» возвращаются в ту же степную глушь, чтобы вспомнить о погибшем брате; схожую утрату пережил сам Нариман.

Наконец, в «Домой» смерть Назима Бекирова, добровольца, павшего в ходе АТО в Донбассе, сводит явно и давно не ладящих сына и отца — Алима (Ремзи Билялов) и Мустафу (Ахтем Сеитаблаев). Отец хочет вернуть младшего в Крым, где уже построен дом, а старшего похоронить в родной земле. Алим присоединяется к поездке не вполне по своей воле.

Достаточно рискованное совмещение семейной драмы, романа воспитания и роуд-муви Алиев удерживает, монтируя пейзажи и ситуации в нужном ритме, точно вписывая попутные осложнения в предназначенные для них места: ссоры между сыном и отцом; сломавшаяся машина; продажные медики; непродажные и чуткие полицейские; драка с придорожной шпаной; деревенская девушка, с которой Алим не останется; бездушные военные бюрократы на херсонском блокпосту; дом брата Мустафы — Рефата — на берегу Сиваша, где воспроизводится тот же рисунок конфликтов, что и у Бекировых.

Драматургия питается внутрисемейными противостояниями. Сеитаблаев, автор культовой в крымскотатарском сообществе исторической драмы «Хайтарма», отталкивается от привычного для себя амплуа не расположенного к сантиментам, крутого нравом бойца, отчасти даже домашнего тирана, чтобы получить ближе к финалу ощутимо более глубокий образ снедаемого неизлечимой хворью и виной перед сыновьями, угасающего патриарха. Алим — бунтарь по велению возраста: как и отец в свое время, покинул дом, однако поначалу остается ведомым, огрызаясь на старшего с полудетской раздражительностью; тем жестче, болезненнее, страшнее его взросление. Билялов — непрофессионал, иногда сбивается на надрыв, на преувеличение — и все же, пусть инстинктивно, находит нужные интонации. Но Алиев упустил бы свой дебют, если бы сосредоточился только на родственном раздоре.

Как писал Петер Эстерхази по совсем иному поводу:

«Жизнь моего отца есть прямое (и страшное) доказательство, что человек — существо свободное»Цит. по: Абдуллаева З. Постдок. Игровое/неигровое. – М., «Новое литературное обозрение», 2011, с. 31.

Свобода приходит к Алиму как осознание того, что все это рвущее душу и жилы, невозможное и необходимое странствие было для него не просто инициацией в касту взрослых, а приятием намного более тяжкой, но и высокой роли, которая уже не по силам отцу. Физика семейных свар и примирений становится метафизикой рода и также противостояния проклятию истории, которое вновь настигает Алима, Мустафу, весь их народ. Архетип Антигоны аннигилирует в вечном возвращении. В жажде не обряда, но места.

Время уходит, истончаясь до четверостишия — самой, наверное, важной, 112-й суры Корана:

«Он — Аллах — един. Аллах, вечный; не родил и не был рожден, и не был Ему равным ни один!»Коран. Пер. с араб. Игнатия Крачковского. — М., «АНС-Принт», с. 510.

Алим и Мустафа перебрасываются этими строками, пока могут. Все, что у них остается, — вера и рассвет.

Живыми или мертвыми: домой.