Ходячий замок на курьих ножках: сказки народов мира в творчестве Хаяо Миядзаки

Хотя основой для аниме стал одноименный роман Дианы Уинн Джонс, вышедший в 1986 году, многие детали в нем значительно изменены. Сильнее всего «пострадало» жилище Хаула: в книге это именно что готический замок, который перемещается с помощью магии, в то время как Миядзаки использовал как источник вдохновения избушку на курьих ножках из славянского фольклора. У замка в аниме похожие «птичьи» ноги (правда, не две, а четыре), но только этим дело не ограничивается. Еще в сказках «поворот» избы позволял преодолевать границу между мирами живых и мертвых, а в доме Хаула входная дверь ведет сразу в несколько мест на манер портала. Ну и, подобно избушке Бабы-яги, замок Хаула натурально может «убежать» от преследователей, что и происходит в аниме. (Сергей Сергиенко)

В одноименной книге Джонс широко представлены и переосмыслены многие сказочные тропы, из-за чего ее считают представительницей так называемой новой мифологии. Например, шляпница Софи — старшая из трех сестер (а не младшая, как обычно), а в ее отношениях с инфантильным волшебником Хаулом угадывается динамика из «Синей бороды» или более позднего сюжета «Красавицы и чудовища». С героями обеих сказок мага-максималиста роднит непомерное эго и даже нарциссизм, который вырывается на волю, стоит ему случайно перекрасить волосы. Затворничество, двойная жизнь и фиксация на цвете телесной растительности, впрочем, не ключевые параллели. Еще до того, как Софи встречает Хаула, до девушки доходят слухи о нем как о ловеласе, который высасывает из красавиц всю жизненную силу, поэтому визиты в ходячий замок юным девам не рекомендованы. (Алексей Филиппов)

Миядзаки переупаковывает европейскую легенду об удивительный морской девушке, решившейся на «выход в люди» ради любви. Самую известную русалочку в современной поп-культуре придумал Ганс Христиан Андерсен, но у его героини были старшие родственницы — как минимум ундина и мелюзина. В версии писателя девочка подросткового возраста идет на невероятные жертвы ради первого сильного чувства: лишается голоса, терпит невыносимую боль, заполучив желанные ноги, сталкивается с отвержением и обращается морской пеной. Забавная и очаровательная «русалочка» Миядзаки — сущий ребенок, миловидная девчушка, которой движет чистое любопытство: ей интересен не только конкретный мальчишка, но в целом род и жизнь людские. Любовь Поньо кристально чистая, невесомая и хулиганская, не выстраданная никакими жертвами и проклятыми обещаниями. У Андерсона сердечный порыв героини и дерзкое решение приблизиться к людям пророчили смерть лишь ей, у Миядзаки же за детской непосредственностью следуют куда более глобальные разрушения. Под угрозой оказывается множество людей — не сколько из-за самой выходки Поньо, сколько из-за гнева ее гиперопекающего отца — вполне архетипической фигуры. (Ярославна Фролова)

Конечно, в случае странствий принцессы Ситы и шахтерского сына Пазу первой в голову приходит аналогия с «Путешествиями Гулливера». Миядзаки и не скрывает влияние третьей части сатирической фантастики Джонатана Свифта, где фигурирует летающий остров Лапута. Однако это не единственный кирпичик в мостовой отсылок к западной культуре: сюда же можно отнести и библейское название дирижабля «Голиаф», и загадочных роботов, сторожащих обветшалое величие утопического государства. В 1986 году Миядзаки спокойно мог позаимствовать образ из научной фантастики — причем как европейской, так и японской, где человекоподобные андроиды заполучили самостоятельный жанр. Причины задуматься о големах в связи с «Небесным замком Лапута» как минимум две: сюжеты о них можно назвать предтечей сай-фай про ИИ, а природозащитным взглядам режиссера очень подходит экологичный вид роботов. Даже если заросшие мхом создания глиняного оттенка вдохновлены непосредственно машинами из флэйшеровского «Супермена» (1941) и дизайном «Метрополиса» (1927), их корни все равно уходят в легенду о раввине Лёве. Тем более на ней отчасти базируется робоженщина Хель из ленты Фрица Ланга, вышедшей через семь лет после другого образчика немецкого экспрессионизма с говорящим названием «Голем, как он пришел в мир». (А.Ф.)

