Куинси Джонс: полет на Луну и обратно

История джазовой музыки похожа на выход в открытый космос. Я хочу вспомнить об одном таком путешественнике, который отправился к звездам и встретил там множество небесных тел. Он встретил планеты-гиганты — вроде Дюка Эллингтона, Фрэнка Синатры или Каунта Бейси, а также планеты поменьше — Лайонела Хэмптона, Сару Воэн и Рэя Чарльза. Встречались на его пути и ракеты, подобные Майлзу Дэвису, которые несутся вперед не оглядываясь, раз в семь лет полностью меняя ход джазовой истории. Случались и ярчайшие кометы: такие, как саксофонист Чарли Паркер или певица Дина Вашингтон, сгоревшие от наркотиков, алкоголя и неразделенной страсти к музыке. Они горели ярче других и исчезли, так до конца и не реализовав свой потенциал, пытаясь заглушить собственную обиду на мир, который возносил их талант, но неизменно напоминал про «неудобный» цвет кожи. Подобная судьба была уготована и тем, кто держался от алкоголя и героина подальше, например гениальному трубачу Клиффорду Брауну, который в самом расцвете творческих сил мирно спал на заднем сиденье автомобиля, когда водитель не справился с управлением. Но где среди них место Куинси Джонса, который работал с каждым из музыкантов в этой галактике? Он — одновременно и бесстрашный Майор Том, что выходит в открытый космос и теряет связь с центром управления полетами, и черная дыра, затягивающая в себя астронавта, чтобы переработать его в миллионы секунд музыки, которая останется после его возвращения.

Куинси Джонс словно прожил несколько творческих судеб. Он был талантливейшим трубачом, пока однажды не очнулся от комы и не услышал от врачей, что с игрой на инструменте покончено. Вместо лидера джазового комбо и руководителя большого оркестра он стал аранжировщиком, композитором и продюсером. Обладая тонким чутьем и безупречным слухом, Джонс точно чувствовал будущий хит и потому кропотливо трудился над каждой нотой вместе с музыкантами. Он собирал в студии как великих и состоявшихся звезд, так и тех, чьи главные записи были только впереди. Джонс предлагал свежее звучание старым песням, открывая новые мелодические ходы. Его общение с музыкантами было похоже на служение духу джаза. Через него он ломал расовые барьеры, с которыми сам сталкивался в молодости, когда техника и мастерство музыканта не имели никакого значения, если его кожа не была белой.

Куинси Джонс стал связью времен и свидетелем происходящих перемен. Едва научившись читать, он открыл для себя горькую правду: в газетах и кино о чернокожих не говорят ни слова, словно их не существует. На память о раннем взрослении на теле Куинси остались несколько шрамов, вместе с которыми Куинси сохранил веру в чудо и, наблюдая за тем, как рождается музыка, всегда оставлял в студии немного свободного места, чтобы туда мог проникнуть высший дух и послушать, что там происходит. Подобное служение музыке позволило Джонсу записать самый успешный поп-альбом всех времен и народов, результат, который едва ли кто-то преодолеет в эпоху стримингов. В 1982 году Thriller Майкла Джексона продавался одновременно на пластинках, кассетах и дисках, но и 40 лет спустя альбом не теряет популярности.

