Рождение Федерико Феллини: «Белый шейх» — дебют классика о волшебстве повседневности

Буржуазная провинциальная пара приезжает в Рим. У них медовый месяц. Он — массивный и солидный, она — хрупкая и мечтательная. Он планирует познакомить жену с родственниками (все сплошь такие же респектабельные люди), а она надеется повидаться с актером, снимающимся для ее любимого фотокомикса[Комикс, в котором вместо рисунков используют фотографии, — примечание автора] про «Белого шейха» и передать ему подарок. Череда нелепых совпадений, и вот она оказывается на съемочной площадке где-то в глуши, а он вынужден всячески изворачиваться и врать родне, делая вид, что его жена не выходит из номера из-за внезапной болезни.

Контексты

«Белый шейх» — из числа тех картин, о которых чаще говорят, чем смотрят. В качестве сатиры на буржуазные нравы «Похитители велосипедов» выглядят острее (да-да-да, это очень серьезное и очень грустное кино, но вспомните великую сцену в церкви, когда за Антонио и Бруно бегают все эти прилично одетые господа), если же воспринимать «Белого шейха» как комедийное кино о кино, то лучше посмотреть «Самую красивую» Висконти, благо сюжеты немного похожи. У Феллини провинциалка сталкивается с миром фотокомиксов (итог: разочарование), у Висконти Маддалена Чеккони, медсестра из бедного района, мечтает снять свою маленькую дочку в кино и сталкивается с миром кинематографистов (с примерно тем же результатом). Но у Висконти фильм смешнее (чего стоит только момент, когда в дом Чеккони заявляется старая актриса и начинает уплетать сырые яйца), да и Анна Маньяни в главной роли очень уж хороша, миловидная Брунелла Бово ей явно проигрывает.

Формально «Белый шейх» — не дебют Феллини. Снятые до этого совместно с Альберто Латтуадой «Огни варьете» вызывают у зрителя, хорошо знакомого с кинематографом Федерико, чувство радостного узнавания. Актеры варьете. Эротические и немного смешные танцы. Артисты, долго бредущие по ночной проселочной дороге. Пестрое многообразие человеческих лиц и характеров. Джульетта Мазина, наконец. Сюжет — стареющий режиссер бросает многолетнюю подругу ради амбициозной старлетки, а потом раскаивается, все запомнив, но ничему не научившись, — кажется слишком моралистическим, но зато как напоминает какого-то из поздних героев Чаплина главный герой Кекко в его неизменном и несколько нелепом берете. А ночная сцена, когда Кекко вместе с чернокожим трубачом слушает песню цыганки на маленькой римской площади? Да и неизменные автобиографические мотивы в «Огнях варьете» присутствуют — в основу сценария легли воспоминания Феллини о его юношеских странствиях с труппой варьете по итальянской провинции. Но все-таки это еще не совсем феллиниевское кино, тем более что большинство сцен фильма поставлено Латтуадой. Феллини в картине отвечал за сценарий и, по собственному признанию, появился на съемочной площадке всего пару раз). А вот «Белый шейх» — это уже совсем Феллини. Если посмотреть на него как на дебют, тот же Висконти с его «Одержимостью» выглядит внушительнее. Да, в «Одержимости» чувствуется явная зависимость от Ренуара, все эти бесконечные длинные планы, но все-таки перед нами высокая трагедия. А тут — по большей части симпатичные комические сценки. Не случайно тогдашняя критика разнесла картину. Сравнивая «Шейха» с другими фильмами Феллини, мы обнаруживаем, что уже вышедшие вслед за ним «Маменькины сынки» куда выглядят глубже, значительнее. И это мы не говорим про «Дорогу», «Ночи Кабирии» или «8 ½».

С другой стороны, «Белого шейха» смотреть легко и приятно, в лучших сценах фильм чертовски обаятелен, а финал его — пример подлинной неореалистической человечности, этакая репетиция «Ночей Кабирии». Кроме того, это кино лучше, чем многие другие его картины, позволяет понять метод Феллини, определить его своеобразие.

