Пойдем в кино, Антихрист: Краткий гид по фильмам Ларса фон Триера — от худшего к лучшему

18. «Картины освобождения» (1982)

1945 год, первые дни после освобождения Дании от немецкой оккупации. Пока другие солдаты вермахта кончают с собой, Лео (Эдвард Флеминг) ищет встречи с возлюбленной датчанкой Эстер (Керстен Олесен), которая уже нашла радость в объятиях бойца американский армии. Она винит Лео в пытках земляков, а он замечает, что зверствами занимались в СС. Однако это не спасает его от расплаты.

Немного не дотянувший до часа выпускной фильм Ларса фон Триера, снятый для Национальной киношколы Дании и показанный в программе «Панорама» Берлинского кинофестиваля. Уже здесь Триер обозначил все ключевые координаты трилогии «Е»Первая трилогия Ларса фон Триера, куда входят «Элемент преступления», «Эпидемия», «Европа», где исследовал историческую травму послевоенной Европы через тропы нуара и интонацию экзистенциализма, а также под большим влиянием Тарковского.

17. «Мандерлей» (2005)

Грейс (в исполнении Брайс Даллас Ховард) вместе с отцом (Уиллем Дефо) продолжает свою гастроль по условной Америке. Новый пункт назначения — плантация, на которой афроамериканцы то ли правда не знают, то ли не хотят знать, что рабство отменили более полувека назад.

Вновь, как и в «Догвилле», Триер обличает страну и общество, которого никогда сам не видел (режиссер — аэрофоб, все его фильмы снимаются в Скандинавии), поэтому он снимает самое кинематографичное государство мира в пустом павильоне с начерченными на полу границами комнат. Но его волнуют не сами Штаты, а расовый конфликт, лежащий в самой основе государственной платформы Нового Света. Развитие героини Грейс лучше всего описывает «черномырдинка» «хотели как лучше, а получилось как всегда». Крушение ее идеалистических убеждений под гнетом несправедливой реальности Триер рассматривает с увлеченностью и обстоятельностью юного натуралиста. Под его лупой предстанет и blackfaceРазновидность театрального грима, который использовался комиками для своих шоу и водевилей и представлял собой карикатурное изображение лица чернокожего человека. Мода на такой макияж распространилась в первой половине XIX века и способствовала укреплению стереотипов относительно представителей негроидной расы, и самообличительная расистская практика, и противоречивая сексуальная тяга плантатора к рабу. В итоге защитник мученика в любом его фильме неизбежно сам станет мучителем. Трилогия носит ироническое название «США — страна возможностей», хотя, судя по двум фильмам, которые Триеру удалось снять в рамках этой трилогии, это, скорее, страна невозможностей.

16. «Медея» (1988)

Царь Коринфа хочет укрепить власть, а потому предлагает доблестному герою Ясону (Удо Кир) жениться на его дочери Главке (Людмила Глинска). Тот решительно соглашается, несмотря на брак с Медеей (Керстен Олесен), которая за десять лет супружеской жизни родила ему двух сыновей, а ранее помогла с добычей золотого руна. Разгневавшись от такого вероломства, женщина решается на многоступенчатую месть, которая лишит всех радостей жизни и Ясона, и ее саму.

Триер взял сценарий по мотивам трагедии Еврипида, который остался в «столе» выдающегося датского режиссера Карла Теодора Дрейера, — и постарался снять максимально дрейеровское кино. Аскетичное, нордическое, строгое. События «Медеи» Триера разворачиваются в скандинавских пейзажах, сосредоточенно демонстрируя конвульсии духа героев, а также трагедию феминности, которая раз за разом становится жертвой героической маскулинной вседозволенности.

15. «Эпидемия» (1987)

Сценаристы Нильс и Ларс (Нильс Форсель и Ларс фон Триер) дописывают сценарий фильма «Инспектор и проститутка», который вскоре должны представить на суд эксперта из киноинститута. Из-за технического сбоя текст пропадает, а Ларс и Нильс садятся за пять дней перепридумывать все заново. Концепция меняется: теперь речь о молодом враче, который работает в стране, охваченной чумой.