Для родившегося в страшном криминальном гетто ребенка чудом было то, что он увидел трубу раньше пистолета. Этот инструмент, обнаруженный на пыльном пианино в опустевшем после облавы джазовом клубе, предопределил судьбу несостоявшегося гангстера. В 30 лет к Джонсу пришел первый долгожданный успех, после чего весь музыкальный мир заговорил о талантливом музыканте. Начался этот успех с телефонного звонка: на другом конце линии был Фрэнк Синатра, который предложил Джонсу аранжировать альбом песен для оркестра Каунта Бейси. Среди композиций, отобранных лидерами, была популярная песня ‎Fly Me to the moon, на которую за десять лет сделали более 100 вариаций. Куинси предложил немного замедлить композицию в первой половине, а после оркестрового соло, по интенсивности напоминающего стартовый взрыв ракеты, ускорить темп, в результате чего голос Синатры словно возносился к звездам. Сравнение джазовой музыки и космоса — не просто банальная метафора в любовной песне, но первый полет человека в космос. Прошло пять лет после записи альбома, и Синатра вновь позвонил Джонсу, чтобы, задыхаясь от восторга, произнести: «Они сделали это!» Оказывается, во время полета миссии космического корабля Apollo-11, который собирался облететь вокруг луны, на борт вместе с целым ворохом других песен передали и их творение. Астронавту Юджину Сернану было поручено вести дневник полета, а для того, чтобы облегчить это занятие в условиях невесомости, компания Sony разработала специальный портативный плеер для компакт-кассет. Этот прибор должен был пройти испытания на орбите. Каждому космонавту вручали собственный сборник (первый микстейп в истории!), и дневник полета космонавты должны были записывать поверх прослушанной музыки. Так, Sony TC-50 стал прародителем легендарных Walkman, совершивших революцию в истории звукозаписи. На кассетах Сернана, кроме нескольких песен Синатры, были композиции Дина Мартина, Генри Манчини, певицы Дины Шор и фолк-группы The Four Brothers. Тематика песен так или иначе была связана с космосом, но благодаря тому, что Синатра пристально следил за полетом, слегка «подвинуть» старого друга Дина не составило большого труда. Это была «генеральная репетиция» будущей высадки на луну экипажа Нейла Армстронга, которая уже официально совершалась под саундтрек Синатры. Что же до Куинси Джонса, то прошедших с тех пор пяти лет хватило, чтобы он полностью изменил свою карьеру и занялся совершенно новым видом музыки, начав сочинять и аранжировать музыку для кино.

За десятилетия существования кинематографа и джаза пути этих искусств — не в глен-миллеровской или бенни-гудменовской белой адаптации, но в своем исконном виде — пересекались изредка. Так продолжалось до середины 60-х годов, а джазовые музыканты если и попадали в объективы кинокамер, то лишь к нищим кино- или театральным- авангардистам. В 50-х, когда Джон Кассаветис снимал «Тени», Майлз Дэвис, который ничего не знал про режиссера, уже подписал контракт с крупной компанией. При всем желании режиссер не смог бы использовать его музыку и остаться творчески независимым. Поэтому он предпочел Чарли Мингуса — насколько гениального, настолько и невыносимого в работе. Дэвис был вынужден уехать во Францию, чтобы почувствовать настоящий вкус свободы и творчества и встретить в Париже музыкантов, которые не просто «слышали» его, но знали наизусть и боготворили. Майлз Дэвис никогда не записывал музыку для кино, но уверенно вошел в студию и замер перед экраном. Пока заряжали пленку и выставляли свет, по-пижонски прикрепил к трубе зажженный «Житан». А когда загорелась проекция, провел сеанс магии, показав голливудским продюсерам, как нужно доверять независимым режиссерам 50-х и спасать от гибели черно-белые нуары после пришедших в кино цвета и синемаскопа. Так появился один из потрясающих саундтреков к фильму Луи Маля «Лифт на эшафот».

В это время Куинси Джонс тоже жил в Париже, постигая азы композиции у великих мастеров Оливье Мессиана и Надин Буланже. Он руководил парижским отделением Mercury Records и возглавлял собственный биг-бэнд. Тогда американские джазмены были более востребованы в Европе и особенно в Скандинавии, так что свои первые пластинки Куинси Джонс уехал записывать в Швецию. Здесь обосновались многие музыканты, пионеры фри- и независимого джаза, создав маленький филиал 52-й улицы. Тут же Куинси дебютировал как кинокомпозитор в полнометражной картине Арне Суксдорфа, написав несколько тем для «Мальчишки на дереве» (1961) — единственной игровой картины, которую Суксдорф снял в Швеции перед тем, как уехать жить и снимать в Бразилию. Этот черно-белый полудокументальный роуд-муви рассказывает про трех браконьеров, которые угнали автомобиль и колесят на нем по округе, пугая сонные сельские просторы. Джаз в исполнении биг-бэнда превращает осенние лужи в разбитые дороги Миннесоты, на которые очень похожи шведские пейзажи. У картины трагическая развязка: молодой человек, втянутый в преступление, стоит на вершине горы и слушает магнитофонную ленту с записью шведского оркестра Куинси Джонса. Затем его ружье стреляет, и он летит вниз. Увы, в отличие от грандиозного минимализма Майлза Дэвиса, эта семидюймовая пластинка Куинси Джонса, выпущенная в Дании, с тех пор больше ни разу не выпускалась.

