Марианна СиэгэнДля нас создавать кино — это быть внутри семьи

— «Иччи» стал для тебя первым фильмом, выходящим в такой масштабный российский прокат. Спустя две недели и видя цифры, получила ли ты то, что хотела от этого опыта работы с новым для тебя прокатчиком, и достигла ли ты той точки, когда смогла бы сказать, что это успех?

— Если говорить о цифрах, то, как видишь, нет (сборы на момент этого разговора — 4,5 млн рублей). На самом деле из-за ковида я не думала, что мы сможем выйти в кинотеатральный прокат, ведь он планировался в прошлом году, но пришлось перенести дату релиза. Я даже начала двигаться в сторону онлайн-релиза на территории России. Но ситуация изменилась, и мы вышли в прокат, наш зарубежный дистрибьютер тоже готовит кинотеатральный релиз. В этой ситуации я готова довериться прокатчикам и разделять ответственность и задачи. Но это касается российского проката, а в Якутии я сама контролирую процесс, так как знаю особенности нашего зрителя, как с ним нужно общаться и как выстраивать маркетинг с расчетом на местную ментальность. Ну и конечно, это было смелое решение — выходить в мае в прокат, в Якутии никто не выходит в мае.

— Майские праздники?

— У нас так исторически сложилось, что основные релизы выходят зимой, а уже в мае все начинают уезжать на природу и у зрителя меняются приоритеты. Плюс в республике сейчас вступают разные ограничения по эпидемии, у нас не очень хорошие показатели. Заполняемость зала 50 процентов, и часть площадок в республике вообще закрыты. Но, несмотря на это, у нас полные залы и люди ходят до сих пор. Кинотеатры благодарят, потому что из-за «Иччи» появляются деньги на зарплаты сотрудникам в этот «несезон», и для меня это очень важно — работать на наше сообщество.

— Давай поговорим о самом процессе производства, ты впервые пригласила команду специалистов с материка для создания «Иччи». Работая в новых для себя условиях, увидела ли ты разницу между подходами к созданию кино?

— Она есть, и она видна в работе на площадке, не буду детализировать, но сама система отношений совершенно другая. Скажем так, у российского кинематографа давно обозначена иерархия на площадке, когда люди четко разграничивают поле деятельности и, как мне кажется, оторваны друг от друга. У нас же ситуация иная, для нас создавать кино — это быть внутри семьи, где каждый является частью единого целого и может в любой момент поддержать или даже заменить другого.

— Может, это связано с тем, что сама якутская киноиндустрия еще молодая?

— Нет, это вопрос менталитета и отношения к человеку. Для меня важно сподвижничество и общность людей вокруг общей идеи, по-другому кино не будет работать.

— А если расширить вопрос и обсудить глобальное пространство российского кино? Большие студии, продюсеры-мастодонты, гранты Минкульта и Фонда кино. Планируешь ли ты интегрироваться в этот мир? И был ли уже подобный опыт?

— Я подавалась только один раз в Минкульт и в Фонд Кино. Это был как раз фильм «Иччи». Я не буду говорить о качестве заявки или же о механизме отбора, скажу по-другому. Может быть, у якутского кино свой путь, а может быть, часть людей пойдет по пути российского кинематографа. Быть приобщенным к «верхушке» и получать разного рода бонусы от нее — это особое искусство. Я ведь общаюсь с кинематографистами из Москвы и других мест, и мне все говорят, что стоит быть гибче, лояльнее. Но я слишком люблю свободу и точно знаю, что это не мой путь. Хотя и верю, что когда-нибудь мы сможем работать по правильным, без всяческих подводных камней, честным критериям. Только так будет создано великое кино. И, несмотря на отсутствие финансирования, мы смогли сделать кино.

— Про особый путь якутского кино. Как ты думаешь, сформировался ли свой киноязык, своя школа?