«Эпидемия», как и вся три трилогия «Е», еще одна метадрама про психологическую травму Европы. Издевательский пересказ «Чумы» Камю становится отправной точкой не столько для кино о кино, сколько для любимого размышления молодого режиссера о том, насколько тонка граница между историей, вымыслом и реальным опытом.

14. «Самый главный босс» (2006)

Владелец айтишной фирмы (Петер Ганцлер) нанимает актера-неудачника (Йенс Альбинус), чтобы обмануть простодушных работников компании. Дело в том, что начальник уже много лет врет подчиненным, что он на самом деле не начальник, а настоящий самый главный босс где-то далеко и общается только по почте. Но настоящий руководитель все же понадобился, чтобы подписать бумаги о продаже предприятия исландским инвесторам.

После обличительной брехтовщины «Догвилля» и «Мандерлея» Триер предпочитает вроде бы примитивнейшую офисную комедию. От сложного сюжета отказывается и выдает простодушный водевиль с парой авторских ремарок в начале и в конце («Ну, вот вам новый фильм» и «Я приношу извинения тем, кто желал большего или меньшего» соответственно). А чтобы окончательно потерять контроль над ситуацией, доверяет управление камерой вместо профессионального оператора программе, которая сама выбирает ракурсы и наводит фокус (почти всегда неудачно). Но даже здесь из-под дешевого офисного стола выглядывает глубокомысленно-сатирический портрет современных датчан, которые совсем не похожи на героев «Старшей Эдды» (она здесь постиронически цитируется).

13. «Пять препятствий» (2003)

Датский режиссер Йорген Лет, снявший в 1967 году легендарную короткометражку «Совершенный человек», соглашается сыграть в игру Ларса фон Триера — и снять пять ремейков собственной картины, каждый раз выполняя какое-то причудливое условие.

«Пять препятствий» — документальное эссе с пятью игровыми иллюстрациями, которое демонстрирует, как сильно могут различаться вариации одного и того же фильма. В каком-то смысле Триер снял апологию ремейка (каждый взгляд содержит новые идеи), с другой — оду художественным возможностям кино, которые позволяют подходить к одному сюжету с разными палитрами. Именно синематограф в данном случае и оказывается совершенным человеком.

12. «Элемент преступления» (1984)

В напоминающую ночной кошмар послевоенную Европу аж из самого Каира приезжает детектив Фишер (Майкл Элфик). Он должен разыскать убийцу, специализирующегося на девочках, продающих лотерейные билеты, а для этого прибегает к сомнительному методу некоего доктора Осборна (Эзмонд Найт), своего ментора. Тот, грубо говоря, исповедует принцип «мыслить как преступник», что заводит Фишера дальше, чем тот хотел бы.

Первый фильм Ларса фон Триера, показанный в Каннах, «Элемент» удостоился только технической награды, но положил начало прекрасной дружбе-вражде режиссера с фестивалем. Также в этом беспросветном нуаре, напоминающем «Сталкера» по сценарию Раймонда Чандлера, разлит свинец вины и ужаса, который охватывает европейца перед Второй мировой. Не случайно всю историю с расследованием Фишеру приходится вспоминать под гипнозом — мистическим аналогом сеанса психотерапии.

11. «Дом, который построил Джек» (2018)

Американские 70-е. Джек (Мэтт Диллон) — личность интересная, он мнит себя художником, чей холст — тела жертв, которых он убивает. Последовательно показаны его перформансы: от несложного с ударами домкратом по голове (Ума Турман) до сложнейшей конструкции с кучей заложников и одной пулей. За кадром Джек ведет глубокомысленный диалог о тяжкой доле творца с неким Верджем (Бруно Ганц), который в финале обнаружит себя и отведет Джека в пункт назначения.

