Кино как самозащита: док о бесплодии «Порочное незачатие» на «Артдокфесте»

Бесплодие — не смертельный диагноз, но звучит как приговор — неспособность к продолжению жизни. Общество ожидает от женщины реализации как матери, решение женщины сознательно отказаться от «предназначения» осуждается. Болезнь — единственное, что обращает осуждение в жалость.

Происходит то, что описала Сьюзан Зонтаг в «Болезни как метафоре»: 

«Пациентов, которым внушают, что они, пусть неосознанно, спровоцировали собственную болезнь, подводят к мысли о том, что они ее заслужили».

«Порочное незачатие» — фильм-дневник Инны Денисовой, узнавшей от врачей, что ее шансы на самостоятельную беременность ничтожно малы, и что если она хочет родить ребенка, то остается только ЭКО (экстракорпоральное оплодотворение), а времени мало.

На второй минуте фильма о незачатии и его порочности режиссер садится перед камерой, представляется и рассказывает о себе:

«Меня зовут Инна, последние два с половиной года мне ставят диагноз бесплодие».

Она проходит с камерой в руках через стадию осмысления, ходит на встречи с врачами, переживает болезненные манипуляции, беседует с подругами. Помещая себя в кадр, она превращает кино в щит, который спасает ее от несправедливости мира и возвращает контроль над происходящим. Трансформируя болезненное испытание в разъяснительный материал по теме (по ходу действия режиссер рассказывает, что такое ЭКО и из каких этапов оно состоит), она приоткрывает завесу над миром гинекологической клиники, где стыдно оказаться и где считается нормальным держать все в себе и бороться, стиснув зубы.

Режиссер делает из автобиографического эпизода иллюстративный материал, чтобы побороть собственный страх. Она отыгрывает на людях оптимистичную наивность, задает себе и окружающим десятки вопросов: можно ли завести детей после 40? Нужно ли? Как? На правах полпреда всех женщин планеты призывает к ответу врачей, хитрую школьную подружку, батюшку, астролога и психотерапевта.

Сегодня различные психические расстройства — словно богемная по меркам XIX века болезнь чахотка. Обсудить с друзьями поход на терапию — обыденность. В то же время физическое нездоровье остается постыдным, особенно если дело касается гинекологии. Но это табу на обсуждение репродуктивности в последнее время все чаще нарушается откровениями. Актриса и режиссер Лина Данэм публично поделилась тем, что ей из-за эндометриоза удалили матку. Анна Старобинец написала книгу «Посмотри на него» о том, как ей пришлось прервать беременность, потому что у ребенка был диагноз, несовместимый с жизнью, и о том, как она столкнулась с бездушной медицинской системой. И перед камерой Денисовой тоже оказываются очень разные женщины: кто-то красуется, кто-то теряется в интерьерах, а кто-то намеренно скрывает лицо. Пока одну героиню наматывало на колеса любви, другая просто попросила сперму у лучшего друга и родила. Героинь объединяет отклонение от так называемой «нормы».

Эта картина — попытка рационализировать абсурд, высмеять несправедливость и структурировать трагедию. В конце должен был родиться ребенок, а появился фильм. У героини есть желание завести детей, возраст 40 лет и эндометриоз — это в глазах общества слабая позиция («А раньше-то где была? Все надо вовремя делать!»), которую она пытается усилить, вооружившись камерой.

Денисова стилизует фильм под личный дневник, будто бы собранный на ходу из разрозненных записей и пометок, со всеми шероховатостями и несуразностями. Сумбурность и угловатость получившегося мемуара с пафосным названием режиссер пытается преодолеть самоиронией: 

• делит фильм на главы с заголовками вязью; 
• разбавляет их музыкальными перебивками с тюменским женским рэпом; 
• комедийно реконструирует стереотипные разговоры со знакомыми и визиты к врачу; 
• вставляет сюрреалистичный «сон будущей матери» с девочкой, куклой и клоуном, которые таинственно передвигаются по парку под музыку Дэвида Тибета; 
• в анимационных фрагментах богоматерь пытается сделать ЭКО (инновации в непорочном зачатии).

За полтора часа повествования образ главной героини меняется, будто бы под тяжестью собственного режиссерского взгляда. Фильм начинается с искренней самопрезентации, но затем экранный персонаж обрастает обширным контекстом из комментариев врачей, чужих жизней, взглядов, статистики. В итоге Инна настолько самоотстраняется, что в финальном титре пишет о себе уже в третьем лице:

«Инна Денисова впервые задумалась о беременности в 37 лет. Исследования диагностировали эндометриоз, болезнь каждой пятой женщины (хотя, по данным Endometriosis UK, каждой десятой — примечание автора). После удаления эндометриоза сократился запас клеток. Прошла через стимуляцию больше десяти раз. Потратила на процедуры больше $15 тысяч. Пережила три неудачных переноса. Попытки продолжаются»

Другими словами Денисова прощается с иллюзией о счастливом конце в финальной песне на французском под гитару, которую она поет, сидя на полу с девочкой (все еще не своей), напоминающей ту, что была во сне:

Я верила, что все начинается

Я верила, что все начинается

В одном романтическом селении

В одном романтическом селении

Видишь, я обманывала себя —

И все закончилось в Сен-Тропе