Бывают странные сближенья: Жан-Люк Годар и «Золото Коминтерна»

«И куда, кстати, подевались драгоценности из Королевского дворца в Мадриде?» 

(обращение Ларго Кабальеро, премьер-министра Испании в 1936-1937 годах к Хуану Негрину, премьер-министру в 1937-1939 годах, март, 1939)

*

Единственное, что автор может сказать о предстоящем вам тексте, это то, что в нем есть начало, середина и конец. Но не обязательно именно в такой последовательности.

Его жанр столь же безусловен, как жанр любого фильма Годара.   

Комикс ли это а-ля «Тентен и черное золото»?

Заведомо недостоверное расследование? 

Неснятая Годаром глава «Историй кино»?

Сеанс конспирологического психоанализа?     

Палимпсест на палимпсесте?

Скажем так: это комментарий к комментариям Годара по поводу одной из линий его «Фильма-социализма» (2010). Однако во вселенной Годара означающее может предшествовать означаемому, а комментарий к тексту опережать сам текст.    

 *

Итак, поплыли. 

Подобно мстителю из «Десяти негритят», Годар заманил на борт лайнера «Коста Конкордия» и отправил в круиз по Средиземноморью грешную сборную старичков-людоедов и их потомков. Объединяет их причастность к вывозу золотого запаса Испании в СССР (1936).  

Комментарий. К 1936 году Испания, полуфеодальный реликт Европы, располагала четвертым в мире золотым запасом: спасибо инкам и ацтекам. Это богатство испарилось в одночасье. В июле 1936-го вспыхнул фашистский мятеж против республиканского правительства. К октябрю мятежники, поддерживаемые Германией и Италией, стояли у ворот Мадрида. Великобритания и Франция, объявив о невмешательстве, блокировали помощь законному правительству. СССР, сперва тоже поиграв в невмешательство, согласился прислать вооружение и военспецов, но за наличный расчет. Золотой запас к тому времени уже вывезли из столицы в старые пороховые погреба Картахены. С 22 по 25 октября 510 тонн золота (2/3 запаса, 7800 ящиков) в строжайшей тайне погрузили на советские суда. 2 ноября золото прибыло в Одессу, 9 ноября — в Москву. Судя по всему, СССР не лукавил, ответив на претензии Франко (1957), что не только все золото ушло на оплату военной помощи (другое дело — насколько справедливы были советские расценки), но республиканцы еще и остались должны СССР. Оставшуюся треть золотого запаса — 174 тонны — Испания перевела во французские банки.  

Кто же у нас на борту?

Отто Гольдберг — оберштурмбаннфюрер на пенсии. Он же Моисей Шмуке, он же Леопольд Кривицкий, он же Маркус. Свое подлинное имя — Рихард Кристманн — он благополучно забыл, как забыл участие в похищении испанского золота. 

Комментарий. Рихард Кристман — реальный ас шпионажа, внедренный абвером во французскую контрразведку, затем — сотрудник разведки ФРГ («организация Гелена»), замешанный в помощи алжирским революционерам.  

Комментарий. «Леопольд Кривицкий» — отсылка к Вальтеру Кривицкому, капитану госбезопасности (полковнику), сотруднику нелегальной разведки, знаменитому невозвращенцу (1937). В изданной в США книге «Я был агентом Сталина» Кривицкий изумительно ярко описал вывоз испанского золота. По его словам, драгоценные ящики волокли в советские трюмы грузчики не менее чем в генеральских званиях. Беда в том, что Кривицкий не только не писал эту книгу (этим занимался известный производитель фейков Исаак Дон Левин), но и не читал. 

Боб Малубье — легендарный франко-британский спецагент на пенсии. 

Комментарий. Боба Малубье играет легендарный франко-британский спецагент на пенсии Боб Малубье. Чем этот герой Сопротивления занимался после войны в Африке, он сам, возможно, и не забыл, но лучше его об этом не спрашивать. Официальная информация о том, что он работал лесничим в Габоне, звучит,по меньшей мере издевательски.  

Старый агент Моссада с золотым зубом из ворованного испанского золота.  

Внучка Кристмана — хорошая девочка в ожерелье из ворованных дублонов.    

Майор русской полиции Каменская, рыщущая в поисках золота.

Вы спросите, причем тут «Десять негритят», если на съемках ни один из шпионов не пострадал? Но «кино снимает смерть за работой», а смерть нетороплива. «Коста Конкордия» не оправилась от концентрации злой алчности на своем борту и в январе 2012 года затонула, проплавав всего пять с половиной лет. Принято винить в этом Еву Герцигову, не сумевшую разбить о борт лайнера ритуальную бутылку шампанского. Но мы-то знаем, что во всем виноват Годар.

