Спасибо деду за беседу: вышел онлайн фильм «Надо мною солнце не садится» — якутский ответ Эмиру Кустурице

Представляя на ММКФ якутскую делегацию — одновременно пеструю и скованную, — программный директор фестиваля Кирилл Разлогов пошутил, что вести пресс-конференции фильмов, «наполненных добрыми и хорошими чувствами», — это «стремно». Потому что «такие намерения обычно ведут в ад». Но в якутской мифологии другие представления о нижнем мире. Для якутов куда страшнее, когда душа человека после смерти не воссоединяется с предками. Так что якутское кино не стесняется быть добрым и душевным. В этот раз благие намерения привели авторов куда положено — фильм «Надо мною солнце не садится», дебют режиссера Любови Борисовой, состоялся. 

Ему же в итоге вручили и приз зрительских симпатий на фестивале. А еще год назад «Золотой Георгий» достался «Царь-птице» — другому фильму, снятому в Республике Саха. И это вернейший показатель того, как изменилось отношение «центрального» кинематографа России к «периферийному». Еще в 2017 году авторы якутского фильма «Костер на ветру» (2016), показанного на омском фестивале «Движение» (тогда режиссер Дмитрий Давыдов взял приз за лучший дебют), на канадском imagiNATIVE и в корейском Пусане, говорили, что якутские картины со скрипом берут на ведущие отечественные киносмотры. Причина в языке: республиканское кино редко говорит только на русском. Ситуацию переломили сделанные в копродукции с Россией грузинские «Заложники» Резо Гигинеишвили, кабардино-балкарская «Теснота» Кантемира Балагова и якутский «Костер на ветру» Дмитрия Давыдова — и теперь региональное кино все чаще попадает в программы ММКФ, «Окна в Европу» и «Кинотавра». 

У стремительного успеха есть и обратная сторона: якутских фильмов стало так много, что в них пытаются распознать сложившийся киноязык. У зрителя уже есть ожидания, и им не всегда суждено сбыться. «Надо мною солнце не садится» — пример как раз такого сбоя. Воображая себе якутский фильм, зритель готовится к деревенской прозе: к благородной бедности, к отчаянному сопротивлению волевых героев отнюдь не нежному безразличию мира вокруг себя, к языческим песням льда и огня. В общем, к путешествию в логово очередного «Левиафана», разве что обеззараженное холодом да снегом. Или, наоборот, обожженное солнцем — как в фильме «Его дочь» (2016) Татьяны Эверстовой, где детская невинность становилась не жертвой неправедной жизни взрослых, а последним противоядием от нее. Существование на границе двух миров — источник энергии, питающей подъем и национального самосознания в регионе, и его киноискусства. И этот фронтир отнюдь не мирный. То якутское кино, которое просачивается из самого большого субъекта Российской Федерации на отечественные и мировые фестивали, всегда оставляло на зрителе раны.

С картиной «Надо мною солнце не садится» дело обстоит ровно наоборот: это фильм-подорожник. Очень зрительский, зеленый, нежный, теплый и несерьезный. Позволяющий себе непростительную на фестивалях наивность и каламбуры в духе фильмов «На Байкал» и «Похабовск. Обратная сторона Сибири», снятых кавээнщиками из Иркутской области, которая вместе с Республикой Бурятия тоже перманентно беременна надеждой на появление собственной киноиндустрии. 

Вместо приятной зрителю мегаполиса пасторальной зарисовки про деревенскую нищету «Надо мною солнце не садится» вдруг начинается с панорамы жизни благополучного городского среднего класса. Якутская семья — молодой лоботряс, его младшая чудо-сестренка, их отец, мачеха и дядя — заседает на богато обставленной кухне и строит планы на лето. Парень не интересуется ничем, кроме съемки ироничных вайнов для инстаграма. Тимур Бекмамбетов может ликовать: мода на продвигаемый им screen-life докатилась и до республики Саха. Но предприимчивый дядя решает устроить студенту трудовую терапию и отправляет его на все лето на северный остров варить кашу песцам. Что в таких ссылках случается с русскими парнями, мы знаем из фильма «Как я провел этим летом» Алексея Попогребского. Сначала они забивают плееры всякой ерундой, потом хватаются за ружье, а в итоге получают несовместимые с жизнью дозы радиоактивной правды про себя и свое время. 

