Оскорбление чувств: история жанра Nunsploitation

Преступление

Приказ по «Бенедетте» от 17 сентября опубликован на сайте министерства и подписан первым заместителем министра культуры РФ Обрывалиным Сергеем Геннадьевичем. В документе, вывешенном на министерском сайте, сухим языком указано, что фильму отказывают «на основании подпункта «ж» пункта 18 Правил выдачи, отказа в выдаче и отзыва прокатного удостоверения». Удобный подпункт гласит, что отказ может быть дан «в иных определенных федеральными законами случаях».

И хотя «иные случаи» предполагают самый широкий спектр толкований, можно взять на себя смелость и предположить, что неведомых охранителей отечественной нравственности могла покоробить затрагиваемая в фильме тематика — монахини-лесбиянки и, прости Господи, дилдо из статуэтки Богоматери. Все перечисленное вряд ли удивит зрителя средней осведомленности, но вполне способно породить то, что в наших краях принято именовать «оскорблением чувств верующих». В пользу этой версии говорит и тот факт, что открытую поддержку запрету выразили и официальные лица РПЦ, в частности председатель отдела внешних церковных связей Московского патриархата Русской православной церкви митрополит Волоколамский Иларион, который фильм предсказуемо не смотрел, но столь же предсказуемо его осуждает. Ну а оскорбление чувств верующих у нас, как известно, уже статья.

История преступления 

Кто жаждет оскорбиться, тот непременно это сделает. Между тем история этого преступления уходит глубоко в древность, куда-то туда, в древнеегипетскую «Песнь арфиста», через Ксенофана, критиковавшего антропоморфизм греческих богов, сквозь Сократа, обвиненного в богохульстве, к «Карманному богословию» Поля Гольбаха и «Любовному собору» Оскара Панницы. Разбор истории святотатств, являвшихся, по сути, ровесниками веры и во многом обогативших мировую культуру в не меньшей степени, чем само религиозное сознание, — дело сложное и явно не укладывающееся в рамки данной статьи. Даже если рассматривать исключительно кинематограф. Лучше ограничиться конкретным явлением, имеющим самое прямое отношение к «Бенедетте»/«Искушению» Верхувена, а именно одним из поджанров эксплуатационного кино — nunsploitation. 

Сущность явления, как всегда, открывается уже в названии — nun в переводе означает «монахиня», а значит, основной движущей силой сюжетного развития являются монастырские будни, инквизиция и перверсии, связанные с подавлением сексуальности на фоне целибата. Рассматривая историю nunsploitation, избежать влияния литературы не удастся. Жанр, по сути, является частью многовековой традиции, повествующей о девиантном поведении насельниц женских монастырей. Чтобы особо далеко не ходить, можно вспомнить «Декамерон» Джованни Боккаччо, «Рассуждения» Пьетро Аретино, «Монахиню» Дени Дидро, «Историю Жюльетты, или Успехи порока» де Сада и многое другое. 

Что же касается непосредственно кинематографа, то, если оставить за бортом анонимные порнофильмы эпохи немого кино про развратных монашек, родословную nunsploitation следует вести от легендарного датского фильма «Ведьмы» Беньямина Кристенсена (1922). В картине, помимо зрелища бесконечных шабашей, демонов в различных обличьях и инквизиторских пыток, присутствует и небольшая история женского монастыря, вдохновленная, вероятно, знаменитой коллективной истерией монахинь из обители урсулинок в Лудене в 1634 году. Как мы увидим позднее, история о «луденских одержимых» повлияла на значительное число работ в рассматриваемом жанре. В «Ведьмах» сестры подвергаются воздействию систематического дьявольского искушения, безуспешно борются с ним посредством умерщвления плоти, но в конечном итоге все равно оказываются одержимыми бесами и впадают в безумие. В частности, показывают язык, истерично хохочут и протыкают кинжалом облатки для причастия.

Следующим крупным предтечей nunsploitation вполне можно назвать картину «Черный нарцисс» (1947) Майкла Пауэлла и Эмерика Прессбургера. Фильм, созданный по одноименному роману Румер Годден, рассказывает о монахинях, получивших в дар здание, затерянное где-то в горных гималайских вершинах еще британской Индии. Монахини со смирением пытаются организовать там школу-госпиталь, да вот только в здании ранее размещался гарем местного махараджи и стены все еще украшены фривольными фресками с изображением обнаженных танцовщиц. «Черный нарцисс» весь проникнут максимально возможным для 40-х годов эротизмом, а затем и вовсе срывается в спровоцированный неудовлетворенностью и воздержанием психоз, в ходе которого обезумевшая от ревности сестра Руфь с намазанными кроваво-красной помадой губами пытается столкнуть с колокольни сестру Клодаг.

