«Больше пива, меньше тюрем»: «Уэнделл и Уайлд» — черная комедия об артистах загробного жанра и капитализмопокалипсисе

Ребенок в беде — это страшно драматично. Любой рассказчик знает эту максиму — и использует в меру своей чистоплотности. Одна сторона медали — что дети и подростки целевая аудитория массовой культуры, а значит, им интереснее про ровесников, другая — что в мире, к которому готовят нарядные притчи под названием сказки, им еще и жить. То есть в поучительный нарратив для будущих гражданок и граждан вшита биполярность: воспитать в юных зрителях миролюбие, чистоту рук и любопытство, но вместе с тем — настроить критически к правилам и порядкам. Проще говоря, духоподъемные байки должны развивать просвещенное недоверие, в том числе — к себе самим.

Этим любознательным скептицизмом (sic!) отличаются героини «Коралины в стране кошмаров» (2008) и новейшего «Уэнделла и Уайлда» (2022) — двух последних работ Генри Селика. Живой классик трудоемкой кукольной анимации за 30 лет полнометражной деятельности снял лишь пять картин. Стартовав «Кошмаром перед Рождеством» (1993), который нарекли едва ли не лучшим фильмом Тима Бёртона (он писал сценарий), следом Селик принялся за Роальда Даля. «Джеймс и гигантский персик» (1996) провалился в прокате, оставшись в памяти лет VHS-артефактом, а аниматор взялся за андеграундный комикс «Темный город» (Dark Town), сняв игровую «Обезьянью кость» (2001) с Бренданом Фрейзером и ожившими куклами. Снова мимо: еще более оглушительная финансовая неудача. И вот «Коралина…», основанная на повести Нила Геймана, вернула Селика в мультипликационный пантеон. Готическую версию «Алисы в стране чудес» с вечно занятыми взрослыми и потусторонним миром непослушания, где у всех пуговицы вместо глаз, приняли на ура.

Стартовые обстоятельства Кэт Эллиот (Лирик Росс) из «Уэнделла и Уайлда» менее будничны. Родители содержат пивоварню, совмещенную с книжной лавкой, и отказываются продавать землю корпорации под строительство хай-тек-тюрьмы. Успеха в битве за территорию Klaxon Korp не приносит даже гибель четы Эллиот в автокатастрофе: администрация вымирающего городка Раст Бэнк раз за разом отклоняет заявку циничных капиталистов. А вот жизнь Кэт, конечно, совершает тройное сальто: приют, детская колония и подростковый бунт, выраженный обильным пирсингом и кожаным прикидом, а еще — чувство вины за смерть мамы и папы. С таким взрывоопасным коктейлем на душе ее переводят в католическую школу Раст Бэнк для благородных девиц: за трудных подростков церкви неплохо доплачивает государство. Пять лет спустя все пришло в запустение — и знакомые фасады лишь дополнительно травят душу. Вкупе с позитивными осознанными одноклассницами все бесит вдвойне. Так что Кэт оперативно выстраивает стену между собой и внешним миром. Правда, это не единственное направление, откуда можно ждать неприятностей.

Глубоко под землей ведет беспроигрышный бизнес сам дьявол Баффало Белзер (Винг Реймз), устраивающий душам покойных жестокий досуг в парке аттракционов — на карусели с чашками раскаленного чая и прочими адскими радостями. У демона-шоумена есть два непутевых сына — те самые Уэнделл (Кигэн-Майкл Ки) и Уайлд (Джордан Пил), которым можно доверить лишь посадку волос на лысеющей бааловой голове. Братья, однако, мечтают о собственном луна-парке — гораздо более современном, чем у их отца. Шанс выйти в люди — в прямом и переносном смысле — им дарит Кэт: заклейменная меткой Адской девы, она может призвать двух чертей в мир живых. Взамен те обещают воскресить ее родителей, а на такую услугу найдутся и другие покупатели. Уэнделл и Уайлд только за: для «Ярмарки снов» нужен стартовый капитал.

Любовь Джордана Пила к тематическим паркам уже нашла воплощение в хоррорах «Мы» (2019) и «Нет» (2022), где места для семейного отдыха способствовали, в общем, моральной и буквальной смерти. Впрочем, их сотрудничество с Генри Селиком столь органично, что трудно развести по углам, где чьи фирменные хуки и трюки. Маститый аниматор тоже ценит черный юмор и критику потребительской изнанки семейных торжеств — в пространстве (луна-парк) и времени (Хэллоуин, Рождество), — а работа над адаптацией «Уэнделла и Уайлда» началась еще до успеха «Прочь» (2017). Доподлинно известно, что это Пил предложил сместить фокус внимания с монахини — истребительницы демонов Хэлли (Анджела Бассетт) на юную Кэт, чтобы получился мультфильм, о каком он мечтал все детство.

Что касается торжества разнообразия — помимо афроамериканцев и чертей фигурируют наследницы индийской, латиноамериканской и азиатской культур, истребитель в кресле-каталке и юноша, родившийся в женском теле, — то Селик объясняет это в первую очередь эстетическим порывом. Ему настолько надоело работать с оттенками белой кожи, что уже в «Коралине…» он перекрасил хозяина мышиного цирка Сергея Бобинского в синий цвет. В «Уэнделле и Уайлде» палитра — в художественном и социальном смысле — значительно богаче. Как следствие — незамысловатый сюжет о сироте, капитализме и демонах обретает визуальные обертона; вроде арт-проекта Рауля (Сэм Сэлайя), который изобразил мать, борющуюся с двухголовой гидрой Klaxon Korp, используя мотивы ацтеков и майя.

Вероятно, в студийной системе Disney или Pixar такой косметический ребрендинг стал бы поводом для куда более громких восторгов. Черти в банках похожи на фигуры с полотен Пикассо! Комедийная динамика Уэнделла и Уайлда напоминает Боль и Панику из «Геркулеса»! Злобный Кларксон — афроамериканец с прической Трампа, а его супруга — еще более иссушенная злобой Круэлла Де Виль! Наконец, актуальный посыл, что взрослые готовы ради выгоды свести молодое поколение в могилу, попутно призывая на помощь безмозглые призраки колониального прошлого! Однако от выдумщиков Селика и Пила следовало бы ждать чего-то более подрывного и концептуального, чем новый дизайн праздничных украшений, заботливый отец Вельзевул и лозунг «Больше пива, меньше тюрем». Впрочем, макет «Ярмарки снов» Уэнделла и Уайлда тоже радует скорее подсветкой и форматом книжки-раскладушки, чем свежим подходом к индустрии посмертных развлечений. В аду пока тоже без перемен.