«Остров»: «Вырваться отсюда — единственная мечта. Но как, я не знаю»

Жители острова недалеко от Дагестана живут самой обычной жизнью. Во всяком случае, так кажется на первый взгляд, когда супружеская пара — режиссер-документалист Светлана Родина и оператор Лоран Ступ — приезжают туда в одну из первых киноэкспедиций. Перед их взором появляются жители села Остров Чечень — единственного населенного пункта в этом пространстве. Одноименный остров, на котором живут люди, отрезан от большой земли Аграханским заливом Каспийского моря.

Время здесь будто застыло. Это произошло не вчера — в таком политико-географическом стазисе люди оказались после развала Союза. России нужно было решать много проблем (в том числе возникших вследствие отделения советских республик). Кажется, на небольшой остров, расположенный на «острие» Дагестана, с населением чуть более тысячи человек махнули рукой. Развалился рыболовецкий колхоз с красноречивым названием «Память Чапаева» (некогда передовое хозяйство в области), а с его упадком у жителей села не стало работы.

По прошествии более чем 30 лет остров практически никак не изменился. Пространство из обветшалых домов, покосившихся заборов и руин разрушенных строений — среди них даже заброшенная военная база, где когда-то проводились испытания новейшей авиационной техники. Здесь больше нет ни света, ни газа, ни роддома, ни больницы. По счастливой случайности у жителей сохранилась артезианская скважина — с солоноватой, но все же пресной водой.

Центральное повествование документальной элегии «Остров» (Гран-при «Артдокфеста»-2022) разворачивается вокруг семьи Ивана. Он когда-то родился на этом острове. Кровь от крови местной земли. «Мне отсюда никуда, здесь и мои предки похоронены, и я, вероятно, буду», — рассказывает он в одной из бесед с документалистами. Никуда с острова действительно не деться, несмотря на условную близость к материку.

Чечень — место, в котором люди живут, надеются на чудо и умирают. Даже те немногие, кому удалось уехать на Большую землю, в конечном счете возвращаются обратно на остров. Причин у такого казуса явно несколько. Одну из них озвучивает Иван: «Страна большая, но куда именно уезжать? Кому мы там нужны?» Маленькая островная вселенная остается в состоянии начала 90-х и умом, и сердцем. Немногочисленная молодежь (в числе которых и сын, и дочь Ивана) осторожно заявляет: «Вырваться отсюда — единственная мечта. Но как, я не знаю».

Удивительным образом, на острове Чечень даже есть власть. В объективе Лорана Ступа к середине истории появляется глава местной администрации (село, к слову, подчинено Кировской районной администрации Махачкалы). «Ну а что, проблем-то нет, — заявляет он молчаливому Ивану. — У вас же есть крыша над головой, рыба на столе». Примечательно, что рыбный промысел, которым раньше славилась Чечень, в нынешнее время стал незаконным. Жители села ловят осетра в Каспийском море, избегая патрулей береговой охраны.

Кстати, сотрудники пограничной службы ФСБ нередко наведываются в это дивное место, застывшее в 90-х. Правоохранители в масках и с автоматами наперевес ведут себя под стать тогдашней эпохе. По рассказам жителей, они могут без всякого повода выломать дверь в доме и забрать то, что им вздумается. Никакой управы нет, да и кому жаловаться этим людям, с которыми десятилетиями нет адекватного транспортного сообщения. Кому изъяснять свое негодование? Говорить в целом и формулировать цельную мысль в нынешних обстоятельствах — не иначе как привилегия. На это по молчаливому безволию жителей острова способен лишь телевизор, в котором вещает гарант Конституции.

Лишившись какой-либо поддержки со стороны государства, село превратилось в моногород со своим уставом. За время проживания у жителей острова сформировались уникальные традиции, привычки, обычаи. Это стало частью их обыденной жизни, но иностранным документалистам (и, вероятно, зрителям за пределами российской действительности) видится элементами самобытности. Выживание любой ценой не только способ существования жителей села Остров Чечень, но и главная скрепа жизни в России. Так «Остров» превращается в метафору целой страны, ведь события и взгляды, представленные в этом замкнутом социуме, без всяких но можно экстраполировать на всю Российскую Федерацию.

