Значит, жить сначала? «Мальчик и птица» Хаяо Миядзаки

Когда Хаяо Миядзаки объявил в 2013 году, что антивоенной драмой «Ветер крепчает» завершает карьеру, мир не удивился — не впервой, — но растрогался. В этой реалистичной, не то что Хауловы замки и Юбабовы бани, истории о талантливом авиаконструкторе, готовом пожертвовать всем ради призвания (в канун-то Второй мировой), режиссер размышлял о бремени авторства, тяге к созиданию вопреки всему и ответственности создателя. Пацифистский взгляд через линзы защитных летных очков. Мечтательный полуавтобайопик с упором на рефлексию о собственном наследии. Отличная точка перед уходом на пенсию.

«Мне хотелось показать увлеченного человека, который следует за своей мечтой. В мечтах есть элемент безумия, и эту напасть не стоит сдерживать. Стремление к красоте может иметь свою цену», — говорилось в пресс-релизе к фильму.

В 2016 году Миядзаки объявил, что возвращается — работает над новой полнометражкой. О проекте долго не было ничего известно, делался он целых семь лет и из сроков выбивался. Публика размеренно следила за производством на-этот-раз-уж-точно последней картины аниматора: возраст не шутка, хотя оптимистами побыть хочется. Поначалу в Ghibli решили, что маркетинговой кампании у ленты не будет: к чему Миядзаки трейлеры, промокадры и афиши? Незадолго до японской премьеры стал известен обрывчатый синопсис: аниме вдохновлено «Как поживаете?» (скорее даже «Как живете?») Ёсино Гэндзабуро — книгой 1937 года о юноше, переживающем смерть отца. Сюжет, впрочем, переосмыслен, хотя оригинальное название взято именно у книги.

В разгар Второй мировой войны 12-летний Махито потерял мать, ставшую одной из многочисленных жертв налета на Токио. Мальчик пытался добежать до госпиталя, где она лежала в ту злополучную ночь, но не успел — зато додуманный образ родительницы, объятой пламенем, остался в воображении навсегда. Отец Махито, возглавляющий авиазавод, вскоре после трагедии женился на Нацуко, младшей сестре погибшей супруги, и перевез её вместе с сыном в провинцию, чтобы те в безопасности коротали военное время под присмотром пожилых горничных. Подростку на новом месте приходилось трудно: найти общий язык с Нацуко, уже беременной, никак не удавалось, да и в школе отношения со сверстниками не складывались. От исступления Махито даже ранил себя камнем в голову, чтобы не ходить на занятия, — и в тот же день нашел книгу, которую ему обещала подарить мать. Ту самую «Как поживаете?».

Вдобавок к бытовым драмам на новом месте мальчика терроризировала причудливая серая цапля: то налетала средь бела дня, то стучала в окно, то и вовсе хрипела человеческим голосом. Мол, мама на самом деле жива, ее можно отыскать в заброшенной башне неподалеку, которую построил когда-то двоюродный дед Махито. Юноша цапле не поверил — но все же пошел следом, когда пропала больная Нацуко, отправившаяся в том же направлении. Там Махито, как водится у Миядзаки, ждал другой мир, где можно если и не изменить прошлое, то, по крайней мере, его коснуться.

Вселенная башни — одновременно и то, что мы привыкли видеть у режиссера, и нечто совершенно иное. После выхода «Мальчика и цапли» (так перевели название на английский) многие критики писали, что Миядзаки повторяется, вторит себе. Горничные — буквально вариации на тему Юбабы; портал-тоннель мы видели и в «Унесенных призраками», и в «Моем соседе Тоторо», и в «Рыбке Поньо на утесе»; огнедышащая девочка Хими, волшебная помощница Махито, напоминает то ли Навсикаю, то ли принцессу Мононоке Сан; неуклюже-очаровательные существа варавары (или варувару) чем-то близки щелкунам-кодамам оттуда же; встреча с фантомом матери напоминает ту самую сцену с расстроенным Хаулом из «Ходячего замка»… В общем, пересечений и правда очень много. Оттого и ощущение от погружения в Иное — двоякое: это и правда потусторонний мир, но уже не такой удивительно стройный в своей загадочности — он как будто хорошо знаком зрителю.

С такой формальной точки зрения «Мальчик», быть может, даже больше попадает в тональность прощального шедевра: вот избранная ретроспектива, вот головокружительная экскурсия, как в Ghibli-парке, по слегка видоизмененным образам творческого наследия. Впрочем, режиссер едва ли задумывал это как кивок зрителю.

В финале «Ветер крепчает» главный герой грезил о покойной супруге. Как в пору юности, она цитировала ему Поля Валери:

«[Крепчает ветер! Значит, жить сначала!] Живи!»

Собственно, как поживаете, как вы живете? «Ветром», полным саморефлексии, Миядзаки хотел поставить точку, но как будто не учел, что после него в самом деле надо будет жить — вне творчества. На вопрос журналистов, ответит ли новая лента на ребус из названия — как жить? — постановщик как-то сказал, что снимает ее именно потому, что не знает.

Еще Миядзаки отмечал, что на создание проекта его вдохновила и другая причина: аниме завещано внуку режиссера. Ведь «дедушки скоро не станет, но он оставляет этот фильм внуку, потому что любит его». В «Мальчике» это как раз отлично отражено: в башне Махито встречает двоюродного деда, который управляет фантастическим потусторонним миром с помощью незамысловатых фигурных кубиков. Он предлагает внуку продолжить дело, но мальчик предпочитает отказаться.

Мечтательный «элемент безумия», о котором говорил аниматор, будто с годами сменился трепетным отстранением. Отсюда и двоякое чувство от вхождения в полузнакомый мир, и слегка сбивчивое повествование, и ускоренный темп (фильмография-то — ого-го!). В «Мальчике» Миядзаки не приглашает зрителя, как это бывало раньше, гулять по диковинному миру, полному духов, ведьм, говорящих животных и меланхоличных национальных пейзажей. Это путешествие, прежде всего, для самого режиссера, взгляд на пройденный творческий путь, который он уже более прицельно обдумал в «Ветре».

Вспоминается, кстати, и другая сцена из фильмографии мастера. В финале «Мононоке» бог-олень будто жертвует собой ради леса, но, скорее, перерождается в нем, расцветая вместе с биосферой. Так и Миядзаки: растворяется в «Мальчике», оставляя после себя цветущее ретроспективное завещание.