Смакуя физиологию и анатомию убийства, объясняя его как акт самовыражения, Триер вроде бы досконально деконструирует образ творческой натуры, применяя проверенный в «Нимфоманке» метод дигрессионизмаПо определению самого Триера, «искусство отступлений»: герои долго беседуют, упоминая при этом кого только не, включая Рембрандта, Гете и Гитлера (тоже художник-убивец). Но не только. Построенный режиссером «Дом» — это то ли финализирующий альманах (впервые он так концентрированно себя цитирует), то ли автоэпитафия, то ли просто пранк для каннского оргкомитета, который забанил Триера после неудачной шутки про Гитлера на пресс-конференции, а когда разбанил, так режиссер опять приехал с шуткой о Гитлере, но в этот раз удачной.

10. «Нимфоманка: Часть 2» (2013)

Продолжается пересказ грехопадения гиперсексуальной Джо (Шарлотта Генсбур), которая в прошлой части, в самом конце, вдруг потеряла способность получать оргазмы. Она рассказывает своему случайному знакомому Селигману (Стеллан Скарсгард), как завела ребенка, но не смогла его воспитать, потому что ей были нужнее секс и жестокость; о том, как связалась с криминалом; о том, как вырастила себе на замену преемницу и любовницу (Мия Гот).

Вообще, «Нимфоманка» задумывалась как цельное пятичасовое произведение, но было поделено продюсерами с согласия Триера на два полных метра, каждый из которых таким образом приобрел самостоятельное значение. Конкретно это кино скорее не о греховной (согласно любым церковным догматам) человеческой природе, а о крушении любых, даже самых завалящих, надежд. Джо в триеровском сюжете ждет все меньше тех откровенных сцен, которые можно было бы назвать эротичными, и все больше экстрима. В душераздирающем финале — традиционный удар под дых: даже распоследний святоша окажется мерзким насильником.

9. «Танцующая в темноте» (2000)

1964 год, штат Вашингтон. Подслеповатая уроженка Чехословакии Сельма (Бьорк) работает на заводе по производству глубоких подносов и растит в одиночку сына, а в свободное время пытается играть в театральном кружке при предприятии. Сельма обожает американские фильмы с песнями и чечеткой — и эта любовь помогает ей игнорировать бедность и приближающуюся наследственную слепоту, от которой она надеется избавить ребенка. Каждый цент женщина откладывает на заветную операцию, но злой рок и изнанка капитализма заставят ее познакомиться с меркантильностью самых славных, казалось бы, людей.

Производственный антимюзикл Ларса фон Триера громко прозвучал на Каннском кинофестивале, удостоившись главного приза и награды за лучшую женскую роль. Заключительный фрагмент трилогии «Золотое сердце»«Рассекая волны» — «Идиоты» — «Танцующая в темноте» размышляет о границах личного и общественного, субъективного и объективного, сталкивая два самых антонимичных жанра: вечно ищущий хеппи-энда мюзикл и социальную драму.

8. «Королевство» (1994, 1997)

Прогнило что-то в датском «Королевстве». И под «королевством» у Триера нужно понимать крупнейший госпиталь Копенгагена, а под «прогнило» — распоясавшихся духов, которые бродят по больнице и погружают в безумие ее обитателей. Пациентка фру Друссе ищет здесь тело мертвой девочки, патологоанатом Бондо пересаживает себе печень с саркомой, а нейрохирург Джудит узнает, что беременна… от призрака. Единственный, кто еще пытается сохранить самообладание, — приглашенный врач из Швеции и ярый националист Стиг Хелмер (Эрнст-Хуго Ярегорд). Иногда он поднимается на крышу госпиталя и выкрикивает проклятия в адрес «тупых датчан».

Увы, единственный сериал фон Триера так и не был снят до конца по причине смерти ведущих актеров. В 1994 году «Королевство» воспринималось как прямой ответ на отгремевший «Твин Пикс» Дэвида Линча; в нем режиссер опробовал фирменную ручную камеру еще до рождения «Догмы» и вдоволь поерничал как над родной Данией, так и над самим собой. Кстати, каждая серия «Королевства» завершается философским отступлением самого Триера, который предстает перед камерой в элегантном смокинге и рассуждает о развернувшихся событиях. Под столом, ниже смокинга, как сознавался режиссер, у него были лишь трусы.