Однако полноценные образчики жанра появляются все же в 60-е годы прошлого века. В католических странах, разумеется. Влияние Ватикана заметно ослабло, сексуальная революция, о которой так долго говорили в богемных гостиных и студенческих кампусах, наконец, свершилась. Настало время воплотить на экранах эротические фантазии о монастырских тайнах, густо замешанных на дьявольских искушениях, лесбийском сексе и мастурбации. Как и в каждом из направлений эксплуатационного кино, примеры nunsploitation исчисляются десятками. В жанре успели засветится и такой легендарный трешмейкер, как Хесус Франко («Демоны», «Любовные письма португальской монахини»), и мастер эротического кино Валериан Боровчик («Внутри монастыря» по мотивам «Пармской обители» Стендаля), и даже такой беспрекословный классик, как Пьер Паоло Пазолини, экранизировавший пару новелл Боккаччо о монашках в своем «Декамероне». Жанр умудрялся подстроиться под любые коммерческие ориентиры, например, в жесткой, порнагрфической форме косплеил «Экзорциста» Уильяма Фридкина («Малабимба — одержимая дьяволом» режиссера Андреа Бьянки в котором главная героиня, одержимая духом Лукреции Борджиа, с помощью орального секса убивает собственного парализованного дядю). На территорию nunsploitation умудрилась забежать даже Эммануэль, правда, в своей «черной» версии в исполнении Лауры Гемсер («Сестра Эммануэль» режиссера Джузеппе Вари). Дань уважения интересным фильмам о монашках отдавали Тарантино и Родригес. Так, в фильме «От заката до рассвета» героиню Сальмы Хайек, танцующую со змеей на шее и засовывающую ступню в рот Квентину, зовут Satanico Pandemonium, что напрямую отсылает к одноименному мексиканскому фильму Хильберто Мартинеса Солареса о монахине, продавшей душу дьяволу ради должности настоятельницы. Множество фильмов, попадающих под формальные признаки жанра, не позволяет уделить им должное внимание в границах данного текста. Попробуем тем не менее остановиться на наиболее значимых примерах.

Nunsploitation как он есть

Беда пришла откуда не ждали, а именно из Польской народной республики. В Польше 60-х, хоть та и значилась в числе стран соцблока и даже пережила в связи с этим ряд антиклерикальных кампаний, католическая церковь властвовала безраздельно. Несмотря на официальную политику атеизма, церковь продолжала финансироваться государством, а в школах преподавалось религиозное воспитание. И вот именно в этой стране, успешно сочетающей католицизм с коммунизмом, на свет появился фильм, влияние которого на становление жанра nunsploitation сложно переоценить. 

«Мать Иоанна от ангелов», Ежи Кавалерович, 1961 

Экранизация повести маститого польского писателя Ярослава Ивашкевича в своей основе несла упоминавшийся уже реальный исторический факт одержимости бесами монахинь из Лудена.

Фабула такова: XVII век, небольшой женский монастырь где-то в окрестностях Смоленска, находящегося в ту пору под властью Речи Посполитой, насельниц монастыря во главе с настоятельницей матерью Иоанной одолевают демоны. Жертвой одержимости становится и местный священник, которого сжигают на костре. Епархиальные власти бессильны, и дабы разобраться в сложившейся ситуации, в монастырь присылают иезуитского ксендза Юзефа Сурина, специализирующегося на экзорцизме.

В ходе расследования выясняется, что изо всех насельниц монастыря от влияния нечистой силы свободна лишь сестра Малгожата, которая имеет свободный выход за монастырские стены. Настоятельница же, напротив, не только заявляет, что в ее теле обитают восемь демонов, но и гордится этим фактом, сопровождая беседы незамысловатыми эффектами вроде плевков, зловещего смеха, задирания подола и черных отпечатков рук. Обряды изгнания бесов святой водой ее не впечатляют, она напрямую обвиняет прибывшего ксендза в желании отнять у нее ее дар. Местный раввин, с которым беседует Юзеф Сурин, утверждает, что все происходящее в монастыре лишь следствие человеческого одиночества. Демоны тело матери-настоятельницы в итоге покинут, переселятся в ксендза Сурина, который тут же зарубит топором двух крестьян, и в ту самую сестру Малгожату, облачившуюся в мирское платье и соблазненную заезжим дворянином. 

