(Не) в своей шкуре: «Волк» Натали Бьянчери

Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Джейкоб (Джордж Маккэй) обнаружил, что он — волк, запертый в несуразном человеческом теле. И нет за этим никакой мистики: лишь прозаичный медицинский диагноз. Поэтому родители подростка поспешили отвезти его в клинику, где уже давно лечат от редкого расстройства. Вот только терапия, которую проповедует Смотритель зоопарка (буквально так главврач назван в титрах), расчеловечивает персонал гораздо быстрее, чем ходьба на четвереньках или рычание. 

С такими вводными сложно отделаться от навязчивого желания просчитать весь сюжетный маршрут, не дожидаясь первого поворота. Там, где есть хоть намек на ликантропию, да ещё и подростковую, любой более-менее насмотренный зритель распознает инаковость, проблемы телесности и немного бунта. Та же история с кинорефенсами: с ходу вспоминаются герои и героини Ginger snaps (2000), «Тедди» (2020) или «Джек и Дайан» (2012), неприкаянные из «Пролетая над гнездом кукушки» (1975), а временами — бедолаги из «Острова доктора Моро». В конце концов, на радость ностальгирующим миллениалам, местного «оборотня» снова зовут Джейкобом (правда, на общем имени сходства с любимцем тамблера заканчиваются). Но как бы близко режиссерка и сценаристка Натали Бьянчери не подбиралась к хоженым тропам, ее фильм все равно держится особняком. 

В новой стае Джейкобу тоже нет места. Непонимающим взглядом он смотрит на огромные экраны в общей столовой. Пока реальные хищники из терапевтического видео раздирают добычу, голос диктора перечисляет, чем от них отличается человек. В этом списке упущен ключевой навык: самоубеждение. Остальные пациенты вцепились в доступное понимание своих аватаров и с мультяшным рвением отыгрывают выбранные повадки. Если, к примеру, ты стал попугаем, то можно отказаться от своего голоса и быть просто ретранслятором. А если ты послушная овчарка, то с одинаковой дисциплинированностью будешь не только выполнять трюки, но и записывать в дневник результаты лечения. Но, когда смотритель тащит воспитанников к последней черте, все они откатываются до хомо сапиенса. Потому что лететь со второго этажа высоко и страшно, а вместо когтей — до сих пор бесполезные хрупкие ногти. 

Единственный, в ком Джейкоб учуял друга, — это Дикая Кошка (Лили Роуз-Депп), вечная постоялица клиники. Одиночки доверяют друг другу настолько, что вместе планируют побег. История кошки помогает зрителю подобрать ключи ко всему происходящему, но именно в ее откровенности кроется подвох. Слишком легко догадаться о причинах заточения, и так же просто принять их за универсальный сценарий. Но сплошное рационализирование совсем не оставляет места инстинктам. Впрочем, никто и не ждал устойчивости от тандема canine-feline.

Натали Бьянчери задумала свой второй полнометражный фильм после того, как наткнулась на новостной сюжет о видовой дисфории. Ее картина могла быть документальной, но чем больше Бьянчери размышляла о тонкостях (само)идентичности, тем настоятельнее история требовала маневренности, доступной языку игрового кино. Тем не менее иногда в кадре мелькают рудименты первоначального замысла. Камера следит за героями с холодной беспристрастностью, часто вразрез конкретному эпизоду. Оставшись без подсказки автора, ты должен сам решить, уместно ли смеяться, недоумевать или злиться. И, стоит признать, порой это доставляет больше дискомфорта, чем многие хоррор-ходы.

Что еще не дает зрителю впасть в транс, так это высокая контрастность. Счетчик полярностей разной выразительности зашкаливает: картинку швыряет от выбеленных солнцем комнат до вязких теней ночного леса, а примитивная беззлобность пациентов соседствует с остервенелостью врачей. Это единственный маркер, по которому можно догадаться о личных симпатиях Бьянчери. Если камера безотрывно следит за каждым из подростков, не упуская ни одного странного движения, то родители подростков показаны мельком и чаще по пояс — на манер «Тома и Джерри». 

Бьянчери определенно повезло с актерами, которые остаются убедительными даже в нечеловеческих обстоятельствах. Лилли Роуз-Депп не привыкать к работе на грани конвенционального (хотя бы по меркам «большого» экрана, как у Кевина Смита), и в кадре она выглядит так, будто почти забыла обо всех цивилизационных блоках. Тем, кому Джордж Маккэй запомнился по «Подлинной истории банды Келли», не надо напоминать о его пластичности и фирменном пристальном взгляде. Но после курса подготовки от Терри Нотари он и вовсе не на шутку пугает полным перевоплощением в примитивное «нечто». Маккэй и Роуз-Депп воют, скалятся, перекатываются и ходят кругами на четвереньках так, что в этом нет даже намека на пародию. 

Проблема в том, что насколько бы красноречиво гротескной ни была каждая следующая сцена, этого все же недостаточно. Потому что инстинктивная эмпатия и полунамеки — не всегда надежные проводники. Судя по интервью Натали Бьянчери, примерно так все и задумывалось еще до «смерти автора». Волком главный герой был назначен абсолютно интуитивно, а Маккэй с нуля изучал своего персонажа уже во время съемок. Но широкий спектр трактовок в этом случае скорее не интригует, а вызывает ощущение недостающего компонента. Насколько бы плотно ты ни включился в происходящее в ходе просмотра, заглядывать за деревья не хочется. Зато находит тоска по простому понятийному аппарату и четкой артикуляции. В конце концов, порой и они способны напугать сильнее скрытого в тени. Так что после просмотра есть риск вернуться в социум, не уяснив ни одного нового урока.