*

Всю свою жизнь Годар ворует образы, слова, звуки. Метафизическое воровство — его символ веры. Когда он не может украсть пресловутую «интеллектуальную собственность», он — как в своей «Истории французского кино» (1995), обошедшейся без единой киноцитаты — просто отказывается покупать то, что должно принадлежать всем и каждому. Неудивительно, что величайшее — неважно, реальное или вымышленное — похищение золота в истории человечества вдохновило его. Тем более, что судьбу золотого запаса Испании можно трактовать как мистическую — сквозь столетия — месть индейцев Латинской Америки, в свое время ограбленных колонизаторами. 

Годар dixit.  

«Однажды я пил кофе с Жаком Тати, совершенно разорившимся. Когда пришло время расплатиться, он вытащил древнюю золотую монету, дублон времен инков. Я заплатил за его кофе, монета осталась у него. А потом задался вопросом: откуда у Тати такая монета? И я нашел правдоподобную версию: его последний продюсер Луи Доливе, продюсировавший «Мистера Аркадина» Орсона Уэллса в Испании, ранее был секретарем Вилли Мюнценберга. Луи Доливе, как и он, работал в Коминтерне. Когда немцы вторглись во Францию, Коминтерн перевез в Россию испанский золотой запас; они погрузили его в Барселоне на суда компании FranceNavigation, принадлежавшей Французской компартии. Но по прибытии в Одессу треть золота исчезла, а еще треть исчезла по пути в Москву. Я вообразил, что немцы проникли на корабль и забрали часть золота — так говорит в фильме старый французский полицейский. Но русская девушка, копающаяся в архивах, говорит себе: исчезнувшую треть забрал Коминтерн, а то, что осталось от нее, осело в карманах Луи Доливе, чье состояние нельзя объяснить иначе».

В конце 1990-х Годар уже рассказывал ту же историю с вариациями. Встречу с Тати он датировал маем-июнем 1982 года. О дублоне сам Тати сказал: «Это все, что осталось от испанских сокровищ, украденных Сталиным». Годар с конца 1950-х лично знал Доливе, помощника гения коминтерновской пропаганды Мюнценберга. По его словам, после гибели Мюнценберга летом 1940 года (не столь таинственной, сколь нелепой: его убили, вопреки всем мифам, не агенты гестапо или НКВД, а простые французские крестьяне) Доливе унаследовал швейцарскую кассу Коминтерна и остатки «испанского золота». На эти средства он продюсировал «Аркадина» и, как полагал Годар, «Плей-тайм» (на самом деле, «Моего дядю») Тати, «два катастрофических провала, но и два прекраснейших фильма».

*

Упоминание компании France Navigation, известной лишь узким специалистам, можно объяснить любовью Годара к фильмам о пиратах. 

Казалось бы, солидная фирма: 24 судна, две тысячи моряков. Стартовый капитал на момент основания (15 апреля 1937) — миллион франков, в августе 1937 — пять миллионов, в октябре 1938 — 25 миллионов. Перевозила сельскохозяйственное оборудование, если верить накладным. Мурманск, Гавр, Бордо, Антверпен, Роттердам, Гдыня, Копенгаген, Осло, Гамбург, Афины. За два без малого года — 227 успешных рейсов. Лишь одно судно затонуло, еще на одно напали в открытом море какие-то злодеи. France Navigation гордилась гуманитарными миссиями в Испании, проходившими под охраной французского ВМФ: эвакуация детей из Бильбао в 1937-м, эвакуация в марте 1939-го гражданских беженцев и прижатых к морю республиканских солдат.  

Только вот предпочитала компания для погрузки-разгрузки не столько вышеперечисленные статусные порты, кишевшие агентами всех разведок мира, сколько тихие гавани вроде нормандского Онфлера, ошалевшего в 1937-1938 от бума перевозок. А еще ящики со сноповязалками иногда разбивались, и оттуда вываливались детали артиллерийских орудий. А еще иногда суда компании в открытом море меняли имена, перекрашивались, а то и выставляли, меняя силуэт, лишние трубы. 

Что это было за чудо морское, до сих пор непонятно, и вряд ли выяснится. Да, конечно, посредством компании, фактически принадлежавшей компартии Франции, СССР поставлял оружие Испании безопасными и потайными путями. 98% акций Коммерческого банка Северной Европы, основного финансиста компании, принадлежали Госбанку СССР. Да, потворствовало этому французское правительство Народного фронта, прежде всего — министр авиации Пьера Кота. И финансировалась компания за счет испанского золота.

