Иностранец: портрет Ивана Янковского

Иван Янковский ни на кого не похож. Но при этом не является собой. Он сам не свой. Персонаж в поисках автора, соотечественник с внешностью иностранца, человек без места – и в жизни, и в искусстве. Пока. Судьба ошиблась маршрутом, забросила его в неподходящие декорации, заставляет говорить чужим голосом. Майора Хазина, заводского работяги Вовки и еще разных Андреев, Артемов, Антох и Пашек. Между ними не найти и двух отличий, они фигуранты очевидно гиблого дела под названием «российский кинематограф». И подаривший этим плоским, как слово на заборе, характерам свое время и силы актер прекрасно знает: все было зря. И зря еще многое будет. Знаменитое «я в предложенных обстоятельствах» сегодня и здесь, увы, не работает. Потому что обстоятельства – предложение, которое нельзя принять, разве что от мечты отказавшись.

Иногда режиссеры тешат самолюбие призрачной связью времен – вот, дескать, в «Тряпичном союзе» Иван откусывает чебурек точно так же, как и его великий дед от батона в той самой телефонной будке из гениальных «Полетов во сне и наяву», привидевшихся Роману Балаяну. Другие применяют импортную красоту Янковского не по назначению, наивно полагая, что изящный профиль вкупе с верблюжьим пальто поскорее разозлит обладателя незамысловатой next door харизмы Александра Петрова, поможет оперативно пустить в ход кулаки. Ну а зрителю с интеллектуальными запросами как бы подмигнуть – последнее танго танцуют не только в Париже, но и в пределах Третьего транспортного.

Из скудного послужного списка Ивана ничего не выбрать, не на чем задержаться мыслью или взглядом. Даже Германн, низведенный зачем-то до Андрея в «Пиковой даме» Павла Лунгина, – актерская работа, что вопиет о смене антуража. Проблема с красотой всегда одна – ей требуются не столько главные роли, сколько гармоничная, эстетически созвучная даже не среда, а художественная вселенная, иначе этот вызов природы смотрится бельмом на глазу, враждебным элементом, сплошным недоразумением. Красота не умеет оттенять, только затмевать. Но было бы что.

История нашего кино знает достаточно примеров, когда выдающиеся внешние данные делали из актера чуть-чуть пришельца, неместного в общем. Но и в случае Олега Янковского или, например, Вячеслава Тихонова благородство черт не мешало перевоплощаться, находить себе роли по размеру. Мы верим и в Матвея Морозова из «Дело было в Пенькове», и в Игоря Брагина из «Влюблен по собственному желанию», потому что советский кинематограф всегда показывал «чистый вымысел»: недаром этот реализм идет с приставкой соц. Попытки воссоздать на экране неряшливый быт и правду характеров почти всегда разбивались об условность. Да, выдуманную страну населяли живые люди, но по ту сторону экрана и они моментально превращались в функции, идеологемы, в лучшем случае в фигуры умолчания. На этом сугубо абстрактном фоне даже чужому легко было сойти за своего.

Зато, будь сегодня Олег Янковский жив и молод, решительно невозможно представить, в чем бы он снимался. Ведь даже Андрей Звягинцев последние годы не ищет потерянный рай, довольствуется имеющимся чистилищем. Вот и внук, чье предназначение – сливаться с гризайлью Лютеции или растворяться в холмах Тосканы, страдать комплексом вины, типичным для привилегированных gauche caviar, стеснительно опускать ресницы, потому что у буржуазий шарм скромный, вынужден месить талый снег Третьего Рима, общаясь по фене как на иностранном, обманываясь сам, вводя в заблуждение нас – где родился, там и пригодился. Единственная доступная здесь кинематографистам буржуазия – бесконечные «содержанки», содержать которых Янковский слишком юн, да и в то, что ему дают только за деньги, поверит лишь слепой, а поступать на содержание к женам олигархов самому было бы даже не объективацией, а элементарной пошлостью.

В очередном новогоднем блокбастере, исторической драме «Союз спасения», у Ивана, к счастью, небольшая роль. Ведь зная творческий метод режиссера Андрея Кравчука, рассчитывать особо не на что. Даже вальс-бостон, эполеты, ментики и прочий хруст дореволюционной французской булки вряд ли дадут кому-то и тем более ему пространство для актерского маневра и нездешней харизмы.

Парадоксально, но факт: кажется, главным успехом фильмографии Янковского-младшего станет «Хандра». Пародийный портрет Андрея Тарковского, созданный всего несколькими точными штрихами – усы, вечно тлеющая сигарета, словно намертво приклеившаяся к уголку скорбного рта, многозначительное молчание, взгляд в пустоту. Долгое время пророк вне отечества, а нынче чуть ли не главная киноскрепа, Тарковский совершенно определенно пребывает в статусе наднациональном и именно потому так удался, так идет Ивану Янковскому. Картина, про которую пока непонятно, что это – пустячок или жанровый прорыв, – единственное за долгие годы кино, где Янковский по адресу. Все остальные возгласы в вечность возвращаются обратно с пометкой «адрес неизвестен».