7. «Нимфоманка: Часть 1» (2013)

Нимфоманка Джо (Шарлотта Генсбур, во флешбеках — Стейси Мартин) рассказывает, как она дошла до жизни такой, пожилому асексуалу-зануде Селигману (Стеллан Скарсгард), который подобрал ее избитую у себя во дворе. Она припоминает эпизоды ее жизни: детство, потеря девственности, юность, папа умер. Селигман, в свою очередь, подбирает к ее воспоминаниям метафоры разной изысканности: первый оргазм — как Преображение Господне, одновременные отношения с тремя мужчинами — как баховская полифония.

О болезнях обычно говорят, что от них страдают, но очередная триеровская героиня, устроившая свою жизнь вокруг саморазрушительной тяги к физиологическому удовольствию, своей нимфоманией до поры, то есть до конца первой части, наслаждается, но наслаждение это — всегда сквозь боль и терзания. Ларса после выхода этого фильма традиционно обвинят в женоненавистничестве, в мизантропии, в вуайеризме (хотя большая часть критиков фильм восторженно хвалила). Но он лишь отодвигает от своих героев все лишнее: запирает их в душной комнатке; для постельных сцен, невиданно откровенных, нанимает специально обученных порноактеров — чтобы понаблюдать в естественной среде обитания. Лишь под конец первой части он вносит маленькую поправку, меняет лабораторные условия, лишает героиню возможности чувствовать оргазм, отнимает у нее карманное счастье. И оставляет ее и нас наедине до второй части.

6. «Антихрист» (2009)

Пара средних лет потеряла маленького сына: пока они занималась сексом, он выпал из окна. В итоге она (Шарлотта Генсбур) погружается в депрессию, он (Уиллем Дефо), как практикующий психотерапевт, пытается ее из пучины боли, отчаяния и вины вытащить. Вместе они едут на природу, в дом посреди леса, чтобы в слегка сумрачном Эдеме обрести былую гармонию. Однако все рушится — обнаруживают они, напротив, хаос.

Получивший в Каннах приз за лучшую женскую роль, «Антихрист» стал, пожалуй, самой скандальной работой Триера. Перешептывание с Ницше, признаки мизогинии, мертвый ребенок, а еще шокирующие сцены, в том числе и (буквально) членовредительства. Этим радикальным и визионерским жестом датчанин расчистил себе дорогу для начинающейся с этой картины «трилогии депрессии», а также ссыпал в одну корзину порцию проклятых вопросов о мужском и женском, рациональном и чувственном, божественном и демоническом.

5. «Меланхолия» (2011)

Жюстина (Кирстен Данст) на праздновании собственной свадьбы отрешенно изменяет мужу (Александр Скарсгард). Ее депрессия обернется пророчеством погибели планеты: к Земле летит планета Меланхолия, они скоро столкнутся. Жюстина вместе с несмирившейся сестрой (Шарлотта Генсбур) доживают последние дни. Потом все умрут.

Брейгелевские пейзажи, вагнеровский рагнарек, бергмановские шепчущие и кричащие женщины, де садовская ЖюстинаСм. «Жюстина, или Несчастья добродетели» — заимствуя везде, Триер создает нечто, непохожее ни на что. Его героиня в «послебраковой» депрессии фаталистично заключает полюбовный брак с самим Апокалипсисом, чтобы убедительно доказать невозможность и нелогичность самого существования человека и его обиталища, камня, поросшего плесенью, посреди бескрайнего космоса. Меланхолия — это не поэтичное настроение в дождливую погоду, иногда это серьезное психическое заболевание.

4. «Европа» (1991)

Под занавес Второй мировой войны американец немецкого происхождения Леопольд Кесслер (Жан-Марк Барр) приезжает из США в оккупированную союзниками Германию, чтобы работать проводником в поезде и помогать стране восстанавливаться после войны. Ему кажется, что жизнь налаживается, а война уже позади (только орудует где-то организация со звучным именем «Вервольф»), но это ложное впечатление человека, который слышал про Вторую мировую из сводок газет.

