«Земля кочевников»‎: дом, который построила Ферн

Победившая в Венеции «Земля кочевников» замечательна целым букетом достижений. Хотя бы тем, как снял «мистический американский пейзаж» с его восходами и закатами, скалами и камнями (особенными, полыми внутри) оператор Джошуа Джеймс Ричардс. Или тем, как в этом проекте соединились три незаурядные женщины — автор документального исследования о современных кочевниках Джессика Брудер, режиссер Хлоя Чжао, несмотря на молодость и дальневосточные культурные корни уже успевшая прослыть знатоком Америки, а также знаменитая актриса Фрэнсис Макдорманд. Она-то и связала все эти звенья воедино, в результате чего появился выдающийся фильм.

«Земля кочевников» не скрывает и даже гордится тем, что наследует американскую традицию, идущую от первых переселенцев и ковбоев, мифологизированную в жанре вестерна. А потом вторично мифологизированную в середине прошлого века в культуре битников, хиппи, «полуночных ковбоев» и «беспечных ездоков». За редкими исключениями, герои тех романов и фильмов — мужчины. «Если бы я ставил вестерны, — говорил Франсуа Трюффо, — то, в отличие от Форда, у которого, когда нападают индейцы, женщины прячутся по углам, а мужчины сражаются, я бы никогда так не сделал. Ибо мне всегда казалось, что без женщин на экране ничего не происходит». Но Трюффо вестернов так и не поставил. А Чжао как будто выполнила его заветы.

В ее фильме мы знакомимся с множеством героев, объединенных выбором кочевой жизни: преимущественно это — документальные персонажи, играющие самих себя, как, скажем, бородатый седой кочевник Боб Уэллс. Для одних выбор был вынужденным: в современной Америке довольно легко лишиться дома, или работы, или обоих. Для других, как для главной героини Ферн, это — отчасти стечение обстоятельств (муж умер, родной город вымер), но все-таки больше философия жизни. Ее дом теперь — фургон, ее сюжет — дорога, ее жанр — роуд-муви. И она не одинока; такие, как она, образуют семью, разбросанную на огромном пространстве: это бывшие бунтари, старые рокеры и кантри-музыканты, люди с прошлым и с жизненным стажем в шесть, то и больше десятилетий. Они рассказывают свои истории — веселые, грустные, никогда не скучные, потому что все эти маленькие люди —личности, делающие Америку великой страной (а не только Гейтс или Маск).

Был когда-то у Артура Пенна нео-вестерн «Маленький большой человек». Ферн — из этого разряда маленьких больших. В том, что простые, маленькие героини Фрэнсис Макдорманд — большие, уже давно нет сомнений. Давно — это после «Фарго» (1996), куда еще довольно молодые братья Коэны позвали на главную роль Фрэнсис, жену и музу одного из них (Джоэла). В сюжете о тотальной моральной коррупции она прославилась в образе женщины-полицейского Мардж Гундерсон. Неуклюжая, недалекая и к тому же глубоко беременная Мардж в ее поединке со злом воплощала корневые ценности «кукурузного пояса» Америки. И первый раз была отмечена «Оскаром».

Фарго — название городка, ставшего символичным для американского захолустья. Спустя два десятилетия актрисе дали вторую статуэтку за фильм, в названии которого тоже фигурирует город — «Три билборда на краю Эббинга, Миссури». Милдред Хейс, оказавшись по ту сторону отчаянья (ее дочь изнасилована и убита, преступника никто не ищет) идет в крестовый поход против человеческой гнусности и равнодушия. Образ насыщен испепеляющей яростью, заставляющей вспоминать Софокла, Шекспира и классические вестерны. И вместе с тем это образ, виртуозно играющий с современностью — с обсценным языком, пост-коэновским цинизмом и феминистским пафосом. Снятый еще до вспыхнувших в Голливуде разоблачений сексуального насилия, фильм Мартина МакДоны выводит на авансцену женщину-воительницу, призванную истребить зло если не мечом, то огнем и щитом. А чего стоит божественный олень, в самый неожиданный момент выходящий из леса и посылающий героине сигнал сочувствия: природа на ее стороне, а зло, хоть и распространяет повсюду свои коварные щупальца, не может безнаказанно торжествовать, пока такие люди в штате Миссури есть.

«Я сойду в могилу, известная как Мардж Гундерсон,— пошутила тогда Макдорманд. — Это имя будет выгравировано на моей могильной плите, если она у меня будет. Я не возражаю, потому что это отличный персонаж, но Милдред — это повзрослевшая Мардж». А вот теперь можно сказать, что у актрисы точно будет, и даже не один, шанс поменять надгробную надпись. Роль Ферн после Мардж и Милдред стала еще одной коронной в ее биографии. Как написала одна из читательниц, комментируя мой пост в Фейсбуке, «ощущение такое, что «Nomadland» -— это продолжение истории про Милдред Хейс, постаревшей, уставшей бороться, сдавшейся обстоятельствам и кочующей «по краю земли»... Очень депрессивно».

С первым согласен, с последним — нет. Всякую депрессивность, связанную с возрастом и низким социальным положением героев, снимает грандиозная Фрэнсис Макдорманд, умеющая одним жестом, движением глаз или губ передать горечь одиночества и восторг свободы, которые ее героиня переживает в одно и то же время. И да, ее фраза «I am not homeless, I am houseless» — гениальный лейтмотив. У нее нет дома как строения — из дерева, глины или кирпичей, нет города с символическим названием Эмпайр: он пополнил список умирающих городов эпохи заката американской империи. 

Дом, который у нее есть, — Вселенная, планета, страна, ее люди. И старенький фургон, и детская душа, слитая с вечной природой.