Жизнь без дорог, нормальной работы и электричества наверняка знакома не только островитянам близ Махачкалы. В России в целом немало самобытных островов, существующих вдали от цивилизации и Большой земли. Несколько лет назад российский документалист Алина Рудницкая представила фильм «Фатеич и море», главным героем которого стал «морской» фермер — вместе со своей семьей он выращивал морские деликатесы, разместив целую подводную ферму у острова на Дальнем Востоке. У героев «Острова» Светланы Родиной и Лорана Ступа нет законного промысла, но вместе с тем нет и какой-либо злости в отношении властей.

Расхожий тезис «царь хороший, бояре плохие» действует даже на острове Чечень, лишенном электричества. Кстати, телевизор Иван и его семья все-таки смотрят — немногочисленные розетки в покосившемся доме работают несколько часов в день от внешнего генератора. На экране, конечно, выпуски новостей. Камера в эти моменты выхватывает лица Ивана и его родственников — все они светятся если не счастьем, то как минимум гордостью за своего правителя.

Этот невероятный казус восприятия, возможно, никогда не уложится в умах молодых поколений. Но навсегда останется страничкой истории в их учебниках. Люди, потерявшие любую законную возможность кормить собственные семьи, живущие в полуразрушенных домах, отрезанные от цивилизации, ни одного плохого слова не скажут в адрес власти. Казалось бы, орган, который должен заботиться о благоустроенности граждан — людей, которые его и выбирали. Но нет, в российской действительности Ивана виноваты то ли все разом, то ли вообще никто. Быть может, он сам об этом и вовсе не думает.

Интересно и устройство отношений внутри семьи главного героя. Здесь нет места каким-либо чувственным проявлениям, но существует относительная иерархия, как и положено в патриархальной системе. Сын главного героя ближе к финалу фильма собирается на службу в армии. «Это единственная возможность хоть что-то получить от государства», — метко отмечает его мать Анна, жена Ивана. Крупным планом в этот момент показывают глаза завтрашнего солдата, опустошенные этим заявлением и смотрящие в неопределенную даль.

Этот нерушимый союз моносела все-таки рассыпается со временем (как, собственно, и Страна Советов). В одном из эпизодов документалисты застают смерть одного из жителей села Чечень. Иван приходит к нему, а тот не может ни пошевелиться, ни вымолвить ни слова. Лишь сжимает кулак будто в последний раз. Ужасающий и одновременно с этим сильнейший образ, рожденный из документальной реальности. За погибшим стариком не явятся ни медики, ни ритуальная служба — здесь вам не Москва. Вся процедура погребения ляжет на плечи соседей по селу. «Вот я был — и вот меня не стало».

Жизнь здесь идет своим чередом. Да, как ни удивительно, село Чечень чем-то да наполнено — люди не просто проживают день за днем от рождения до смерти. Вот школьная учительница готовит выступление немногочисленных подростков. Толком не сформированные личности, дети по указке распевают «Священную войну» и выслушивают, что Америка в последние годы меняет историю: коварные капиталисты хотят, чтобы мир думал, что именно Соединенные Штаты победили в войне, а не Советский Союз. И уже кажется, что в стенах школы не 90-е, а 2010-е.

Возможно, именно благодаря «Острову» как метафоре жизни в России зрители (преимущественно русскоязычные) наконец увидят, каково это — жить в мире деактивированного критического мышления, без возможности связать причину и следствие. Когда из ценностей в арсенале лишь память о прошлом, промытые мозги подрастающего поколения и обелиск павшим на войне солдатам. Это могла быть увлекательная художественная антиутопия, будь герои на экране персонажами игрового кино. Но это суровый, беспощадный документ эпохи, наглядно демонстрирующий, что у нас, кажется, нет никакого будущего. И все мы, а не только село Остров Чечень, застыли во времени, обращенном вспять.