Вряд ли подобная история произошла бы во время работы над первым фильмом Сидни Люмета, который пригласил Джонса для сотворчества в картине «Ростовщик» (1964). Спустя 20 лет картина показывала открытую рану Холокоста с точки зрения выжившего — простого американца, начавшего новую жизнь за океаном. Музыка к фильму, написанная Джонсом, сочетала в себе необычайное разнообразие стилей и перемежала классическую струнную секцию с джазом и босса-новой. Когда героя преследовали видения из концлагеря, в музыку вплетались конкретные шумы, будь то лай собак или свистки. В сочетании с тревожными скрипками они на физиологическом уровне создавали у зрителя беспокойство. Крик боли выражали медные духовые, рифмовавшие трагедию Холокоста и память о рабовладении. Куинси Джонс, освобожденный от оков рабства лишь во втором поколении, прекрасно понимал это, когда писал кульминационную фри-джазовую тему.

В следующие годы трудоголик Люмет успеет сделать вместе с Джонсом еще несколько фильмов, в числе которых — «Пленки Андерсона» с Шоном Коннери, «Последняя лихая штучка из Мобила» и «Дело Самоубийцы». Десять лет спустя он снимет культовый, но провалившийся в момент выхода мюзикл WIZ для кинокомпании Motown Classic. В нем Дайана Росс играет Дороти, а Майкл Джексон — Страшилу мудрого. Через историю чернокожей Дороти они пытаются передать идею недавнего перерождения белого немца Экхарта Толле, который спустя десяток лет станет одним из самых влиятельных «духовных учителей» современности.

Работая над фильмами, Джонс мог задействовать всю свою фантазию, и не быть скованным рамками «ровного» стиля, необходимого для альбома. Он писал одинаково успешно как закадровую музыку, так и музыкальные заставки для телесериалов. Например, знаменитая тема из долгоиграющего шоу Ironside (1967–1975), одного из первых «инклюзивных» сериалов, — его рук дело. Главный герой сериала крутой детектив Шэф Айронсайд после попадания пули в позвоночник оказывается парализованным, но становится специальным консультантом полиции Сан-Франциско. В начале 2000-х эта тема обрела новое дыхание — Тарантино использовал ее в «Убить Билла». Среди прочих работ Куинси Джонса значится сотрудничество с Эдвардом Дмитриком над «Миражом» (1965) и «Побегом» (1972), самой успешной картиной Сэма Пекинпа. Одновременно с этим Джонс не чурался писать незатейливые темы к комедиям вроде «Цветка Кактуса» (1969) или «Краденого камня» (1972) и городским мелодрамам «нового Голливуда» вроде «Боба, Кэрола, Тэда и Элис» (1969) Пола Мазурски или «Джона и Мэри» (1969) Питера Йетса. Был в его послужном списке и вестерн, благодаря которому музыку Куинси Джонса услышали по другую сторону железного занавеса. Это был один из немногих «настоящих» вестернов в советском прокате — «Золото Маккены» (1969), практически забытый на родине, а с 1974 года и на протяжении долгих лет остававшийся лидером проката нашей страны. 

Вот так, едва появившись в кинематографе, Куинси Джонс сразу показал свой потенциал. Когда Синатра сообщил Джонсу, что Fly me to the moon достигла лунной орбиты, тот уже написал два десятка саундтреков. К этому времени Синатра — да и весь классический джаз — под напором электрических инструментов рок- и фанк групп на какое-то время стали музыкой прошлого поколения. В этот момент Джонс работал над британской картиной «Итальянская работа» (1969) с Майклом Кейном, в которой выразил свою эклектическую фантазию композитора. В музыке клавесин и большая струнная секция соседствуют с дикими конго-барабанами и губной гармоникой. Древняя баллада шекспировских времен Greensleeves, которая в те годы прочно ассоциировалась с именем покойного Джона Колтрейна, звучит на клавесине, пока гениальный и, увы, оставшийся неизвестным флейтист своим виртуозным соло не взрывает балладу изнутри, не оставляя ничего от знакомой мелодии. Для заключительной темы, пародирующей сразу несколько британских патриотических песен, от Rules Britannia! до God Save the Queen, вся съемочная группа имитировала знаменитый говор лондонских кокни.