Фильм имел удачную фестивальную судьбу, в частности получил специальный Приз жюри, уступив место лишь «Виридиане» Луиса Бунюэля, еще одной картине, имевшей явно выраженную антиклерикальную направленность. За рубежом «Мать Иоанну от ангелов» сравнивали с творениями Карла Теодора Дрейера и Ингмара Бергмана, тогда как в самой Польше ряд епископов выступил с призывом о ее запрете. Картина в некотором смысле перевернула целую страницу польской киношколы, до этого фактически полностью работавшей в русле посттравматического синдрома Второй мировой войны. Как бы то ни было, сегодня фильм Кавалеровича считается непоколебимой классикой и неизменно упоминается в списках наивысших достижений польского кино.

«Монахиня», Жак Риветт, 1966 

Фильм классика французской «новой волны» и бывшего главреда Cahiers du cinéma Жака Риветта с главной годаровской музой Анной Кариной в главной роли проблемы с цензурой имел, кажется, не меньшие, чем одноименный первоисточник Дени Дидро. И как роман смог добраться до печати лишь спустя 16 лет после своего написания, на самом излете Великой французской революции, так и его экранизация окончательно победит цензурную комиссию только в 1975 году, когда революционный май 1968 года останется далеко позади.

Французским цензорам, впрочем, было чем возмущаться. Главную героиню, юную Сюзанну Симонен, родители насильно постригают в монахини ввиду отсутствия приданого. В монастыре девушка подвергается систематическим издевательствам и унижениям со стороны аббатисы-садистки, пытающейся таким образом изгнать из нее дьявола. 

Сюзанна обращается в суд, который хоть и проигрывает, но благодаря ему переводится в другой монастырь, настоятельница которого начинает испытывать к новой послушнице отнюдь не сестринские чувства. Дальнейшие перипетии сначала сведут Сюзанну с похотливым священником, затем в бордель, а потом и вовсе заставят шагнуть из окна. Роман Дидро отличался открытым финалом, позволяющим читателю самому определить судьбу героини. Тем не менее Риветт оставил от романа главное — демонстрацию на примере матерей-настоятельниц того, до чего могут довести подавляемые индивидом желания. 

В 2013 году французский режиссер Гийом Никлу вновь обратился к роману Дени Дидро, на сей раз с Изабель Юппер в роли любвеобильной настоятельницы. Фильм участвовал в конкурсе Берлинского кинофестиваля, номинировался на «Сезар» и «Люмьер», но в целом остался незамеченным.

«Монахиня из Монцы», Эрипрандо Висконти, 1969

В 60-е годы один итальянский историк обнародовал документы, найденные им в архивах миланского архиепископства. В хрониках монастыря Святой Маргериты из Монцы описывался настоящий скандал, произошедший на рубеже XVI-XVII веков и позже легший в основу романа Алессандро Мандзони «Обрученные». Юная аристократка Марианна де Лейве, насильно заточенная в монастырь под именем сестры Вирджинии, завела роман с графом Джан Паоло Озио. От этой связи появилось несколько незаконнорожденных детей, а когда одна из монахинь пригрозила разоблачить эти отношения, любовники ее попросту убили. Слухи тем не менее дошли до миланского герцога, инициировавшего расследование и судебный процесс. Озио был приговорен к смерти, но бежал и, как говорят, был убит одним из своих сомнительных друзей. Сестру Вирджинию приговорили к 13 годам замуровки. Пережив это заключение, она прожила достаточно долго и умерла в глубокой старости.

Эта история вдохновила многих режиссеров на создание фильмов. Как минимум известны «Монахиня из Монцы» от Кармине Галлоне (1962) и откровенно пародирующий ее «Монах из Монцы» от мастера спагетти-вестерна Серджио Корбуччи. Наиболее же характерной для nunsploitation является версия Эрипрандо Висконти. 

Вообще-то, этот фильм должен был снимать его великий дядя Лукино. Сохранились даже пробы на главную роль с участием Софи Лорен. Однако по неизвестным причинам Лукино Висконти ограничился лишь театральной постановкой (довольно смелой для того времени — сцена была завалена строительным мусором, над которым высился экскаватор, светились неоновые вывески, а граф Озио превратился в пазолиниевского юнца, носящего кожаную куртку и подбирающего бычки), и передал права на постановку своему племяннику. Большего вклада в развитие жанра nunsploitation на тот момент и придумать было нельзя. 