Безликий — загадочное существо, у которого нет своего «я» и конкретной среды обитания. Он зависим от других и буквально питается ими, даже старается «подкупить» Тихиро, так как ему необходимы признание и внимание. Обычно духи воплощают предмет или место, к которому привязаны, но у Безликого такого нет. Он слоняется по миру, таскает за собой лишь разрушения. Однако ближе к финалу он как будто бы преображается: благодаря Дзенибе, которая разрешает духу остаться у нее. Таким образом, Безликий наконец обретает дом и становится хранителем конкретного жилища. По сути, теперь его можно окрестить дзасики-вараси — японским аналогом славянского домового, близким по функциям и нраву. Непонятное создание с характером ребенка обитает в жилищах людей, а его присутствие — сулит удачу. (Я. Ф.)

Ведьма, с которой сталкивается Тихиро, имеет несколько явных прототипов: чаще всего, вспоминают ямаубу из японского фольклора, королеву червей из «Алисы в Стране Чудес» и плотоядную колдунью из сказки «Гензель и Гретель». При этом всех их затмевает образ Бабы-яги — самой известной ведьмы славянских сказок. Подобно ей, Юбаба управляет миром духов и имеет в подчинении множество необычных слуг. Интересно, что в некоторых сюжетах упоминаются сестры Яги — подобно Дзенибе. Здесь же стоит упомянуть, что собственной персоной Баба-яга появляется в другом мультфильме Миядзаки — короткометражке для музея Ghibli «Мистер Тесто и Принцесса Яйцо». (С.С.)

Подобно колдуньям в «Удивительном волшебнике из страны Оз», ведьмы-близняшки обладают противоположными характерами и живут на разных концах света, предпочитая не встречаться, а пакостничать друг дружке издалека. Нет однозначных подтверждений, что Миядзаки черпал вдохновение в сатирической сказке Лаймена Фрэнка Баума, однако догадка кажется небеспочвенной. Злая Ведьма Запада пыталась сжить со свету Дороти, Юбаба — чинит препятствия и всячески подавляет Тихиро. Даже лишает ее самого ценного, что определяет человека перед другими и оберегает его энергию, — имени. Напротив, Добрая Волшебница и Дзениба помогают героиням: только у Баума судьбоносным даром оказываются волшебные туфельки, которые и выведут девочку к родному Канзасу, а у Миядзаки — спасение Хаку от проклятья, которое вымаливает у колдуньи Тихиро. Японская девчонка в конце концов сама умудряется выбраться из передряги — пускай и не без помощи новых друзей, что, к слову, тоже сближает ее с Дороти. Обе прошли длинную дорогу из кирпича и рельс, чтобы вернуться домой, а заодно помогли еще парочке несчастных. И если у Баума зло абсолютно, то Миядзаки не лишает Юбабу симпатичных черт, будь то трепетная и фанатичная любовь к сыну, или же восхищение Тихиро, которое она прячет за маской желчной карги. (Я.Ф.)

Чернушки, пыльные зайчики, духи сажи — у них много имен, словно каждое очаровательное создание с глазами на полтела хотело обрести индивидуальность. В «Моем соседе Тоторо» именно знакомство с ними открывает юной Мэй фантастический мир сельской жизни, а в «Унесенных призраками» Тихиро встречает сусуватари в котельной, где они таскают уголь и неотличимы от сажи. Именно из-за окраса и хозяйственности, вероятно, чернушек сравнивают с шотландскими духами-помощниками брауни, которые напоминают маленьких неухоженных эльфов и выполняют те же функции, что домовые или ниссе. К слову, в 2022-м сусуватари появились еще в короткометражке «Дзэн: Грогу и черные чернушки», где они встретилась с малышом Йодой из «Мандалорца». (А.Ф.)

Хотя в мультфильме не упомянуты конкретные ёкаи или духи, многие детали намекают, что речь идет о существах из японского фольклора. Например, титульный лесной тролль Тоторо — почти наверняка обакэ: этим словом обозначают довольно большой пул сверхъестественных существ — оборотней, которые способны преображаться сами или менять окружающую действительность. Котобус тоже может относиться к обакэ, пусть и другого типа: почти наверняка это бакэнэко, кот-оборотень. Что интересно, неспадающая улыбка обоих позаимствована у Чеширского кота из произведений Льюиса Кэролла — даром что его японские собратья не такие уж проказники. (С.С.)

На фоне других отсылок — преимущественно сказочных и мифологических — связь с древнегреческой поэмой может показаться довольно неожиданной. Однако «Навсикая» и правда немало заимствует у Гомера — начиная хотя бы с имени героини. Образ боевитой девушки у Миядзаки вдохновлен ее тезкой — царевной феаков: обе героини также разделяют особенности характера и статус принцессы. Вдобавок — готовы протянуть руку помощи неизвестному: у Гомера речь шла о попавшем на остров Одиссее, которого боялись остальные, а у Миядзаки — о странных мутировавших насекомых. (С.С.)