Интервью ведет Антон Широких.

Антон Широких. Александр Николаевич, почему такое пристальное внимание к власти? 

Александр Сокуров. Потому что мы все зависим от нее: от того, кто правит, кто управляет – на всех уровнях, кто устанавливает законы… К сожалению, от власти зависят все. Цивилизация Старого Cвета создала такие принципы, такую структуру жизни: все наши интересы находятся в пересечении с властью. Куда ни пойди – везде тень власти, тень руководящего… Ужасающая сила. От этого никто не свободен. 

Антон Широких. В ваших фильмах власть всегда уродлива.

Александр Сокуров. Она не уродлива: она такая, какая есть. Почему вы думаете, что Гитлер – это уродина? За него голосовала целая страна. Его убеждения, его агитацию, его идео­логию, основанную на том, что немцы превыше всего, восприняли миллионы людей, которые читали в том числе и Гёте. А японцы, которые поверили в то, что они являются божественной нацией? А миллионы наших соотечественников, которые считали, что коммунизм – это будущее человечества, и пытались распространить его на весь мир? Люди так думали и были уверены, что живут и действуют правильно.

Антон Широких. Но как понять этот парадокс?

Александр Сокуров. Недостаточная цивилизованность общества. Проблема государства до сих пор не решена. Ее пытались решить в Древней Греции, в Римской империи, в средневековой Европе. Как организовать государство? Как людям в этом государстве жить? По каким принципам оно должно быть устроено, и должно ли оно вообще быть? Кто «придумывает» государство? Кто им руководит? Где границы влияния государства на личность? К сожалению, эти вопросы до сих пор остаются без ответов. Слишком тяжелая задача для людей. Чтобы уйти от этих вопросов, люди придумали, что власть от Бога…

Антон Широких. В чем же заключается эта тайна власти?

Александр Сокуров. Никакой тайны нет. Никакой божественности нет в самом этом понятии – «власть», а есть живые люди, которые действуют на основании своих человеческих инстинктов и характеров. И Борис Николаевич Ельцин действовал на основании своего характера. И Путин действует, опираясь на свой характер. Именно характером определяются политические действия, а не мнимыми законами исторического развития. Власть всегда в руках людей, которые охвачены стихией собственного характера. Люди моральные, совестливые с трудом живут во власти, потому что мораль ставит им определенные ограничения. И как бы ни воспитывали будущего царя, все равно проблемы с народом и государством никуда не исчезали.

«Молох», режиссер Александр Сокуров

Антон Широких. То есть вы намеренно демифологизируете, десакрализируете власть?

Александр Сокуров. Откуда эта мифология власти, откуда эта сакральность? Ее – нет.

Антон Широких. Власть всегда выстраивает миф о себе.

Александр Сокуров. Конечно. Потому что это в ее интересах: власти требуется, чтобы ей подчинялись. Это как в семье. Там, где есть умный отец, он всегда объяснит свои действия. Его любят за его ум и благородство. Но там, где отец является полным идиотом, начинается разрушение всего. Все очень просто – не надо ничего усложнять. Ах, если бы Кант стал главой немецкого государства, ах, если бы Мераб Мамардашвили стал президентом Грузии… или России...

Антон Широких. Это было бы жалкое зрелище.

Александр Сокуров. Да? Это почему же? У власти вполне может стоять личность, для которой политическая мотивировка и лавирование не есть главный способ осуществления своей идеи. Потому что политики лавируют, а личности, нравственные люди, действуют просто, открыто, без лукавства.

Гриша Брускин. «Фундаментальный лексикон». Фрагмент. 1986

Антон Широких. В «Фаусте» вы делаете неутешительный вывод относительно европейской цивилизации, которую Освальд Шпенглер впоследствии назовет «фаустовской».

Александр Сокуров. Почему вы думаете, что я делаю неутешительный вывод? Это вопрос о том, точно ли мы читаем художественный текст, в данном случае «текст» фильма.

Антон Широких. Но ведь финал вашего «Фауста» остается открытым…

Александр Сокуров. Но ведь и Гёте не решил этот вопрос так же, как его, между прочим, не решил и Достоевский. Вы помните, чем заканчивается «Преступление и наказание»? И где Достоевский остановился? Все вроде прошло: убийство прошло, наказание прошло. Но Достоевский остановился перед проблемой, что делать с тем, что убийство все равно было. Тысяча священников могут отпустить грехи и назвать тебя невинным. Но человек все равно убил. Что с этим делать? Достоевский дошел до этой проблемы, но не смог ее решить. То же самое у Гёте. Он дошел до этого и остановился. Изначально Фауст в немецком фольклоре имел образ народного хулигана. Образ стали развивать, облагораживать: авторы его выращивали и передавали из одного поколения в другое. И в конце концов передали его в руки Гёте. Он продолжил его выращивать, вырастил и зашел с ним в тупик. Но мой «Фауст» – это не экранизация поэмы Гёте «Фауст», это четвертая часть моей тетралогии. Это большая разница.

«Фауст», режиссер Александр Сокуров

Антон Широких. Вы начинаете свою тетралогию Германией и заканчиваете Германией: получается замкнутый круг.

Александр Сокуров. Что касается начала, это совершенно не важно – история могла начаться и в России. Моя тетралогия действительно представляет собой замкнутый круг… Всякая гуманитарная идея существует или в квадрате, или в замкнутом круге. Человечество не придумало выхода. Так же, как оно ходит по кругу в поисках решения проблемы государства, власти, оно ходит по кругу во всех гуманитарных вопросах. И десять заповедей – это хождение по кругу. Другого пути, другой формы, другого пафоса, к сожалению, нет у людей. Не получается найти выход.

Антон Широких. Вечное возвращение?

Александр Сокуров. Может быть, возвращение. А может быть, движение. Возможно, когда-нибудь накопится такая энергия, благодаря которой люди ­сумеют сойти с этого круга, с этой орбиты.

Антон Широких. К Богу? Или к пустоте?

Александр Сокуров. Куда?! К Богу? К коллайдеру.