Позже Эрипрандо Висконти прославился откровенным сексплуатационным трешем с претензией на обязательные для итальянского кино 70-х погружения в бездны околофрейдистского психоанализа («Пленница» (1976), «Спираль тумана» (1977), «Эдипово чудовище» (1977), «Карлик» (1982)). Поэтому если предыдущие картины данного списка можно считать лишь робкими подступами и упражнениями в стиле, то, пожалуй, именно с висконтиевской «Монахиней из Монцы» начинается расцвет жанра.

В начале 80-х годов к истории сестры Вирджинии обратится классик мондо и эксплуатации Бруно Маттеи («Женский лагерь 119», «Мировые порноночи», «Частные владения СС», «Чиччолина, любовь моя» и т.д.). Однако его фильм «Правдивая история монашки из Монцы», хоть и укладывается полностью в рамки жанра nunsploitation, находится уже за пределами как добра и зла, так и просто хорошего вкуса.

«Дьяволы», Кен Рассел, 1971

Если все же рассматривать nunsploitation в контексте серьезного искусства, а не исключительно в русле потакания низменным зрительским инстинктам, то «Дьяволы» Рассела несомненно окажутся одним из высочайших достижений жанра.

В основе сценария лежит одноименная пьеса Джона Уайтинга, которая, в свою очередь, была основана на книге Олдоса Хаксли «Дьяволы из Лудена». Вдохновлялся Хаксли все той же, уже упоминавшейся историей массовой одержимости луденских монахинь. 

Сюжет в целом следует историческому первоисточнику. Франция времен Людовика XIII, королевский двор в расселовской трактовке насквозь пропитан квир-эстетикой, за престолом маячит кардинал Ришелье, воспоминания о религиозных войнах между католиками и гугенотами еще живы. Власть в Лудене переходит к не отличающемуся благочестивым образом жизни священнику отцу Урбену Грандье (Оливер Рид). В Грандье влюблена горбатая мать-настоятельница местного монастыря урсулинок Иоанна (Ванесса Редгрейв). Ее одержимость заходит столь далеко, что в своих видениях она представляет себе Грандье не иначе, как в образе Иисуса Христа, с которым предается эротическим ласкам. В ответ на его безразличие мать Иоанна решает отомстить самым незамысловатым способом — обвиняя его в колдовстве и дьяволопоклонстве. Далее монастырь охватывает массовая истерия, бритоголовые монахини бегают в чем мать родила и предаются всяческим непотребствам. Комиссия по изгнанию бесов прибывает на место, подвергает монахинь больше смахивающим на пытки проверкам, арестовывает Грандье, также пытает, а потом сжигает на костре.

Самое яркое впечатление от фильма оставляет его визуальная составляющая, созданная молодым художником Дереком Джарменом, ставшим впоследствии главным «проклятым поэтом» британского кинематографа. Вдохновляясь строками Олдоса Хаксли о том, что обряд экзорцизма над сестрой Иоанной сродни «изнасилованию в общественном туалете», Джармен создает ужасающий, покрытый белым кафелем мир, наполненный фактически вневременными деталями. Последний фактор ведет «Дьяволов» Рассела напрямую от яркого зрелища к подлинно политическому высказыванию. На самом деле фильм о том, что в глазах власти невиновных нет. Превращение любого индивидуума в подсудимого не более чем дело техники. Любая жестокость по отношению к тому, кого официально объявят врагом, будет встречена с глубочайшим пониманием. Легковерие в толпе распространяется моментально. «Вы соблазнили людей, чтобы погубить их», — скажет Грандье судящей его инквизиции, но его никто не услышит.

«Дьяволы», разумеется, имели большие проблемы с цензурой и только чудом не оказались на полке. Однако для того, чтобы фильм был все же выпущен на экраны, Кену Расселу пришлось пожертвовать несколькими сценами. В частности, была вырезана сцена группового изнасилования монахинями статуи Иисуса Христа и сцена, в которой мать Иоанна мастурбирует обугленной костью, оставшейся от сожженного на костре отца Грандье. Следует отметить, что, несмотря на то, что эти сцены, долгое время считавшиеся утерянными, были найдены в 2002 году кинокритиком Марком Кермоудом, отреставрированы и оцифрованы, в оригинальной версии фильма они так и не были восстановлены вопреки всем петициям, которые подписывал и сам еще не умерший на тот момент Кен Рассел, и даже Гильермо дель Торо. Цензура тем не менее осталась непреклонной, и сегодня вырезанные кадры можно увидеть лишь в документальной картине «Ад на Земле», посвященной созданию фильма.