Но с очевидными деталями большой политической игры уживается «подводный», сугубо коммерческий фактор, о котором мало что известно. Республиканцам, в частности, продавали оружие Польша и Греция — страны с вполне профашистскими режимами, которым надо было в процессе перевооружения армии куда-то сплавить устаревшую продукцию 

За France Navigation французские власти возьмутся, казалось бы, всерьез — конфискация судов, арест руководства — в 1939-ом, за Коммерческий банк Северной Европы — в 1952-ом. Шуму будет много — конфискация судов, аресты правления, обыски — а результата никакого. 

О, Средиземное море! Вор на воре!

*

Кто вы, доктор Доливе?

Человек по имени Луи Доливе появился на подмостках большой истории в январе 1941-го, сойдя на берег с парохода Лиссабон — Нью-Йорк. Либеральная общественность, недовольная политикой изоляционизма, со времен испанской войны носила на руках героев европейских сражений — того же Андре Мальро. Имя Доливе, в отличие от имени Мальро, гонкуровского лауреата и командира боевой эскадрильи, никому ничего не говорило, но выглядел он достаточно импозантно и говорил достаточно патетически, чтобы урвать свои пятнадцать минут славы.

Летчик французских ВВС появлялся на обедах в свою честь на костылях. То, что бои во Франции семь месяцев как закончились и раны давно успели бы зажить, публику не смущало. Сам сбитый летчик не уточнял, что сломал ногу на борту трансатлантического лайнера. Зато рассказывал о трагедии французского поражения и невидимой миру, но сногсшибательной готовности французов восстать против оккупантов, как только Америка придет им на выручку.

Через пару месяцев Доливе создал Международную ассоциацию свободного мира, а затем и ежемесячный журнал о демократии и мировых делах» «Свободный мир» (с февраля 1947 — «Мир объединенных наций»). Это был прекрасный, но смертельно скучный леволиберальный журнал, выступавший за все хорошее, против всего плохого. Но потребность в органе уже предчувствуемой антифашистской коалиции была столь велика (плюс пробивная сила Доливе), что вступление к первому номеру написал госсекретарь Корден Халл. Среди авторов числились Бенеш, Эйнштейн, Черчилль, Хемингуэй, Чан Кайши, Томас Манн, Масарик, Бертран Рассел, Дороти Томпсон, Ричард Райт, Тито и Де Голль. 

В феврале 1942 года Доливе вошел в высший голливудский свет, женившись на актрисе Беатрис Страйт из рода «тех самых» Уитни, богатейшей семьи Америки. По любопытному стечению обстоятельств, ее брат Майкл Страйт, сотрудник Госдепа и спичрайтер Рузвельта, со времен учебы в Кембридже работал на советскую разведку. Впрочем, в те годы среди политических и культурных знаменитостей было трудно найти человека, не связанного с той или иной разведкой. К тому же, в том же 1942 году Майкл ушел на фронт. Новая родня Доливе поспособствовала тому, что, издевательски формально отслужив в 1943 году три недели в армии, он получил гражданство США. 

 *

В том же году Доливе знакомится с Орсоном Уэллсом. Не просто знакомится — становится его наперсником, его ментором, его гуру. Уэллс, при всем своем видимом титанизме и самоуверенности, отчаянно нуждался в политических и идейных наставниках. Эту роль в его жизни уже играли композитор Марк Блицстайн и сценарист Джон Хаусман. Но никто и никогда не рисовал Уэллсу таких захватывающих перспектив на будущее, как Доливе. Никто еще не хлопал его по плечу: «А давай-ка, паря, сделаем тебя генсеком ООН. Если хочешь, Нобелевскую премию мира спроворим, но на это лет пятнадцать уйдет. А пока что к Белому дому присмотреться не хочешь? Тут, кстати, для начала кресло сенатора от Висконсина освобождается, только тебя и ждет».

Уэллс до конца жизни не мог простить себе, что не баллотировался в Сенат, из-за чего место от Висконсина досталось ничем не примечательному парню по фамилии Маккарти. 

Нельзя сказать, что Доливе горячечно бредил. К тому времени он уже встроился в нарождающиеся структуры ООН и обзавелся дипломатическим паспортом. ООН была для современников чем-то вроде святого Грааля, залога светлого будущего, мира во всем мире и конвергенции капитализма с социализмом. Функции Доливе в будущем мировом правительстве были расплывчаты: эксперт то в области прав человека, то в области информации. Но именно ему доверили написание книги «ООН. Учебник новой мировой организации» (1946), вышедшей с предисловием первого генсека ООН Трюгве Ли.