— Все-таки в каждом фильме каждого режиссера и каждого продюсера якутского кинематографа есть единый герой — наша природа. Это особое отношение народа Саха к своей природе и взаимодействие с ней — Айыл5а. В наших фильмах это начало всего. По поводу «школы» якутского кино: сейчас мы находимся в начале пути, в связи с этим проявляется множество проблем, главная из которых — финансирование. Ты знал, к примеру, что у нас в Якутии наименьшее количество олигархов? Со стороны кажется, что у нас очень богатый регион, но я не знаю ни одного человека из Якутии в списке Forbes. А ведь вся таблица Менделеева добывается в нашей республике. Так как у нас большое количество людей снимает кино, а ресурс в виде зрителя ограничен, нам пока сложно находить дополнительные деньги, чтобы улучшить качество картин и выйти на новый уровень. Когда мы этот этап пройдем, то и увидим, существует ли школа якутского кино.

— Ты сама начала говорить о самой сложной проблеме, о деньгах. Есть концептуальная разница между способами финансирования в условном «центре» и в Якутии. Без большого объема невозвратных государственных грантов тебе приходится ориентироваться на зрителя и на бизнес. Как ты финансируешь свои проекты и как ты прогнозируешь возврат средств: инвестиции это или пожертвования?

— Источники разные, если говорить про бизнес-модель, то это и инвестиции, и пожертвования — это очень сильно зависит от проекта. Для одних проектов я хожу к нашим бизнесменам, даже не просто бизнесменам, а к патриотам. Это не долларовые миллионеры, это люди, сделавшие себя сами, крепкий средний класс. К примеру, мой фэнтези фильм Legends of Olonkho Land снимается по принципу инвестиций, могут быть и просто прямые пожертвования. Есть и займы, которые я беру и возвращаю.

— А фэнтези-фильм Legends of Olonkho Land, насколько я помню, основан на фольклоре Якутии и на историческом сюжете, что предполагает костюмы, графику, спецэффекты. Бюджет должен быть таким большим, что сложно представить возможность возврата средств только за счет якутской аудитории.

— Это будет самый кассовый якутский фильм, вот увидишь. У нас монгольские, якутские, казахские актеры, снимаем мы проект совместно с "Кыргызфильмом" и каскадерской командой Nomad Stunts (они работали над фильмом «Мулан» и сериалом «Марко Поло»). Этот проект — симбиоз разных наций и культур. С учетом гранта на оркестровую музыку, которую мы будем делать в Германии, общий бюджет приближается к 50 млн рублей. Может, это и маленькая сумма для большого российского кинематографа, но планы у нас амбициозные.

— Создавая якутское кино, находясь внутри якутской культуры, ты являешься якутским продюсером. Что же такое для тебя — быть якутским продюсером в России, не будучи российским продюсером?

— Может, это вопрос ментальности… Мне интересно создавать только кино, которое касается моей республики, меня лично, и искать способы вынести эти темы на еще большее количество зрителей. Мне важно репрезентовать нашу культуру.

— А что тогда, по-твоему, значит быть российским продюсером?

— Я не могу ответить на этот вопрос, потому что я не являюсь в полной мере российским продюсером. Вам надо спрашивать у российских продюсеров. Я лично не знаю ответа на этот вопрос. Может быть и к сожалению, не знаю.

— А какие ты эмоции испытываешь, когда смотришь якутские фильмы как зритель?

— Если это очень хорошо сделанное кино, я испытываю гордость, счастье. Разные чувства, скорее всего. Может быть, и злость, не знаю. Но в большинстве случаев я, конечно же, очень радуюсь. Когда снимают хорошее, качественное кино, я радуюсь. Даже не кинофестивалей это касается, а, к примеру, прокатных успехов у коллег в республике.

— Мы поняли, кто такой якутский кинематографист. А кто такой, по-твоему, якутский зритель?

— Это зритель 30-летний, 40-летний, 50-летний, 60-летний, 70-летний, 20-летний и даже десятилетний. Это зритель, который почувствует фальшь, поймет, если я буду показывать слишком утрированную или, наоборот, недосказанную историю. У этого человека есть чувство юмора, чувство вкуса, стиля и, если ему не понравится, он просто встанет и выйдет из зала.

— Он искренний?

— Да, он очень может быть простым и искренним и в то же время строгим. Якутский зритель — он как мама, где-то приласкает, где-то похвалит, но вранье и фальшь не пройдут мимо его чуткого взора. А если ты ошибешься, то наш зритель тебя поддержит. И это самое ценное.