В борьбу вступает слово: «Обучение Адемоки» Адильхана Ержанова

15-летняя Адемока — нелегальная мигрантка из Таджикистана, мечтающая выучиться и стать драматургом, но вынужденная бедствовать вместе с семьей и искать сомнительный заработок. Адемоке предстоит выбрать свой путь, и на нем ей будут встречаться самые разные герои: от пьяницы и пройдохи Ахава, ставшего для нее учителем жизни, до беспринципного директора Коммунара и даже внимательных полицейских. 

В отличие от большинства картин Адильхана Ержанова, действие которых происходит в вымышленном ауле Каратас, в «Обучении Адемоки» нет четкой географической привязки, что позволяет режиссеру выйти за рамки внутриполитического высказывания и заговорить об интересующих его проблемах как о биче общечеловеческом. В своем 12-м полнометражном фильме, законченном еще в 2021 году и отложенном из-за пандемии, Ержанов продолжает конструировать свой условно-карикатурный, но хорошо знакомый постсоветскому зрителю мир. Как и прежде, внимание режиссера приковано к маленькому человеку, если угодно — аутсайдеру, борющемуся с системой.

Зачастую пренебрегая нарративом, Ержанов делает упор на форму, превращая картину в сборник цитат литературной классики: здесь и Сервантес, и Мелвилл, и Шекспир. Саму драматургию он выстраивает по принципу тех же писателей: путь Адемоки — своего рода приключение Дон Кихота, но полное символических и аллегорических отступлений, как в «Моби Дике». Особую роль для Ержанова по-прежнему играет литература абсурда, в традициях которой он выстраивает все свои фильмы. Бросая вызов уродству мира, его герои осознают собственную трагическую непохожесть на других, а безразличная казахстанская природа с ее бесконечными степями подчеркивает их отчужденность. Открытое пространство становится единственным местом развития действия — режиссер полностью избегает помещений, перенося все бытовое устройство на улицу, как это делал, например, Ян Немец в своей абсурдистской картине «О торжестве и гостях» (1966). Пространство фильма становится воплощением бездомности, где герои блуждают на фоне минималистичных пейзажей, ищут себя и встречают героев, таких же падших и одиноких.

Ненароком в кадре появляются и герои, введенные для того, чтобы выполнить две взаимосвязанные функции: озвучить ряд аксиом и помочь Адемоке преодолеть препятствие. Например, чтобы юная героиня получила возможность обучаться, участковой полиции только и нужно, что зачитать 13-ю статью из Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах, закрепляющую за каждым человеком право на образование. Выходит, что путь не так уж тернист, если каждый будет знать и соблюдать свои права. От этого приема картина приобретает местами избыточно вербальный характер. Для Ержанова такой подход не нов: его фильмам свойственна прямолинейность и простота утверждения понятной и доступной правды вкупе с витиеватым формальным обрамлением. Откинуть внешнее нагромождение различных реминисценций, оммажей и аллюзий — и останутся лишь простые человеческие истины. Прибегая к подобному совмещению, режиссер, с одной стороны, утверждает кризис кинематографических средств для диалога со зрителем на остросоциальные темы, с другой — сам же приводит в тупик их развитие.

Коррумпированный государственный аппарат, обличаемый режиссером из фильма в фильм, для кинематографа постсоветского пространства давно превратился в клише. Проблемы общественно-государственного порядка как объект постоянного внимания Ержанова — это зияющая рана казахского (и не только) народа уже как минимум 30 лет. Хоть режиссер и заглядывает глубже — вскрывает всю вертикальную систему общественных взаимоотношений и обнаруживает тотальное разложение — открыть зрителю глаза на нечто неведомое ему едва ли удается. Однако здесь он приходит к неожиданной на фоне последних его картин оптимистической развязке и оставляет надежду на спасение. Но и тут как посмотреть: достучавшийся до сердец приемной комиссии учитель Адемоки так и остается расчетливым ханжой. Ержанов привычно подает это в комическом ключе, смягчая тем самым назидательный пафос речи учителя, буквально проговаривающего, что «все продается и покупается», «богатые богатеют, а нищие — скатываются вниз», но выход из этого порочного круга заключается в осознанном выборе коллективного светлого будущего.

Тот факт, что картина снята по заказу Министерства культуры и спорта РК, хоть и не умаляет искренности режиссерских намерений, однако усиливает напутственную мораль экранного послания. Текст фильма звучит практическим манифестом построения «Нового Казахстана», о котором так грезит в последнее время правительственная верхушка, даже если съемки фильма велись еще задолго до заданного курса. Смена ценностных ориентиров и стремление к модернизации общественной жизни — далеко не новая концепция в политике Казахстана, о чем, вероятно, и хочет подспудно заявить режиссер, перекидывая зрителя от высокопарных речей к фарсу и обратно. Поэтому и финал картины выглядит неоднозначным: сознательно или нет, автор оставляет зрителю явное ощущение бутафории. 

Первыми выявлять неблагополучие жизни республики и имплицитно призывать к переменам еще в 1980–1990-х годах стали режиссеры казахской новой волны. В частности, фильмы Дарежана Омирбаева («Кайрат», «Кардиограмма», «Киллер»), чья эстетика, очевидно, повлияла на творчество Ержанова, в свое время указали на всеобщую деградацию и невозможность какого-либо движения без изменения вектора. Любопытно, что смена контекстуального поля за несколько десятилетий не повлекла за собой смену приоритетов. Несовершенство государственного аппарата и, как следствие, прорехи во всех подспудных механизмах продолжают быть краеугольным камнем проблематики современного казахстанского кино. Разница лишь в том, что система образов себя исчерпала — теперь в борьбу вступает слово.