Доливе честно тащил за собой на вершины прекрасного нового мира Уэллса, числящегося теперь соредактором «Свободного мира». В Сан-Франциско (апрель, 1945) на учредительной конференции ООН именно Уэллс отвечал за радиорепортажи и выпуск ежедневной газеты. А чуть раньше, когда Доливе организовал подготовительный форум в Вашингтоне, Уэллс с придыханием просил Рузвельта прислать приветствие его участникам: типа, ничто не доставит мне такого счастья, как ваши теплые слова.

Рузвельт любезно откликнулся. Но от зачина его приветствия холодок бежит по коже: «Апрель станет критическим месяцем в истории человеческой свободы». Президент, естественно, имел в виду развязку мировой войны, но чудится, что наворожил собственную смерть, случившуюся 12 апреля. Его смерть действительно стала критическим фактором послевоенной истории, во многом предопределив и холодную войну, и охоту на ведьм, и, соответственно, изгнанническую судьбу Уэллса и Доливе.

*

Бывают изумительно трагикомические совпадения. В 1947 году совиные крыла над Америкой простирает Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности, ломающая тысячи судеб. И в том же году трещит по швам брак Доливе. Он не согласен на условия развода, выдвинутые женой. Ее семья нанимает частного детектива, и этот, пусть и дорогостоящий, но незамысловатый «Пинкертон» обнаруживает, что никакого Доливе в природе не существует. А человека, который именует себя Доливе, зовут то ли Людовичи Удеану, то ли Людвиг Брехер. И никакой он не француз, хотя и получил в 1937 году французское гражданство по протекции того самого Пьера Кота, а, прости господи, уроженец австро-венгерской Трансильвании, теперь вообще непонятно кому принадлежащей. И никакой не либерал, а отпетый коминтерновец, засветившийся в 1930-х годах как один из организаторов всех антивоенных и антифашистских форумов, рожденных организаторским гением Мюнценберга.     

Семейный скандал разрастается до скандала национального масштаба. В мае 1950 года кости Доливе перемывает Конгресс. Каким образом этот фантом получил американское гражданство? Почему он разгуливает с диппаспортом в кармане? Не имеет ли он доступа к секретной информации? Ни Госдеп, ни Миграционная служба не в состоянии предоставить о нем сколько-нибудь внятную информацию. ФБР чешет репу: «Странно, однако, что мы ничего о нем не знаем». 

«Чрезвычайно опасный сталинский агент», как его именуют конгрессмены, тем временем находится в Чили в качестве почетного гостя президента Виделы, вручившего ему Орден за заслуги. Доливе из Сантьяго опровергает свою принадлежность к компартии. Тем не менее въезд в США ему отныне заказан, контракт с ООН не продлен. 

Через два года, когда погибнет — утонет — его семилетний сын, Доливе предпримет титанические усилия, чтобы приехать в США, но тщетно.  

*

Что известно о Доливе более или менее достоверно? Да, родился в 1908-ом в Трансильвании. Учился в Бухаресте, Женеве, Гренобле, где получил (1931) степень доктора права. В 1931-32 годах работал в Институте международных исследований в Женеве. 

Да, с середины 1930-х он выступает не на первых, но на полуторных ролях в организациях типа Всемирного объединения за мир, Интернационального союза интеллектуалов в защиту культуры, мира и свободы, Международного центра антивоенной документации. Вроде бы, пишет для коминтерновского органа «Инпрекор».

Ну, Мюнценберг. Ну, Коминтерн. Ничего криминального в мобилизации антифашистской интеллигенции нет, а к секретным операциям Доливе вроде бы не причастен. К тому же, как и Мюнценберг, он в 1939 году выступил против советско-германского договора. А по пути из Марселя — через Касабланку — в США вступил в Лиссабоне в контакт не только со спецслужбами Де Голля, но и с английской разведкой. И, вернувшись, в 1950 году во Францию, никак свое «красное» лицо не обнаружил. Напротив: в 1952 году стал главным редактором «Сражающейся демократии», журнала антивоенного и опять-таки либерального движения, созданного Леоном Жуо, профсоюзным деятелем, реформистом и противником большевизма, при участии таких вполне буржуазных политиков, как Элеонора Рузвельт, Венсан Ориоль и Эдуард Эррио. 

Похож ли Доливе на опаснейшего оперативника Коминтерна? Скорее, на международного афериста. Этакая пародия на настоящего героя Коминтерна Отто Каца, в 1936 году — под псевдонимом Рудольф Бреда — обратившего Голливуд в антифашистскую веру.  

