От «Тусовщицы» до «Белого лотоса»: Паркер Поузи как талисман инди-кино

«Пайпер, нееееет», — теперь все знают ее по этой фразе. Появившись в третьем сезоне «Белого лотоса», Паркер Поузи заполнила пустоту, образовавшуюся после смерти героини Дженнифер Кулидж в конце второго сезона. Как и Кулидж, Поузи много лет прозябала без главных ролей — не в последнюю очередь из-за амплуа девицы не от мира сего, которое только знающий толк в высоком кэмпе Майк Уайт смог сделать great again. 

Именно этот образ и любовь к независимым проектам когда-то подарил Поузи звание «королевы инди-фильмов» (the indie queen). Вернее, это звание (или ярлык) навесил ей в 1997 году журнал The Time — и это было равносильно черной метке для любого кастинг-директора. У Поузи потом еще пять лет не было ни одной роли — даже когда инди-волна 90-х была на последнем издыхании, в большие студийные проекты ее не брали, тем более что под рукой всегда была Дженнифер Энистон. Впрочем, какие-то карьерные faux pas целиком на совести самой Поузи, — например, она отказалась от роли в «Прерванной жизни» (Girl Interrupted, 1999), а Анджелина Джоли не отказалась и получила «Оскар». 

В инди-фильмографии Поузи ярче всего выделяется фильм «Тусовщица» 1995 года — к слову, первый фильм в истории, который показали онлайн, причем за неделю до выхода в прокат. Тогда это показалось пиарщикам остроумным ходом, и хотя черно-белую глитчующую картинку (других способов стримить видео, кроме как через приложение для видеоконференций, тогда не было) посмотрели всего несколько сот человек, шалость удалась. В 2023 году «Тусовщицу» отреставрировали в 4к, и теперь она доступна для просмотра в идеальном качестве на большинстве крупных стримингов. Инди-поделка из нищих, но таких свободных и киногеничных 90-х наконец-то получила свою минуту славы — и вызвала огромный прилив ностальгии как у «иксеров», так и у тех, кто в 90-е никогда не жил.

23-летняя тусовщица и промоутер Мэри (Поузи) живет от заката до рассвета. Ее окружение состоит из участников нью-йоркской клубной квир-сцены середины 90-х — дрэг-квинс, начинающие диджеи, фрики, иммигранты и прочие «попутчики». Вечеринки у Мэри выходят на славу, правда, дольче вита быстро заканчивается, когда на один из ее подпольных рейвов вдруг приходит полиция. У Мэри едва ли есть деньги на аренду за следующий месяц, а о вечеринках теперь не может быть и речи, копы за ней зорко приглядывают. Со вкусом одетая в штучные дизайнерские вещи (скорее всего, украденные), она идет устраиваться на работу в библиотеку, которой заведует ее крестная, — троп прямиком из диснеевской сказки. Крестная (Саша фон Шерлер) не подарок: она страдает от климакса и в не верит, что из Мэри может выйти толк. «Ты такая же легкомысленная, как твоя мать», — говорит она крестнице, которая и так хорошо помнит, что мать погибла, сев за руль нетрезвой. 

На вопрос, почему вдруг библиотека, режиссер и сценаристка Дэйзи фон Шерлер Майер отвечала: «Обычно героиня получает принца в конце, а что если на этот раз она получила бы работу?» Она хотела сделать кино, где главные роли исполняли бы андердоги — те, на кого обычно сценаристы тратят не более двух-трех реплик. В итоге главная героиня Мэри — будущая библиотекарша, роман она крутит с Мустафой, уличным продавцом фалафеля из Ливана (Омар Таунсенд), кордебалет из промоутера-алкоголички (Донна Митчелл) и прочих маргиналов прилагается. Одна из самых запоминающихся и динамичных сцен фильма происходит именно в библиотеке: с горя накурившись травы, Мэри вдруг решает освоить-таки «Десятичную классификацию Дьюи» (систему для систематизации книг) и переживает один из самых продуктивных маниакальных эпизодов своей жизни, наведя порядок не только в библиотеке, но и в виниловой коллекции соседа по лофту Лео (Гильермо Диас). 