Но якутский парень — даром что он такой же колышущийся на ветру оболтус — то ли оказывается в пространстве благосклонной к нему сказки, то ли сам его для себя обживает. Во-первых, на острове есть интернет. Во-вторых, по соседству живет чудесный старик, который давным-давно потерял жену и дочь. Много лет назад его семья плыла домой из больницы. Лодка перевернулась. Женщина погибла. Девочку унесло течением. Старик отчего-то верит, что ее еще можно найти. А подросток предлагает ему сделать это с помощью тех самых вайнов. Старик становится блогером. В сети начинается кампания по поиску пропавшей дочери. План поскорее умереть и лечь в могилу рядом со старухой переносится — до конца лета.

«Надо мною солнце не садится» — это якутские Эмир Кустурица и Роб Райнер, «Достучаться до небес», «1+1» (в нашем прокате — «Неприкасаемые»), «Запах женщины» и «Пока не сыграл в ящик». Старик учит юнца быть терпеливым и внимательным ко всему живому, а тот в ответ делится с ним энергией и энтузиазмом. Напряжения и конфликта здесь не больше, чем в снятом на камеру переливании крови. Кажется, еще никогда в якутском кино не было столько солнечных дней. Так что авторам приходится нагонять тучи искусственным образом. Иногда это работает — например, в душераздирающей сцене, где городские журналисты хотят в качестве дочери подсунуть старику несчастную девочку из детдома. А та соглашается, но, как мы быстро поймем, не для того, чтобы мелькнуть в новостях, а потому что так же отчаянно хочет обрести семью. Их встреча со стариком — по-настоящему серьезное испытание фильма на прочность. Но почти все другие осложнения сюжета не ведут к превращению мелодрамы в настоящую драму. Внезапно нам сообщают, что женщина, которую мы считали мамой героя, — его мачеха. И потеря матери тут же объясняет, почему герой так замкнут. Но резкая подсказка посреди фильма не работает, к ней нужно было вести. 

Да и вообще, конфликты, которыми дышат другие республиканские фильмы, здесь сглаживаются на удивление быстро. Человек цивилизации и человек природы немедленно находят общий язык. У молодого героя беспечная мягкая поступь, но суровая северная земля все равно его отчего-то принимает и носит. Песцы, которых разводят на ферме, так и не сыграют никакой роли — а как бы ими распорядились авторы «Сердца мира»! Если свести историю фильма к короткой формуле, то она может звучать так: «Два хороших человека хорошо проводят время, делая хорошее дело, и у них получается (хорошо)».

Но правда в том, что обижаться на сентиментальность и легкость начинаешь лишь спустя время после просмотра. И то лишь потому, что влюбился в героев фильма, поверил в их искренность и хочешь провести с ними больше времени, взять у этого короткого лета еще пару уроков. 74-летний Степан Петров и совсем юный дебютант Иван Константинов удивительно органичны и тогда, когда играют на якутском языке, и тогда, когда на русском. Прежним республиканским фильмам здорово помогал языковой барьер: когда не понимаешь речь, ей легче поверить. А звучат все тюркские языки так, что каждую единицу времени чувствуешь: перед тобой разворачивается настоящая драма. Фильму Любови Борисовой — вполне может быть, что благодаря ее неосязаемой и деликатной режиссуре, — такая фора ни к чему. Он звучит одинаково звонко и честно на обоих языках. 

А его общая благостность вдруг резко охлаждается пронзительным финалом, который прямым текстом говорит: «Продолжай осуществлять мечты тех, кто умер, и тогда они останутся рядом». И это в то смутное время, когда остальное российское кино на разный лад повторяет совсем другое: «Оставьте мертвым хоронить своих мертвецов».

Читайте также:

• Ужас белого листа: история якутского хоррора
• Якутский фильм «Ийэ». Премьера «Искусства кино»