С новым старым 1937-м: «Капитан Волконогов бежал»

Главный и единственный вопрос в разговоре о «Капитане Волконогове» — насколько это своевременное кино? Наверное, очень. Наверное, населению РФ недостаточно Дудя с его «Колымой» и кухонными откровениями разных либерально настроенных респондентов. 100 миллионов, так и не знающих про доносы и допросы, нуждаются отчаянно в наглядном разъяснении, в плакатном утверждении: Сталин — тиран, а не отец народов, органы — зло, а не Россию берегут.

Банальная история родом из 1937 года про капитана НКВД, заплечных дел мастера, нарвавшегося на корпоративную чистку, бежавшего и словившего не только пулю, но и катарсический трип — из свежей могилы ему является мертвый коллега и убеждает, что в аду несладко, что в ад попадешь, если прощение хоть у одной замученной жертвы не найдешь, — вот эта история, пестрящая кровавыми клише и нутряными штампами, из-за условного «Путина» набирает архетипическую высоту. Да, Покаяния в России не было, был одноименный фильм, но про него никто, кроме интеллигентов позднесоветского образца, не помнит. Никто не помнит и про фильм Александра Рогожкина «Чекист» — важнейшую, без преувеличения, картину перестройки и, кажется, первый референс у авторов «Волконогова» Алексея Чупова и Натальи Меркуловой.

Если бы не Путин, если бы не закон об иноагентах, если бы не Беларусь, если бы не Чечня, если бы не Навальный, никому бы не пришло в голову проводить спекулятивные параллели с 1937 годом и упиваться толстыми намеками и бесплотными надеждами — на хеппи-энд, на свободу, демократию и гласность.

2021 год, конечно, не 1937-й. И слава богу, хоть бога нет. Просто мы русские и с нами КГБ. Было, есть и будет во веки веков.

Разобравшись с дисклеймерами — о смелости авторов, которым только предстоит заглянуть в бездну отечественного мракобесия, — нет сомнений, что их проклянет поучаствовавший в финансировании Минкульт, люди в погонах, прочие охранители-энтузиасты, можно переходить к разбору собственно художественных полетов. В страшном сне и еще более чудовищном наяву.

Действие «Волконогова» ожидаемо разворачивается в искривленной постмодернизмом, бюджетом и невозможностью писать стихи после ГУЛАГа, реальности. В кадре опять Ленинград, надоевший в нынешнем кино до слез, — реки и каналы, академия Штиглица, она же застенки НКВД, Адмиралтейская игла, у которой кончились патроны, и Исаакиевский собор, у которого иссякло терпение. Город намеренно не состарен. Никакой сепии и угодливого следования архивной правде. Макабр диктует стиль. Конечно, это Петербург Беглова, до сих пор полнехонький чекистами и аффилированными с ними гражданами. Чекисты носят модные спортивные костюмы красного цвета и кожаные бомберы, гопосексуальность а-ля Гоша Рубчинский, все придумано Надеждой Васильевой. Так ходили в 90-е — при Балабанове и кооперативе «Озеро» — вот вам вечно живой и мертвородящий дискурс, получите, распишитесь. 90-е, однако, были эпохой, относительно свободной от товарищей майоров, но в лесу метафор щепки смыслов летят. Придираться к претенциозным деталям мелочно, яркий образ и ладно.

Помимо стиля, к сожалению, есть диалоги. Тоже из 90-х. Про правду, силу, Россию, в которой первого нет, а второго с избытком. Про нашу особую диалектику, что из поколения в поколение учат не по Гегелю, а по разнарядке. Горькие сермяжные истины озвучивают талантливые артисты типа Яценко или Трибунцева, Кузнецова и Кукушкина, Толстогановой и Кудряшовой. Мы видим их последние годы так часто и при таких дурацких обстоятельствах (под названием российское кино), что даже и не особо им рады. Вроде бы наконец-то они говорят, что-то дельное, честное, правильное, необходимое — но, может, им стоит говорить это в фейсбуке или в прессе. Без галифе и без маузера, без фрик-шоу, состоящего из дефиле карлиц и парада аэростатов. Герой Трибунцева тут опять кашляет кровью, а Юра Борисов опять шустрит по Мойке, разве что без каракулевой шапки и бекеши — как в тех же «Серебряных коньках». Палач-стахановец сыгран паханом из «Быка», Кукушкин опять лает собакой, как в «Северном ветре». Малолетняя дочь врага народа, не пожелавшая простить Волконогова, уже демонстрировала детства возмущенные глазенки в «Лед-2» и простила там Петрова. Каждое движение их души и тела, каждая запятая сценария предсказуемы донельзя. Видать, национальная трагедия узнается с полуслова, с первой ноты. Угадай мелодию репрессий — «Полюшко, поле», увы, в кавер-версии Shortparis.

Путина на/в российском авторском кино практически нету. Интересовавшийся путинской Россией Звягинцев уже не снимает четыре года. Сталина зато в избытке — в патриотических блокбастерах. Чупов с Меркуловой возвращают зрителю Сталина образца «Ближнего круга» и «Хрусталев, машину». Не сказать что мы соскучились, но Родине такой Сталин сейчас нужен. В бочке реабилитации необходимы капли люстрации. И за это авторам огромное гражданское спасибо.

В остальном — с экзистенциализмом умела работать только Кира Муратова, с тоталитаризмом — только Алексей Герман, с зомбилэндом — только Балабанов. Все мертвы. Но даже на этом выжженом русском поле, на этом кладбище духовности можно поймать слабенький wi-fi, «Капитан Волконогов» снят при его помощи, эстафету принял. А значит, никто не прощен, ничто не забыто.