Нереализм

Молодожены из провинции приезжают в Рим. Их визит полностью распланирован: завтрак с дядей и его семьей, встреча с Папой (дядя важный человек в Ватикане, он выхлопотал аудиенцию... ну как, аудиенцию, вместе с ними там две сотни пар молодоженов), обед, Пантеон, Колизей, Палатин, Римский форум. Знакомство с кузинами, очередной набег на римские древности и финал — залитый светом Витториано, «Алтарь Отечества». Несколько претенциозно, провинциально, но вполне логично. Однако планы эти сразу рушатся. Рим, столица Италии, город Папы, оказывается городом-мороком или, точнее, городом-мошенником, обаятельным шарлатаном. Все здесь обман, мечта, не то, чем кажется. На улице 26-го июля, там, где королевский дворец, расположена редакция «Белого шейха», грошового фотокомикса об экзотических приключениях — гаремы, одалиски, верблюды, бедуины. Ванда зачитывается им и мечтает передать актеру Фернандо Риволи, играющему роль белого шейха, его портрет, который она нарисовала.

В результате случайности наивная героиня попадает на съемки комикса, знакомится с кумиром и едва не становится его жертвой (Риволи оказывается тем еще бабником), но спасается и после ряда злоключений добирается до гостиницы. Провинциалка в большом городе. Но Ванда не столько простодушна, сколько мечтательна. Периферийная жизнь кажется ей унылой и скучной (подробнее об этом Феллини выскажется позже, в «Маменькиных сынках»). Она готова поверить в любую, даже самую нелепую фантазию, которая хоть сколько-нибудь отличается от знакомой ей обыденности. А уж мирок создателей фотокомиксов совсем не похож на ее жизнь. И дело не только в непривычной атмосфере съемок. Феллини не пытается в точности воссоздать этот мирок, он наполняет его странными, ирреальными деталями. Вот героиня поняла, что оказалась вдали от Рима. Ей нужно вернуться назад, к мужу, она блуждает по неизвестной ей местности, пока не натыкается на своего кумира. Актер Риволи сидит в одеянии шейха на огромных качелях, привязанных к кронам высоких деревьев, и поет романтическую песню. Спрыгнув, он снимает повешенную на сук саблю и галантно говорит героине: «Bonjour».

Все происходящее столь нереалистично, что в дальнейшем Ванда легко принимает на веру его историю про волшебное зелье, с помощью которого его околдовала злая жена. Странное вторжение в реальность в принципе возможных, но довольно маловероятных деталей, позже многократно появится в феллиниевских фильмах — вспомним хотя бы летящую статую Христа из «Сладкой жизни»).

Иван, муж Ванды, честолюбив, но предел его мечтаний — место в городском совете. Аудиенция у Папы, хорошее впечатление, которое он произведет на римскую родню, — все это должно помочь его карьере. Но Рим, этот обманчивый, вульгарный и не стесняющийся вульгарности, охочий до дешевых зрелищ, дурашливый, суеверный, религиозный, ни во что не верящий, таящий в себе некую загадку город кружит, вертит им. Все не так ярко, как в последующих фильмах Феллини, но уже узнаваемо. 

Обманывая родственников, пытаясь найти жену, Иван почти теряет рассудок. И вот он ночью сидит у какого-то фонтана и плачет, а рядом проходят две проститутки. Одна из них — та самая Кабирия (вот и наша первая с ней встреча). Она возьмет у Ивана конфетку, станцует смешной танец и побежит куда-то вдаль, за подвыпившим типом, умеющим выдувать огонь. История о простодушии понаехавших, попавших в столицу, опять споткнется, поскольку Рим обернется к ним, да и к нам, совсем необычной, волшебной своей стороной. Это не реализм, не повседневная жизнь, это получше — кино в самых высоких своих проявлениях.

«Белый шейх» — это не самое смешное кино на свете. Действительно, сравните его с «Самой красивой». Висконти умеет быть жестким, умеет показать своих героев в смешном свете, вывести их на чистую воду, прежде чем заставит нас разрыдаться вместе с ними, прочувствовав их горести. У Феллини в «Шейхе» это едва ли получается. Но дело не в том, что он не умеет смешить. Там, где Висконти может позволить себе усмешку, Феллини предпочитает мягкость и иронию. Он может быть жёсток, но никогда — жесток, а комедия часто требует от ее создателей жестокости. И в те моменты, когда трагедия кажется неизбежной, он вдруг ухмыльнется, отшутится и подмигнет в зал.