Заяц над бездной: «Плотник» Авдотьи Смирновой

Жан Прево в своей книге «Сотворение у Стендаля» написал о свойственной этому автору загадочной ясности. Та же загадочная ясность, на мой взгляд, присуща и фильмам Авдотьи Смирновой. Когда на экране просто происходит жизнь, исполняется рутина, ведутся обыденные разговоры, приходит и уходит любовь; и об этом рассказано ясным языком, без глубокомысленных умолчаний и сложных конструкций.

— Вот она жизнь, смотри, — говорит мне режиссер, — коснись ее и убедись, что она такая же, как твоя, она пульсирует и дышит.

И я вижу эту жизнь и верю ей. Но в то же время чувствую, что, кроме этой обычной жизни, даже с самыми необычными ее поворотами, мне показали что-то еще, меня вовлекли в поток, русло которого глубже, мощнее и, рискну сказать, древнее, чем рассказанная на экране история. Именно поэтому фильмы Смирновой так запоминаются, оставляют долгий след чувств и мыслей — таких, что и спустя годы мгновенно и подробно вспоминаешь настроение, атмосферу, сюжет и то самое первое впечатление.

Смирнова — мастер настроя и настроения. Можно было бы сказать, что она с первых же кадров погружает зрителя в нужную ей атмосферу. Но создаваемое Смирновой пространство работает иначе: оно как бы само выходит к зрителю, переливается за границы экрана. Оно будто само бытие — присутствует как данность, которую предстоит освоить и прожить.

«Плотник» начинается потоком тепла, света, любви. Всем тем, что присуще простому счастью простых хороших людей. Плотник Осипов (Сергей Уманов) — мастер и хозяин, он любит свой труд, любит послушное его рукам дерево и учит сына любить свое мастерство. Он работает красиво, и так же красиво и добротно все, что он делает, все, что его окружает.

И Осипов счастлив такой жизнью — в доме, построенном его руками, с любимыми женщиной и сыном, для которого он возводит корабль на крыше. Его жена Маша (Анна Рыцарева) молода, прекрасна, бесхитростна и весела. Она рада всему, что ее окружает, она любит свою жизнь — такую ладную и просторную. Маша добра ко всем и ждет от людей и судьбы того же, она не готова к беде. И когда беда приходит, когда внезапно единственный сын, которого Маша и Осипов зовут Зайцем, оказывается серьезно болен, они отказываются поверить в то, что с ними это случилось, что их обустроенная, теплая и уютная нормальная жизнь вдруг закончилась. А вместо нее началось нечто совершенно чуждое, непонятное и враждебное. 

Ткань бытия рвется, и люди мечутся в панике, не зная, как ее починить, не зная, кому верить и кого слушать. Не раздумывая, они расстаются с любимым домом, чтобы иметь возможность спасти своего Зайца. И вслед за домом Осипов и Маша стремительно теряют остальные части своей прежней счастливой жизни — друзей и даже родных матерей, бабушек Зайца. От прежнего счастья остается лишь их песня, их история — о, голубка моя, как тебя я люблю, как ловлю я за рокотом моря дальнюю песню твою.

И теперь все вещество жизни вокруг Осиповых становится вдруг холодным, черствым, жестоким. У них остались только они двое и их Заяц.

А, еще же дедушка Ленин. Его Маша любит с детства, как своего родного. Верит ему, носит к его статуе записочки с просьбами, умоляет отвести беду от сына. И, оказавшись в Москве, бежит в Мавзолей, ищет поддержки там, где сама смерть утверждает свое бессмертие. Детское язычество Маши по-детски и заканчивается: под ноги каменному Ленину летит гневно брошенный пакет с мусором, обманувший идол низвергнут. Больше ей загородиться от реальности нечем. Разве что перестать быть, остановить жизнь, отринуть свое человеческое и забыть себя прежнюю, стать зверем, растением, камнем.

Осипов старше, он спокойней и устойчивей, чем жена. Он человек дела, во все вникает и не упускает ничего, он сознает фатальность случившегося, но цепляется за любой шанс спасти сына и продолжает искать выход. Его доброта, его любовь к своей семье — это топливо, которое не выгорает, даже когда ему самому кажется, что он окаменел от отчаяния. Эта сила не оставляет его и после того, как Маша объявляет его дураком, воспитавшим чужого ребенка. И вот врач по имени Иван Шувалов, ангел смерти с красивым тонким лицом, сообщает Осипову, что эта жертва не напрасна, что муки и смерть Зайца помогут спасти других детей. Когда-нибудь. Наверное.

Раз не удастся спасти ребенка, можно попытаться спасти его мать. От прежней Маши осталась только испуганная измученная тень, и Осипов тащит эту тень к постели умирающего сына, он наивным ритуалом утраченной жизни вдыхает в нее силу для встречи и прощания. И на его глазах происходит чудо преображения. Маша берет Зайца на руки (тут драгоценен каждый миг, особенно то движение ее руки, которым она приподнимает его ножки, чтобы усадить к себе на колени), и кажется, что вернулась прежняя Маша — нежная, мягкая, заботливая, живая. Целиком растворившаяся в любви к своему ребенку, забывшая про свою беду.

И тут я увидела пьету. Увидела Марию, Иосифа и их сына, отданного на муки и смерть для спасения других людей. И осенивший их жизнь дух, незримый, но не оставляющий — до тех пор пока для Маши и Осипова будет звучать их песня о голубке. Где б ты не плавал, всюду к тебе, мой милый, я прилечу.

Нет никакого XXI века, говорят нам Смирнова и Степнова. В наше время у родителей дети умирают точно так же, как и две тысячи лет назад. И как ни парадоксально, прогресс науки, техники и медицины только обострил горе такой потери. Если исчезает вера в милость богов, людям дает надежду прогресс. Но спасает он не всегда. А любовь спасает.

Невозможно подготовиться к утрате, но ее можно прожить и пережить со всей силой человеческого достоинства, на топливе милосердия, великодушия и любви — вот о чем рассказывает история Марии и Иосифа. Ведь Евангелие не о том, что было и прошло, а о том, что происходит с нами сейчас, сию минуту.