К слову, про винил и коллекции. Саундтрек «Тусовщицы» — ультимативная коллекция хитов 1980-х и начала 1990-х. Сильвестр, Мадонна, First Choice, India, Jungle Brothers, Junior Vasquez, Tom Tom Club, Whatever, Girl! — и это еще неполный список. Один из лучших сюжетов: в предвкушении свидания Мустафа приходит домой к Мэри, но той нет дома (маниакальный эпизод в библиотеке в самом разгаре). Тогда он отдает Лео пластинку, предназначенную ей. «Омар Аль-Ингури? — читает Лео, — небось, от него тащится любой танцпол». Несколько сцен спустя на вечеринке с «восточной» темой, которую устраивает Мэри, Лео ставит ту самую пластинку. Она не знает, что эта музыка предназначалась только ей, а не обдолбанным хипстерам. Правда, никакого Омара Аль-Ингури не существовало, и пластинка, появляющаяся в кадре — это Baddi Hebik Фуада Аль Хакима. Надо ли говорить, что сама вечеринка — квинтэссенция ориенталистских штампов, сплошной рахат лукум, шанти и намасте. Что должно нас, по логике, наводить на мысль о том, что роман с Мустафой для Мэри — всего лишь способ отвлечься, «побывать где-то далеко, не тратясь на билет и путевку», но химия между Поузи и Таунсендом на экране такая мощная, что охотно веришь, что это любовь — пусть и совсем мимолетная, как часто бывает, когда тебе 23. И что же в этом предосудительного?

Еще один герой главный фильма — Нью-Йорк 1990-х. Обшарпанный, плохо освещенный, холодный, но всегда всегда готовый укрыть героев своего андеграунда, который массовая культура растаскивает на сувениры и выпускает в тираж, — как Мадонна сделала с вогом в начале 1990-х. Нью-Йорк «Тусовщицы» подкупающе подлинный — все снято либо на улице, либо у друзей на квартирах (до того как лендлорд выгонит ее за неуплату, Мэри, конечно, живет в лофте). Вещи для съемок тоже брали напрокат у знакомых буквально на одну ночь. Поузи подходило все, в любых сочетаниях. 

Не хочется навешивать на «Тусовщицу» ярлык «фильм категории Б», тем более что предназначен он в основном для жанрового кино. «Тусовщица» же вне жанра: если и совершать попытку ее как-то классифицировать, то справедливее всего будет сказать, что она «родом из 1990-х» — времени, в первую очередь принадлежавшего Тодду Хэйнсу, Греггу Араки, Роуз Троше, Кимберли Пирс и Лизе Холоденко, а потом уже сестрам Вачовски и Дэвиду Финчеру. Мог ли тогда кто-нибудь предположить, что золотая эра инди-кинематографа закончится так быстро? Что каждая новая итерация развития видеотехнологий будет отбрасывать все «независимое» и «микробюджетное» только дальше назад, смешивая с остальным видеомусором? 

Тут-то и явился спаситель Майк Уайт, любитель всего неформатного. «Белый лотос» только притворяется сатирой на богатых: на самом деле это прежде всего кэмп, чистое искусство стеба, а уже потом вместилище важных экзистенциальных вопросов. «Белый лотос» — это продолжение инди-кино 1990-х, только с нормальным бюджетом. И появление таких инди-королев, как Паркер Поузи, тут более чем логично. 

Несмотря на все свои lo-wi несовершенства, несуразности и провисы, «Тусовщица» обладает главным свойством хорошего кино — невероятным энергетическим зарядом и гармоничностью описанного в фильме микрокосма. Там библиотекарши носят пиджаки от Chanel, говорят панчлайнами, крутят романы с продавцами фалафеля, и все как будто так и нужно. А вокруг — огромный, все прощающий и все дозволяющий Нью-Йорк, еще не успевший продать душу компаниям-единорогам и мэру Джулиани. Ах как хочется вернуться, ах как хочется ворваться.