Вилланель — имя России: «Убивая Еву» — сериал о роковом влечении двух женщин и двух культур

Итак, она звалась Оксана: длинные светлые волосы, чуть выкаченные, с безуминкой, глаза, отсутствие сантиментов, сильный — когда переходит на английский — акцент и владение четырьмястами способами лишить жизни другого человека — как правило, отягощенного властью. Неуязвимая ассасинка, она отзывается на имя Вилланель (Джоди Комер) и кружит по миру, выполняя заказ за другим, но только очень небрежный наблюдатель назовет эту работу ни к чему не обязывающим фрилансом: птичка то и дело упирается крыльями в клетку — и вот уже приходится объяснять куратору, зачем нужно было так размашисто, с такой помпой убивать очередного толстосума. Единственная отрада — гедонизм: отлежаться на дорогом покрывале, лечь в постель с кем-нибудь симпатичным (-ой), нарядиться — хотя бы по делу. Все меняется, когда на ее след выходит Ева Поластри (Сандра О) — кулема из британской разведки, которая восхищается расторопностью неведомой киллерши и мечтает познакомиться поближе. Профессиональное любопытство вскорости сменяется тем, что в гетеронормативные времена называли нездоровым интересом, и этой психофизической ситуацией мечтают воспользоваться обе стороны конфликта — стоящая за Вилланель организация «Двенадцать» и MI6.

Шпионская — кто кого перехитрит — составляющая, как водится, самое неинтересное, о чем можно говорить в связи с «Убивая Еву»: Люк Дженнингс — автор книг, по которым поставлен один из самых обсуждаемых проектов BBC последних лет, — слишком внимательно читал бывшего оперативника Джона Ле Карре, чтобы обольщаться на счет спецслужб и добра, которое они должны символизировать. Перефразируя знаменитую максиму князя-анархиста Петра Кропоткина, люди всегда интереснее учреждений — и трудно всерьез сочувствовать как тем, кто стремится сохранить существующий порядок (увязая в противных интригах: см. финал второго сезона), так и тем, кто на него посягает — хаотически убивая влиятельных людей, руководствуясь скорее коммерческими, чем идеологическими соображениями.

Гендерный подход — «Убивая Еву» как сериал о конце мужского мира — кажется более перспективным. Женщины тут бесконечно сложнее, изобретательнее, сильнее вечно не поспевающих за ними мужчин — и, важное обстоятельство, куда живучее: взять хотя бы главных героинь, раз за разом уходящих от верной смерти (включая те оба раза, когда они чуть не убили друг друга). Сама структура персонажей, их расположение на сюжетной доске сообщает, что ферзей в новом мире не осталось — одни королевы. Все, что могут позволить себе мужчины, — ретироваться, найти способ унести ноги; впечатляющее жанровое достижение, если отсчитывать от патриархальной утопии Яна Флеминга.

Вместе с тем что-то не дает с чистым сердцем наслаждаться торжеством этого сексуально отягощенного сестринства, которое почему-то напоминает о сериале Брайана Фуллера «Ганнибал» (2013–2015) — гей-фанфика по мотивам цикла про утонченного каннибала, вскружившего голову западной критике в середине 2010-х. Это что-то — национальное происхождение Вилланель, ее неизбывная, несмотря на псевдоним, русскость. В середине третьего сезона она едет в родную деревню Гризмет, где после долгого перерыва встречается с семьей; очень странные 40 минут, которые в другую — менее озабоченную проблемами выживания человеческого вида — эпоху могли бы вызвать международный скандал. Не ищите тут странно-точного психологизма «Чернобыля» (2019) или аккуратности «Американцев» (2013–2018): «Ева» — это такая же западная фантазия о России, как и «Красный воробей» (2018), подаривший нам Дженнифер Лоуренс в невыносимо знакомом синем кителе. Отважимся интерпретировать эту грезу.

Русский — значит странный: куратор Вилланель Константин (Ким Бодниа) отчаянно балагурит на похоронах и шутит про дисфункциональные отношения с дочерью, покупая в Лондоне магнит на холодильник. Русский — значит вездесущий: Вилланель мастерски перевоплощается в дорогих секс-работниц (первый сезон) или полицейских (третий), врываясь в буржуазную европейскую рутину и вонзая Старому Свету дротик в глаз (пулю в лоб). Русский — значит стильный: гардероб Вилланель — предмет специального интереса фэшн-блогеров по всему миру еще со времен знаменитого розового платья. Русский — значит смертоносный: все связанные с Россией персонажи так или иначе замешаны в убийствах и готовы зарезать родную мать. Русский — и тут программа дает сбой — значит открытый: речь, понятно, как про саму Вилланель, так и про ее брата Борьку, который обожает Элтона Джона; вспомним, кто самый статусный поклонник этого музыканта в России, очень показательно игнорирующий связь автора Rocket Man и ЛГБТК+.

Нет нужды уточнять, соответствует ли этот взгляд действительности (подобного рода обобщения давно считаются неприличными, и, в общем, поделом); главное — что в нем чудится испуг пополам с восторгом, сложная, но едва ли безнадежно неприязненная эмоция, которая не слишком совпадает с образом России последних лет: фабрики троллей, тревожащего мир шатуна. И если бы у местных властей было чуть больше вкуса, они бы давно забрифовали свое GR-агентство, прося, нет, требуя, чтобы лицом России стала Вилланель, а не хозяин Ольгино.

«Убивая Еву» как сериал о притяжении-отталкивании Запада и Востока, которые не могут друг без друга (и которым при встрече хочется вцепиться друг другу в глотку), — звучит складно, но тут карты будто бы путает несколько дремучий аргумент из XIX века. Получается, что Запад в этой логической конструкции олицетворяет героиня Сандры О, родители которой родились в Южной Корее, а Восток — выросшая в Ливерпуле Джоди Комер; хромает — подаст голос какой-нибудь конкистадор, переживший прошлую культурную войну, — ваша дихотомия. Будем считать, что и это смещение — еще одно свидетельство того, как решительно изменился мир и что лежащим в его основе дихотомиям требуется некоторая ревизия, и это не детская болезнь левизны, а обыкновенный, не раз уже происходивший в истории процесс. И даже то, что социальные сдвиги быстрее прочих фиксирует развлекательная продукция, тоже, в общем, не новость: нет ничего чувствительнее к повестке, чем массовое производство, о чем наверняка еще раз напомнит Голливуд — как только оживет после коронавируса и гражданских волнений.