Однако самым интересным из саундтреков, написанным Джонсом, стала музыка к фильму «Хладнокровное убийство» (1967) в на тот момент только изобретенному Трумэном Капоте жанре true crime. Фильм снят по роману, основанному на реальном жестоком преступлении и последующей казни двоих преступников. Капоте сам выбрал Ричарда Брукса на роль режиссера, а тот настоял на том, чтобы композитором был Куинси Джонс. Во время съемок этого черно-белого неонуара режиссер провел журналистское расследование и сводил композитора в тюрьму, где были повешены главные герои. Тогда Джонсу пришла в голову идея создать музыкальную тему героев на диалоге между двумя контрабасовыми линиями, вокруг которых выстраивалась дальнейшая оркестровка. Снова в музыке были использованы реальные шумы, напоминающие о том, что Джонс был учеником Мессиана и, конечно же, слышал эксперименты Эдгара Вареза с «конкретной музыкой». Этот саундтрек оказался настолько же влиятельным для жанра, как и роман Капоте, а отголоски заглавной темы можно проследить вплоть до дешево-синтезаторных аналогов саундтрека «Криминальной России». Когда Капоте узнал, что Куинси Джонс будет автором саундтрека вместо Леонарда Бернстайна, то позвонил режиссеру и спросил: «Какого черта ниггер будет писать музыку к фильму?» На что Ричард Брукс ответил, чтобы писатель помалкивал, потому что его совершенно не интересует, какого цвета кожа у человека, который пишет гениальную музыку. Джонс получил за этот саундтрек номинацию на «Оскар», но, увы, присудить статуэтку темнокожему музыканту киноакадемия сочтет «перебором».

В начале 70-х проблемы Джонса со здоровьем начали давать о себе знать. В один день музыкант впал в кому: оторвался тромб. Он выжил, но после этого врачи запретили ему играть на трубе, а вскоре провели повторную операцию по извлечению тромба в другом сосуде. Шрамов на теле музыканта прибавилось. Тогда он плотно занялся продюсированием и расширением своей аудитории в сторону поп-музыки. Джонс познакомился с молодым Майклом Джексоном и начал свою очередную творческую главу. Когда появится саундтрек к «Ростовщику», Куинси Джонс «случайно» сочинит свой самый знаменитый хит Soul Bossa Nova. Он звучит фоном в ночном клубе, куда заходит главный герой. Через пять лет эта музыка появится одновременно у Боба Фосса в «Милой Чарити» и в «Хватай деньги и беги» Вуди Аллена, и, наконец, в конце 70-х — в канадском телешоу, аналоге «Поля чудес». Эта босса-нова сегодня ассоциируется с серией фильмов о похождениях безумного недотепы-шпиона Остина Пауэрса. Подобные приключения музыкальных тем в биографии Джонса — далеко не единичный случай. 70-е будут уникальным периодом «звучания» голливудского кино, когда джаз, фанк и соул музыка переживала небывалый подъем. Саундтреки становились возможностью для неожиданных коллабораций, которые оседали на пластинках в виниловых ящиках на блошиных рынках мира, чтобы их откапывали диджеи и они обретали новую жизнь в новых сэмплах. 

До того момента, пока синтезатор не начнет заменять целые оркестры, саундтреки, вдохновленные Куинси Джонсом, будут создаваться великолепными составами музыкантов и вокалистов, а отдельные хиты станут куда известнее фильмов. Однако год от года собирая всевозможные «Грэмми» за лучшие песни, Куинси Джонс так и не получил «Оскара» за киномузыку. Даже в 1985 году, когда после шумного успеха «Триллера» и появления песни Майкла Джексона в саундтреке «Инопланетянина», он напишет музыку к новому фильму Стивена Спилберга. Тот решит отойти от развлекательных блокбастеров в сторону «серьезного» кино, и его выбор падет на роман Элис Уокер, первой афроамериканки, получившей Пулитцера. «Цветы лиловые полей» (1985) — это сага о непрекращающемся круге домашнего сексуального насилия и расизма в одной отдельно взятой семье из южных штатов. Картина имела оглушительный успех, но награда вновь обошла Джонса. Когда в музыке, казалось, было достигнуто практически все, Куинси Джонс начал использовать свое влияние для того, чтобы укреплять афро-американское общество благотворительными акциями вроде USA for Africa: we are a world — госпел-хора из суперзвезд, который был спродюсирован им и стал самым продаваемым синглом в истории звукозаписи.

Прошло еще десять лет, ознаменовавшихся для музыканта второй комой, но ставшие самой спокойной порой его бурной жизни. Когда пришла пора вновь отправляться в путь, стало понятно, что магнитной пленки для всей прекрасной музыки, которую сочинил, сыграл и записал Куинси Джонс, легко хватит, чтобы размотать ее от Земли до Луны.