К заключительной главе трилогии «Е» Триер набрал обороты как в области кинематографии, так и в плане сюжета, как пресловутый поезд истории, который в кадре присутствует буквально. Снова чарующий голос за кадром, который провоцирует Кесслера проживать мрачные дни Европы после войны, снова густые тени нуара, усиленные двойной экспозицией и мороком немецкого экспрессионизма. Наконец, снова откровение, что очнуться от израненного Второй мировой сна — уже невозможно.

3. «Идиоты» (1998)

Слегка потерянная Карен (Бодиль Ергенсон) попадает в коммуну, где люди прикидываются психически нездоровыми, а на самом деле — выпускают на волю «внутренних идиотов». Так мужчины и женщины (среди прочих — Николай Ли Каас, Анне Луизе Хассинг и Йенс Альбинус) получают удовольствие от жизни, не стесняясь себя и избегая социальных условностей. Правда, у всякой свободы есть пределы, да и необходимость взглянуть в глаза правде рано или поздно настигнет и самого легкомысленного человека на свете.

Второй (после «Торжества») фильм, соответствующий революционной концепции «Догмы 95»Придуманный Триером и режиссером Томасом Винтербергом манифест по спасению кино, состоящий из десяти обетов, среди которых — снимать только на натуре, под звучащую в кадре музыку и без любых спецэффектов, показали в Каннах, но оставили без призов. Под занавес XX века Ларс фон Триер принялся исследовать болевые узлы в отношениях человека с самим собой и окружающими. В качестве панацеи он предлагает многочисленные стратегии поведения, которые принято клеймить как маргинальные (среди них, к слову, есть и нимфомания), однако и здесь человеку не суждено сыскать гармонию.

2. «Рассекая волны» (1996)

Бесс (Эмили Уотсон) — божье дитя, праведна, проста как агнец. Она выходит замуж за опытного Яна (Стеллан Скарсгард), с ним познает все плотские радости и страшно скучает, когда он уезжает работать на нефтяную платформу. Однажды, попросив Бога, который всегда внимательно ее слушает, вернуть возлюбленного домой, она его действительно получает, но после аварии, парализованного.

Трилогия «Золотое сердце» названа в честь любимой с детства сказки Триера, где девочка шла по лесу и легко раздавала страждущим все свое, а, оказавшись голой, заявила, что ей и не надо было ничего. Здесь же Бесс, девушка из ультраортодоксальной семьи, раздает фигурально, а не буквально, всю себя ради того, кто подарил ей не только духовное просветление, но и телесное. Это кино о религии и вере (и вере в религию), о том, что даже первородный грех может предстать величайшим самопожертвованием, не представляется сентиментальным, а, наоборот, искренним, а финал — катарсическим. Изображение периодически размывается и исчезает, словно камера плачет и не в силах протереть слезы.

1. «Догвилль» (2003)

Вместо декораций — полупустой павильон, за кадром — ироничный рассказчик (Джон Хёрт). Грейс (Николь Кидман), красивая высокодуховная девушка с загадочным прошлым, находясь в бегах от гангстеров, попадает в микрогородок Догвилль. Немногочисленные жители (Пол Беттани, Хлоя Севиньи, Патришиа Кларксон, Филип Бейкер Холл, Бен Газзара, Харриет Андерсон и другие) принимают ее и уберегают от преследования, но взамен Грейс должна помогать им с делами по хозяйству. Дел становится все больше, а человеческого в человеках — все меньше.

Строго регламентированное действие (оно разбито на главы, каждая подписана), помещенное в вызывающе нереалистичные условия, в руках Триера вдруг приобретает не глубину действительности, а даже больше — становится, по сути, притчей. Грейс (grace в переводе — милосердие) оказывается для в общем-то обычных, ничем не примечательных, совсем не агрессивных героев катализатором их природной и потому неизбежной ненависти, а окружившее ее миниатюрное, но уже тоталитарное по сути общество — моделью всего мира в масштабе. В этом программном фильме Ларс фон Триер четко артикулирует свою сокрушительную догматику. Он говорит о морали и этике как первопричинах подлинной бесчеловечности, о всепрощении — традиционном христианском мотиве, и категорической невозможности этого самого всепрощения.