«Флавия-еретик»/«Флавия, мусульманская монахиня», Джанфранко Мингоцци, 1974

Одна из подлинных богинь джалло, актриса Флоринда Болкан, прославившаяся своей ролью в такой классической картине, как «Ящерица в женской коже» Лучио Фульчи, на сей раз предстает рупором подлинного феминистского трактата, задрапированного в средневековые одежды, со всеми вытекающими — смакование пыток, сексуального насилия и кастрация жеребца на крупных планах. 

Южная Италия, XIII век. Свободолюбивая Флавия согласно отцовской воле заточена в монастырь. После того как она станет свидетельницей изнасилования девушки в свинарнике и последующего бездействия со стороны церковного истеблишмента, ее внутренний бунт потребует иррационального выхода. 

«Почему Бог — мужчина?» — начинает задаваться вопросом Флавия во время молитвенного уединения. «Отец, Сын, Святой дух — все мужчины!» Ее услышит престарелая сестра Агата (Мария Казарес, некогда снискавшая славу в роли Смерти в «Орфее» Жана Кокто), которая станет ее демонической наставницей. Как только на горизонте замаячит османский военный корабль во главе с капитаном Ахмедом, несущий в глазах Флавии шанс на освобождение, она пустится во все тяжкие. «Сначала месть — потом свобода!» — таков будет лозунг Флавии после того, как она поможет османам вторгнутся в монастырские стены. Османы, разумеется, покуражатся на славу.

Режиссер Джанфранко Мингоцци духовно скрещивает Флавию с Лилит, первой женщиной. Эту историю Флавия слышит из уст странствующего еврейского философа. «Созданная из глины и праха», как и ее муж Адам, а не из мужского ребра, как покорная Ева, Лилит отказалась подчиняться божественным правилам, сбежала из Эдема и превратилась в распутную демоницу, ночное привидение, крадущее младенцев и пьющее их кровь. За свою независимость Флавия расплатится жизнями своих сестер-монахинь, отречением от Христа и жизнью собственной. Флавия старательно вытравит в себе Еву и взрастит темное начало Лилит. Вопрос о границах личной свободы при этом останется открытым.

«Школа священного зверя», Норифуми Судзуки, 1974

Популярность nunsploitation в Японии лишь на первый взгляд может показаться неожиданной. На самом деле там давно процветало направление пинку эйга (буквально «розовые фильмы»), эксплуатирующее агрессивную сексуальность женщин в закрытом мире криминала. И хотя западные кинокритики всячески старались подогнать «розовое» японское кино под интернациональный стандарт сексплотейшна, толком ничего не получалось. Японская эксплуатация продукт достаточно специфический, и, как сказал американский киновед Дональд Ричи: «Запад ничего не знает об этих фильмах, да и не должен узнать».

Что же касается японской довольно обширной монашьей серии, то особое внимание следует уделить картине «Школа священного зверя». Главный антагонист фильма носит на себе шрамы от атомного взрыва в Нагасаки (городе, основанном, к слову, португальскими католиками, что символично), да и вообще все западное влияние представлено в картине как разлагающая, тлетворная и разрушительная сила, направленная на то, чтобы погубить традиционную японскую культуру.

Юная Майя (Юми Такигава) становится послушницей в монастыре Святого Сердца для того, чтобы узнать, что стало с ее матерью — монахиней, погибшей несколько лет назад при загадочных обстоятельствах. Далее, как и полагается по законам жанра, изо всех щелей попрут мрачные монастырские тайны, окрашенные в яркие, кислотные цвета болезненных галлюцинаций. Камера бабочкой порхает между монашескими одеяниями, надгробиями и бесстрастно фиксирует БДСМ-ритуалы. Майю свяжут виноградными лозами, шипами роз, капли крови будут соединятся с лепестками, да и вообще весь фильм представляет собой прекрасное пособие по шибари — чисто японской садо-мазо-радости по искусному связыванию. 

«Монашка-убийца», Джулио Беррути, 1979

Анита Экберг — постаревший секс-символ из феллиниевской «Сладкой жизни», играет роль сестры Гертруды, выздоравливающей после операции по удалению опухоли головного мозга. Период ремиссии сопровождается уколами морфия и героина (чем не предтеча «Нескромного обаяния порока» Альмодовара), лесбийским сексом с соседкой по келье, топтанием зубных протезов и, как ей мерещится сквозь наркотический морок, убийствами мужчин.