В коминтерновской биографии Доливе есть одна любопытная деталь. Вроде бы, с сентября 1933 года он был «приставлен» к Анри Барбюсу. А в ноябре 1934 — марте 1935 побывал в СССР, что отчасти совпадает с графиком советских вояжей Барбюса. Писатель как раз работает для «Межрабпомфильма» над сценарием фильма о Сталине. Не имел ли Доливе отношения к этому проекту? Не почувствовал ли он вкус к кинопроизводству именно тогда.

*

Комическая интермедия.

В 1965 году, когда охота на ведьм осталась в прошлом, Конгресс возвращается к «проблеме Доливе».

Повод — заметка в газете «Фильм Дейли» (27 декабря 1963) о брифинге, который дал в Голливуде европейский представитель киносети «Синерама» Луи Доливе.

Как? Кто позволил? Кто пустил его на американскую землю?

Вновь вызваны на ковер представители всех компетентных ведомств, и они вновь чешут в затылке и не могут внятно объяснить, как так вышло.     

*

Изгнание вновь сводит Доливе с Уэллсом. В декабре 1953 он создает кинокомпанию «Фильмроза», зарегистрированную — ради налоговых льгот — в Танжере и, кажется, предназначенную исключительно для Уэллса, находящегося в низшей точке своей карьеры. Доливе заключает с ним эксклюзивный контракт на три года, за которые Уэллс обязуется снять два фильма и два телефильма.

Золото Коминтерна? Во всяком случае, финансовая история «Фильмрозы» столь же невнятна, как и любая другая финансовая история. Деньги на счет фирмы идут из Швейцарии или через Швейцарию, где у Доливе с 1930-х годов вроде бы сохранились надежные контакты. В какой-то момент партнером «Фильмрозы» становится испанская компания «Сервантес-фильм».

Это уже интереснее. В мире существует негласное, но категорическое табу на культурное сотрудничество с франкистским режимом. И первыми его нарушают экс-коминтерновец Доливе и Уэллс, агитировавший за Испанскую республику и причастный к производству «Испанской земли» Йориса Ивенса.

Чудны дела твои, господи.

Историю производства «Господина Аркадина» принято излагать как классическую драму злого продюсера и несчастного режиссера, лишенного права на финальный монтаж. Но недавно опубликованные документы наводят на мысль, что потерпевшей стороной был как раз Доливе. Уэллс нарушал все возможные пункты контракта, пренебрегал элементарной рабочей дисциплиной, манкировал деловыми встречами, а от финального монтажа отказался добровольно.  

Доливе засыпал его письмами, порой звучащими слишком интимно: «Ты — один из величайших людей в мире», «Я очень несчастен, но люблю тебя больше, чем когда-либо». Порой озверев, он ставил другу ультиматумы, но, остыв, находил для него деньги, например, на цветные пробы для «Дон Кихота». То переходил на официальный тон — «Дорогой мистер Уэллс», — то сокрушался: «Деньги разрушили нашу дружбу, я плакал над каждой строкой твоего письма». Уэллс отвечал в унисон: «Это безумие, Луи, это просто безумие», «Помнишь, как мы мечтали заработать семь миллионов?». 

В конце концов, в 1958 году Доливе подал на Уэллса, несметно ему задолжавшего, в суд, но, когда дело дошло до разбирательства по существу (1964), отказался от процесса. Их переписка обрела былой дух: «Дорогой Луи», «Дорогой Орсон». 

В 1959 году Доливе возглавил компанию «Грей-фильм», потом, как мы уже знаем, представлял в Европе «Синераму». Он значится продюсером всего нескольких фильмов: «Мой дядя» (1958) Тати, «Женщина и паяц» (1958) Дювивье, «Пустырь» (1960) Карне. 

*

В чем тут мораль? 

История господина Аркадина вам ничего не напоминает? 

Загадочный магнат, который утверждает, что не помнит ничего из своей жизни до 1927 года. Который нанимает мелкого авантюриста якобы для реконструкции своего прошлого, а на деле для того, чтобы найти и уничтожить его свидетелей. 

В его прошлом — похищение у нацистов золота, которое он обещал переправить в Южную Америку, и продажа противостоящим в китайской гражданской войне армиям винтовок без затворов и снарядов без взрывателей. 

Не проступают ли в Аркадине черты самого Доливе, человека со многими именами и неочевидным прошлым?

*

Человек, именовавший себя Луи Доливе, умер в Лондоне в августе 1989 года.

Если через его руки и прошло «Золото Коминтерна», он потратил его самым благородным на свете образом. 

Потому-то Годар и вызвал из небытия его тень: ему чудовищно не хватает именно такого сообщника, как Доливе.