«С Новым годом, Колин Бёрстед»: Паническая атака Бена Уитли под бой курантов

Черная комедия «С Новым годом, Колин Бёрстед» воспроизводит сразу несколько излюбленных мотивов из фильмографии Бена Уитли. После миниатюрной антиутопии в одной многоэтажке«Высотка» и гангстерской саги в стенах заброшенного склада«Перестрелка» речь идет всего лишь о семейном праздновании Нового года в арендованном поместье, но это — привычная для режиссера хитросплетенная ансамблевая постановка. Только вместо звезд Голливуда — кумиры британского телевидения. Как раз семейными драмами до поры до времени притворялись две первые картины Уитли, хоррор «Список смертников» и криминальная драма «Убийство — дело семейное», но на этот раз режиссер делает нечто удивительное, а именно снимает кино безо всякого жанрового элемента. Иными словами, несмотря на нарастающую в хоррор-саундтреке тревогу и эмоциональный террор на экране, никто из членов взрывоопасной компании не умрет — но так, оказывается, даже интереснее.

Эффектна открывающая сцена: Колин Бёрстед (Нил Маскелл) в замедленной съемке пускает изо рта густое облако вейпа. Однако, вопреки сложившемуся в последние годы мини-тропу (отсчет можно вести от злодея Майкла Шеннона в картине «99 домов»), электронная сигарета призвана здесь дополнить образ не подлеца или козла, а всего лишь вымотанного отца-бизнесмена. Это не последний раз, когда фильм Уитли оказывается оптимистичнее, чем кажется на первый взгляд.

Артист Маскелл бородой и насупленным круглым лицом внешне сильно напоминает самого режиссера: они сошлись еще во время работы на телевидении в нулевые, и даже удивительно, что Уитли снимает его в главной роли только во второй раз. В Колине трудно не увидеть авторское альтер-эго, то, чем он занимается, — это тоже что-то вроде руководства большим ансамблем действующих лиц. Он берет на себя организацию досуга гостей («После раскачки им нужно дать музыку, чтобы танцевали, иначе будут драться») и решение непростых семейных коллизий: мама-ипохондричка требует внимания, отец-должник — денег, а брата-изгоя неплохо бы выгнать. Микроменеджмент Колина доходит до абсурда: например, он хватает рыдающую девушку и буквально заталкивает в винный шкаф, чтобы та не мешала празднику.

До премьеры картина «С Новым годом, Колин Бёрстед» обладала куда менее банальным рабочим названием «Ну ты, Колин, и анус», остроумно резюмирующим содержание фильма сразу на двух уровнях. Во-первых, характер Колина действительно иначе как анальным по ФрейдуТак говорят про слишком все контролирующего, аккуратного человека и не назвать. А во-вторых, есть неочевидная, но проговариваемая автором вслух в каждом интервью игра слов: Colin You Anus созвучно Coriolanus (аллюзия на шекспировского «Кориолана»). Нам сообщают если не о дословной интерпретации классики, то как минимум о прямом вдохновении анахроничными сценическими жанрами. Драматургия «Колина Бёрстеда» действительно обладает вневременным качеством, будь то элементы старомодной комедии нравов или мрачной семейной мелодрамы. Среди героев есть и обедневший лорд-арендодатель, и заносчивые дальние родственники: «Вот наступит революция, попомни мои слова, — мы их!..»

Премьера этой антиновогодней комедии состоялась в забытом к 2018 году формате — в старом добром телеэфире BBC в канун Нового года. Так же 40 лет назад Майк Ли ставил «Вечеринку Эбигейл», в которой говорил о классе и семье куда более ядовито. На болезненно циничный взгляд в сторону семейных торжеств в Британии способны даже ситкомы (скажем, рождественские и новогодние серии «Пип-шоу» — это настоящая мясорубка отношений с родителями и друзьями). Да и за пределами английского телевидения семейному празднику достается неслабо: в 2018 году в обычном английском супермаркете можно было купить открытки с поздравлениями вроде «Санта считает, что ты лох» и «Тебе, сука, никаких подарков».

Тем важнее, что картина Бена Уитли заслуживает внимания не благодаря какому-то особенно радикальному драматургическому замыслу, а из-за изящной и по-настоящему современной визуальной формы. Майк Ли на BBC делал хоть и превосходное кино, но все же очень близкое к «записанному театру». Текст «Вечеринки Эбигейл» он сначала путем долгих сессий актерской импровизации подготовил для театральной постановки, после чего перенес ее на телеэкран с помощью незамысловатых длинных дублей, практически не меняя декорации и актеров. Бен Уитли тоже построил сценарий вокруг актерской импровизации и даже повторил подвиг мамблкорщика Джо Сванберга, косвенным образом включив в число сценаристов в финальных титрах актера-младенцаСын Сванберга, Джуд, указан сценаристом в фильме Marriage Material. Но при этом в картине сходу возникают чисто визуальные гэги, физически невозможные в двухмерном экранном пространстве Майка Ли. Например, Колин по неведомой причине заселяет сестру в комнату, где ее муж упирается в потолок буквально макушкой («Мы, блин, в замке! Здесь сто комнат, и он поселил нас именно в эту?» Финал Уитли и вовсе выносит на живописное ночное побережье. Экспрессивная ручная камера с широкоугольным объективом захватывает героев и их диалоги максимально интимно, а монтаж-стаккато скрывает мертвые паузы и обеспечивает среднюю продолжительность кадра в две-три секунды — эта комбинация больше всего напоминает не стандартную телевизионную статику, а технику режиссеров «Догмы-95», доведенную до формального предела. Вообще говоря, связка актерской импровизации и постдокументальной съемки со стороны часто выглядит обманчиво простой и редко какому режиссеру удается в полной мере. Но в «Колине Бёрстеде» Уитли-монтажер без колебаний пропускает эпизоды через шредер, а затем, перемешав, склеивает заново. В результате рьяные перепалки одних персонажей вспыхивают прямо посреди теплых объятий других — и все это выглядит не только очень музыкально, но и человечно.

Микроменеджемент слишком принципиального и прямолинейного Колина доводит его до того, что ему приходится отлучаться на пробежку, чтобы от стресса «не взорвалось сердце». После интервенции с братом, которую Колина просили провести сами гости, именно Колин-Кориолан становится изгоем — и под бой курантов остается наедине с панической атакой в собственной машине. Тем временем на самой вечеринке, наконец лишенной режиссерской руки, все чудесным образом встает на свои места, и семейные страсти в одночасье оборачиваются торжественным примирением.

Сентиментальная сцена на титрах в точности повторяет такую же сцену из «Нежного возраста» Сергея Соловьева: на танцполе самозабвенно пляшут все, включая режиссера, продюсеров и оператора в обнимку с камерой. Как и Соловьев, Уитли прорывает «четвертую стену» не для иронии, а искренности ради: как бы сильно ни расходились наши представления о мире, каждый достоин праздничной дискотеки.