Слушать вместе: «32 звука» Сэма Грина

Режиссер Сэм Грин и композитор Джей Ди Сэмсон желают приятного просмотра и настаивают на необходимости смотреть их фильм в кинозале с новейшей аудиосистемой. В подтверждение своих слов они демонстрируют доступные звуковые возможности — если ваша техника достаточно современна, то справа сейчас раздастся выстрел, а позади начнет плакать ребенок. Авторы появляются на экране с приветственным словом, чтобы сразу задать тон фильму — здесь зрителю придется быть чуть активнее, чем обычно. После первого прямого обращения последуют и другие, которые снова и снова будут подталкивать смотрящего к действию.

Документальный фильм «32 звука» состоит из фрагментов множества историй, объединенных между собой прежде всего личной заинтересованностью Сэма Грина. После обращений к Чарлзу Бэббиджу и Томасу Эдисону режиссер ловко переключается на рассказ о друзьях и знакомых, деятельность которых так или иначе связана с работой со звуком — от прошлого к современности и обратно. Не забывает Грин и про себя: он признается, что уже много лет хранит кассеты с записями голосовой почты и не знает, что с ними делать. Некоторые принадлежат тем, чей голос уже никогда нельзя будет услышать вживую. Грин констатирует очевидное: такие записи — больше, чем просто записи. Это сборники воспоминаний.

Фиксация звука позволяет сохранить голос любимого человека, запавшую в сердце мелодию, мяуканье кошки и все то, что в противном случае навсегда останется в прошлом из-за краткости момента. Американский поэт Фред Мотен считает, что такая запись помогает ему по-настоящему услышать то, что он «почти слышит» с момента потери. Будучи лишь эхом в памяти, голос настойчиво звучит у него в голове, но никогда не воспроизводится достаточно четко — лишь запись помогает ему проникнуть в мир прошлого.

Значительная часть фильма посвящена экспериментальной звукорежиссерке Аннеа Локвуд, основной деятельностью которой долгое время было создание мелодий из предметов, не являющихся музыкальными инструментами. Картина включает в себя архивные записи интервью конца 1960-х годов, а также эксклюзивные кадры, снятые специально для этого документального фильма. «Я никогда не слушаю музыку», — говорит Аннеа Локвуд. — «Для меня это слишком интенсивные звуки. Когда наступает вечер и человеческий мир затихает, я выхожу на улицу и слушаю, что происходит со мной и миром. Я пытаюсь понять, на что похожи эти звуки». Локвуд оказывается от установки «слушать что-то» (listening to) и меняет ее на «слушать вместе» (listening with). По ее мнению, человек априори является частью экосистемы и всегда добавляет миру звуков что-то от себя. Пальцы отбивают ритм, легкие с шумом втягивают кислород, одежда еле слышно шуршит от порывов ветра. Во время разговора Локвуд предлагает авторам фильма и его зрителям стать частью еще одного невероятного процесса — погрузиться на глубину небольшого водоема и послушать подводный мир вместе с морскими обитателями.

Другим открытием фильма стала возможность услышать любовную песнь чешуегорлого мохо (moho braccatus) — певчей птицы семейства гавайских медососов. В последний раз птицу видели в 1985 году, а спустя два года исследователем дикой природы Дэвидом Бойнтоном была сделана последняя запись ее голоса. Самец чешуегорлого мохо пел в надежде привлечь самку, но не знал, что стал последним представителем своего вида — самка погибла накануне, во время урагана. В паузах пения мохо можно различить звук капель дождя — и это все, что слышала птица вместо ответного пения самки. Шерил Типп, кураторка звукового архива Британской библиотеки, в базе которого числится более 7 миллионов звуковых элементов, рассказывает, как сильно ее трогает это пение, и как остро воспринимаются образовавшиеся в нем лакуны, когда знаешь, что их уже некому заполнить.

На этом фрагменте — и на некоторых других — голос Грина предлагает зрителю закрыть глаза и вслушаться в запись. Предпочитающие не следовать указаниям могут продолжить вглядываться в экран, но вряд ли им удастся обнаружить в нем что-то неожиданное — в такие моменты пространство заполнено тусклым светом и ничем больше. Грин лишь однажды подключает к звуку игру светотени: экспериментальный музыкант Мазен Кербай делится сделанными им звукозаписями взрывов бомб в Ливане. Убедив зрителя закрыть глаза, Грин запускает аудиоряд и во время громкого хлопка резко высветляет экран, чтобы даже с закрытыми глазами можно было увидеть вспышку света. Эффект неожиданности делает свое дело — сразу после первого взрыва глаза рефлекторно открываются, желая убедиться, что картинка, которая возникла в голове благодаря работе воображения, не соответствует действительности, и перед нами все еще лишь белый экран.

Помимо работы с записями естественных звуков, Сэм Грин обращается и к примерам искусственного воссоздания таких эффектов. Например, используя самые разные подручные материалы (от старой дверцы автомобиля до кассетной пленки и мокрых тряпок), художница Джоанна Фэнг демонстрирует, как можно в кратчайшие сроки собрать аудиоряд для небольшого видеофрагмента с падающей сосной. По ее мнению, сымитированная комбинация звуков зачастую оказывается намного более удачной, нежели аудиозапись реального события.

Разносторонний подход к изучению звука позволяет Грину с видимой легкостью конструировать фильм, помогающий зрителю не только взглянуть на привычный мир через призму звука, но и не бояться его отсутствия. Грин объясняет, как слушать и помогает быть услышанным, рассказывает о природе звука и показывает, как его имитировать; обращает внимание на звуковое многообразие и трепетно вслушивается в него. Режиссер не предстает в образе профессионала — он сохраняет в себе интерес ученого, который не может жить без открытий, и тем самым лишает исследование финала. Фильм закончится лишь тогда, когда все будет изучено и объяснено. Фильм не закончится никогда.