Данелия и Звягинцев слезам не верят: Антон Долин о московском кино

«НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ДОЛИНЫМ АНТОНОМ ВЛАДИМИРОВИЧЕМ, ЯВЛЯЮЩИМСЯ ЛИЦОМ, ВХОДЯЩИМ В СОСТАВ ОРГАНА ЛИЦ, УКАЗАННЫХ В Ч. 4 СТ. 9 ФЗ «О КОНТРОЛЕ ЗА ДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ ЛИЦ, НАХОДЯЩИХСЯ ПОД ИНОСТРАННЫМ ВЛИЯНИЕМ», ВКЛЮЧЕННОГО В РЕЕСТР ИНОСТРАННЫХ АГЕНТОВ»

Московский стиль

Есть московские фильмы. Нет московского стиля. Или я его не знаю. Попытки сформулировать его были бы искусственными. Потому что важные для Москвы фильмы показывают абсолютно разную Москву. Можно выделить какие-то фетиши, например московское метро, однако и они не универсальны, не переходят из фильма в фильм. Москва действительно очень разная, быстро меняющаяся и к тому же слишком большая, гигантская, чтобы иметь единый отчетливый облик. Как же можно дать о ней представление? Если действие происходит в одном доме или в одной локации, как, к примеру, в «Покровских воротах», то ведь Покровскими воротами Москва не исчерпывается...

А уж сегодняшняя Москва вообще представляет собой некую аморфную абстракцию. Многими Сити воспринимается как атрибут сегодняшней Москвы: когда снимают фильмы о современной Москве, Сити обязательно мелькнет. Но духу старой Москвы — и старой дореволюционной, которой мало осталось, и старой советской — эстетика и идея этого места глубоко противоречит.

Единственная идея, а вернее — антиидея, которую можно здесь ухватить, это что Москва — город-вселенная, включающая в себя все и способная переварить все. Это глобальная ярмарка даже не тщеславия, а чего хотите — здесь существуют любые товары, реальные и виртуальные. И гигантский рынок — беспорядочный, где мясные ряды существуют рядом с рыбными рядами, а форма самого ряда, костюма и происхождения продавца практически не имеет никакого значения».

Город приезжих: «Я шагаю по Москве», «Москва слезам не верит», «Три тополя на Плющихе»

Для Данелии знаковый московский фильм — это «Я шагаю по Москве». И в этом фильме, как и во многих других фильмах о Москве, знаете что важно? То, что там есть не только москвичи, но и приезжие. Если мы вспомним «Я шагаю по Москве», «Москва слезам не верит» и «Три тополя на Плющихе», то, к ужасу своему, убедимся, что коллизия всегда связана с приезжими. Так что Москва — это еще и город, где нет своих собственных жителей. Странноприимный дом, в котором нет постоянного места никому. Который находится в непрерывном движении, что отражает даже само название «Я шагаю по Москве», если подумать... Фильм, непредставимый без шпаликовской музыки. Шпаликов — очень важный здесь персонаж, а ведь он тоже не москвич — он родился в Карелии и потом только приехал в Москву учиться... Это фильм, ухвативший ощущение какого-то мимолетного счастья именно потому, что его герои, как и сам город, находятся в постоянном движении. Они вообще не останавливаются.

Город-граница: «Белорусский вокзал» и «Берегись автомобиля»

В «московских фильмах» всегда слышится тема «уехать из Москвы — вернуться в Москву», «приезжие — уезжающие». И особенно остро — «уйти на войну и вернуться с войны». Я вспоминаю один из великих фильмов,—«Белорусский вокзал» Смирнова. Тема вокзала, само название, вокзал как символ — все это тоже по-своему очень-очень московское. В Москве символов достаточно. Почему, например, словосочетание «Белорусский вокзал», в том числе благодаря фильму, вызывает больше тепла, чем, например, «Кремль» или «Собор Василия Блаженного»?

Другой фильм, который существует на границе «Москвы — не Москвы», — это, конечно, «Берегись автомобиля», в котором тоже постоянно чувствуется движение, тревожность. Машина, средство передвижения, которая не может остаться на стоянке, она должна быть угнана из Москвы и послужить не накоплению капитала неправедного, а должна быть продана ради доброго, благого дела. В конце фильма и сам герой уезжает из Москвы, уезжает в тюрьму — и оттуда возвращается. Финал с возвращением героя — одна из главных, первостепенных сцен советского кино. Как и многие другие московские комедии, это, разумеется, не комедия. Она лишь отчасти смешна, а на самом деле драматична.

Типичный режиссер: Звягинцев

Звягинцев, вообще-то, тоже приезжий. Он человек из Новосибирска. Но опять же повторюсь, приезжие — это и есть подлинные москвичи. Я как коренной москвич здесь себя дико чувствую среди них. Звягинцев сделал две картины о Москве, стопроцентно узнаваемые. В фильме «Елена» он просто предсказал события, которые позднее произошли в Бирюлеве. Почему ему это удалось? Потому что он чувствует это все — это место, а не только время.

Впрочем, хронотоп, единство пространства и времени, не нами придуман. И в «Нелюбви» он сумел это повторить. Я его уговариваю сделать третий фильм про Москву, чтобы сложить в определенную «московскую трилогию». «Елена» и «Нелюбовь» тесно связаны, они находятся в диалоге. В «Нелюбви» и «Елене» мы, несомненно, видим Москву, настоящую современную Москву. Ее расслоение невероятное, сосуществование в ней людей из разных социальных страт, когда едет человек на дорогущей машине, и дорогу ему переходит табун этих самых гастарбайтеров. Маленькие детальки, которые дают очень точный портрет столицы.

Читайте также:

• Темная, преступная, огромная: Москва в немом кино