Это чистый джалло, но что интересно, основанный на реальных событиях. В основу «Монашки-убийцы» легла история бельгийской монахини ордена Святого Иосифа сестры Годфриды, в миру Сесиль Бомбек, также перенесший операцию на мозге по удалению опухоли, пристрастившейся к морфию и угробившей троих подопечных ей пенсионеров.

В отличие от большинства фильмов nunsploitation, действие «Монашки-убийцы» разворачивается не в эпоху Средневековья или Ренессанса, а в современности. Вероятно, именно поэтому в фильме фактически отсутствует религиозная сторона вопроса — монастырь дан лишь в качестве декораций, безо всяких философских осмыслений. 

«Алукарда», Хуан Лопес Моктесума, 1977

Пожалуй, фильм Хуана Лопеса Моктесумы, бывшего продюсера Алехандро Ходоровского и одного из любимейших режиссеров Гильермо дель Торо, можно смело назвать одним из апофеозов жанра. В «Алукарде» присутствуют практически все магистральные темы и мотивы, старательно разрабатываемые предшественниками. Отнюдь не сестринские отношения между послушницами, черные мессы, сатанинские шабаши, обнаженная вампирша, восстающая из заполненного кровью гроба, и садистские обряды экзорцизма — место нашлось буквально всему.

Несмотря на то, что в сценарной основе фильма лежит классическая и некогда очень популярная готическая новелла Джозефа Шеридана Ле Фаню «Кармилла» (одно из первых литературных произведений, увидевших в вампирских историях откровенно сексуальный подтекст, в данном случае лесбийский), Моктесума от него камня на камне не оставил. Это великолепная сатанинская сказка, приправленная изрядной долей чисто испаноязычного сюрреализма. Родство с сюрреалистической традицией подчеркивается и участием в фильме актера Клаудио Брука, неоднократно снимавшегося у Бунюэля, а в «Алукарде» исполнившего сразу две роли — респектабельного доктора Осеги и горбатого сатироподобного цыгана-дьяволопоклонника. 

В начале фильма робкая Жюстина прибывает в женский монастырь, предназначенный для проживания девочек-сирот. Наибольшее родство душ она находит со странной, собирающей в бутылочки мертвых насекомых девушкой Алукардой (к слову, если перевести ее имя в мужской род и прочесть наоборот, то получится «Дракула»). Дальше все пойдет по накатанной: сначала невинные игры и разговоры о смерти, а затем вызов Сатаны в заброшенной церкви. 

Все сюжетные недочеты «Алукарды» с лихвой компенсируются визуальным неистовством. Бесовская одержимость, разлитая на экране, вполне способна выдержать сравнение с игрой Изабель Аджани в фильме Жулавского. Монахини облачены в очень нетрадиционные одеяния, больше напоминающие медицинские повязки, пропитанные менструальной кровью. А финальный пожар и вовсе превращает монастырь в настоящий филиал ада.

Заключение

С исторической точки зрения nunsploitation завершился еще в 80-х, когда на Западе отгремели последние громкие процессы по обвинению в богохульстве. Например, одним из последних фильмов запрещенных в Великобритании оказалась короткометражка Найджела Уингрова «Видения экстаза» (1989), посвященная экстатическим видениям монахини XVI века Терезы де Сепеда-и-Аумада из Авилы. К слову, официально запрет был снят только в 2012 году.

Жанр не исчез вовсе, а скорее безостановочно эволюционировал. Появлялись комедии с переодеваниями вроде английских «Монахинь в бегах» или косплей-грандхаусы типа «Мачете» Роберта Родригеса, в котором присутствует вооруженная монахиня в исполнении Линдсей Лохан. Однако, в отличие от своих предшественников, новые фильмы, эксплуатирующие тему монашек, уже не несли в себе ни политического, ни философского подтекста, характерного для бурлящих 70-х с их Красными бригадами и радикальным разрушением традиционного уклада. В некотором смысле кино о порочных сестрах с его довольно резкими выпадами в сторону патриархального мира способствовало крушению католической цивилизации. Возможно, попытку вернутся к жанру именно как к высказыванию как раз и преследовал Пол Верхувен. Истинный nunsploitation — это кино эпохи перемен, и если его где-то еще могут подвергнуть запрету, значит, и очередной исторический перелом, скорее всего, не за горами.