«Человек, время, место и снова человек» Ким Ки Дука: Безнравственность желудка

Молодая красивая пара отправляется в круиз на бывшем военном лайнере. Обстановка на корабле довольно спартанская, пассажиры ковыряют вилками в одинаковых контейнерах с рисом и овощами. При этом на корме расположился сенатор и его взрослый сын, которые поглощают роскошный обед, к тому же с вином. С первых же минут тон фильму задает основная тема, которая будет развиваться все два часа экранного времени: взаимосвязь еды и власти. Пассажиры немного возмущаются, на защиту сенатора приходит гангстер с ножом. Ситуация накаляется. Вечером неприятные молодые люди под руководством того же гангстера насилуют двух женщин, а молодожена и вовсе убивают. Утром после этой ночной вакханалии выясняется, что корабль летит в небе.

Новый фильм Ким Ки Дука плотно вымощен сценами изнасилований, убийств и каннибализма. При этом режиссер ставит перед собой амбициозную задачу: показать метафорическую историю о современной политике на примере ни много ни мало библейской аллегории. Функцию хичкокианского бога у него играет седой молчаливый мужчина, который все видит, но ни во что не вмешивается (например, наблюдает за изнасилованиями через окно каюты). Кажется, он с самого начала знает судьбу корабля, поднявшегося в небо, потому что в лучших традициях фильма «Марсианин» выращивает в пластиковых стаканчиках фрукты и овощи и следит за тем, чтобы из украденных им на кухне яиц вылупились цыплята. Помимо рачительного Ноя в картине есть безымянная японка (как раз молодая жена), которая значится в титрах как Ева. Адама убивают уже на пятнадцатой минуте, и это самое жестокое, что делает Ким Ки Дук в этом фильме, потому что его играет прекрасный актер Дзё Одагири.Одагири играл в таких знаковых фильмах, как «Кровь и кости» Ёити Саи и «Мечта» того же Ким Ки Дука.

После фильма, представленного в феврале на Берлинале, многие зрители плевались, а критика была почти единогласно негативной. Зачем было городить огород из кровавого насилия, если целью было рассказать расхожую притчу? Почему из всех женских персонажей только две — не продажные шлюхи, и именно они подвергаются коллективному изнасилованию (по этой же причине фильм называют крайне мизогинным)? Как седой старик умудрился вселить в Еву уверенность в ее божественном предназначении? И почему, в конце концов, фильм режиссера, не так давно обвиненного в харрасменте по отношению к актрисе, уважительно поместили в секцию «Панорама», когда на Берлинале работала целая дискуссионная панель, посвященная #metoo?

В фильме есть ряд неряшливых деталей, которые, видимо, упущены ради некой неопознанной высшей цели. Например, Ким Ки Дук как будто забывает, что на корабле заканчивается еда, но не одежда. И все герои и героини всю дорогу ходят в одних и тех же костюмах, пока в каютах стоят нераспакованные чемоданы. Особенно врезается в память оранжевая кожаная юбка одной из проституток, которая оказывается смекалистей других и умудряется пожить подольше. Правда, ответ на этот вопрос, скорее всего, утилитарен: Ким Ки Дук как автор, ориентирующийся на экспорт, помогает иностранным зрителям различать «всех этих корейцев», сделав каждого героя ярким запоминающимся пятном. Также режиссер абсолютно игнорирует линию с божественным воспарением корабля. Никого не заботит, как это получилось, и по нелепому недоразумению на корабле не находится ни одного верующего, который хотя бы ради приличия помолился бы минуту за спасение. Все тут же бросаются делить запасы еды. То есть Ким Ки Дук ни на секундочку не верит, что человечество может интересовать что-то духовное и вообще что-то, кроме заботы о собственном желудке.

«Человек, время, место и снова человек» — второй кровавый аттракцион в прокате подряд от заслуженных авторов. И если по уровню философских глубин он не может соперничать с «Домом, который построил Джек» Ларса фон Триера, то по количеству старого доброго ультранасилия — вполне. Ким Ки Дук заходит на территорию треша (и немного хоррора) и может показаться даже симпатичным в своей угрюмой мизантропии тем зрителям, которые настроены аналогично. Другими словами, там, где у Триера побеждает условное добро, Ким Ки Дук буквально «ставит этой планете ноль».