Легенды о воде и пламени: история Годзиллы и кайдзю-фильмов

Вначале были сирена и диапсидаБольшой подкласс рептилий, сформировавшийся 300 миллионов лет назад и существующий сегодня. К ним относятся как крокодилы, так и птицы.

В 1951 газета The Saturday Evening Post опубликовала рассказ Рэя Брэдбери «Ревун» (или «Туманная сирена»). В нем на маяк, привлеченный ревом сирены, нападал морской монстр. Он принимал звуки за клич особи своего вида, и, обнаружив ошибку, в приступе ярости разрушал здание.

Спустя два года Warner Bros. выпустили черно-белое «Чудовище с глубины 20 000 морских саженей» (режиссер — Эжен Лурье). От сюжета Брэдбери там осталась сцена разрушения маяка, достаточно впечатляющая для того времени.

Согласно рассказу, монстр походил на бронтозавра, однако мастер спецэффектов Рэй Харрихаузен придал ему черты гибрида тираннозавра и стегозавра. Ящера называют редозавр (вымышленный вид диапсид), он пробудился после взрыва ядерной бомбы и направляется к восточному побережью США, по пути расправляясь с рыболовецкими судами. Единственного свидетеля существования чудовища, физика Тома Несбитта (Пол Кристиан), объявляют сумасшедшим. Тем временем редозавр объявляется в заливе и атакует Манхэттен. Убить его удается только при помощи снаряда с радиоактивным изотопом (стрелка сыграл Ли Ван Клиф, позже прославившийся у Серджио Леоне).

«Чудовище с глубины 20 000 морских саженей» — старая добрая голливудская мелодрама, где любовная линия между Несбиттом и красавицей-палеонтологом Ли Хантер (Пола Рэймонд) прорисована достаточно эмоционально и осложнена вторжением колосса. Сцена с его апокалиптическим проходом по Манхеттену занимает не более десяти минут, однако здесь заложены важные в дальнейшем для жанра мотивы: атомное оружие, мутация, нападение на город, союз ученых и армии, почти полная неуязвимость агрессора, массовая паника и элементы аттракциона в буквальном смысле. Окончательная расправа над взбесившимся ископаемым происходит среди пылающих американских горок.

Когда Томоюки Танака, один из продюсеров японской компании Toho посмотрел «Чудовище с глубины 20 000 морских саженей», он решил сделать нечто похожее.

1 марта 1954 рыболовецкая шхуна Фукурю-мару («Счастливый дракон») оказалась в районе испытания американской водородной бомбы на атолле Бикини. Оказавшаяся неподалеку группа рыбаков получила серьезную дозу радиации, радист вскоре скончался от лучевой болезни. Этот инцидент, а также отмена предыдущего проекта Toho, японо-индонезийской антивоенной копродукции «В тени славы», подтолкнули Танаку взять в разработку сценарий Эйдзи Цубурая, «токусацу кантоку»Режиссер спецэффектов студии. Правда, у последнего речь шла о гигантском осьминоге.

История была существенно переписана в течение трех недель кинодраматургом Такэо Муратой и режиссером Исиро Хонда, запершимися для этого в токийском отеле района Шибуя.

3 ноября 1954 в кадр вступила порожденная испытаниями водородной бомбы гигантская рептилия, неуязвимая для пуль и снарядов, стреляющая из пасти высокотемпературным лучом и получившая имя Годзилла (или GojiraОт японских «горилла» (горира) и «кит» (кудзиро)), также придуманное Цубурая. Этот первый, черно-белый «Годзилла» неизменно оказывается в списках лучших жанровых работ, и дело не только в первородстве.

Нападение гиганта предстает общенациональной катастрофой. Картины госпиталей, забитых ранеными, обожженными, изувеченными людьми, напоминают о последствиях ядерных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки в 1945-м и о пожаре Токио в 1944-м. Есть прямое упоминание об инциденте с рыбаками, а текстура кожи Годзиллы имитирует радиационные шрамы выживших. По радио объявляют траур, передают душераздирающую погребальную песню, которой потом завершается фильм. Средство противодействия страшнее причины его создания: изобретенный профессором Серизавой «разрушитель кислорода» уничтожает любую плоть, с которой контактирует, и ученый вынужден пойти на самоубийство, чтобы смертельная субстанция никому не досталась. В финале — никакого утешения от победы. Залитое солнцем море выглядит опустошенно и угрожающе. Трагический надлом, чувство потери возвышают первого «Годзиллу» до уровня реквиема по погибшим во Второй мировой.

Фильм 1954 года исчерпал практически весь объем, который мог содержаться в подобном сюжете: человек и природа, цивилизационная ответственность, война, оружие массового поражения, общенациональная травма. Далее оставалось развлечение.

Чтобы поддерживать зрительский интерес, требовалось количественное наращивание антагонистов и вооружений. Спустя год, в 1955-м («Годзилла снова нападает»), Годзилла уже сражается с другим ящером — анкилозавром Ангирусом. С этого момента во всех частях цикла — более одного чудовища; аномальная фауна получает обозначение кайдзюОт японского kaijū — буквально «странный зверь», чаще переводят как «монстр». В киноиндустрии токусацуС японского — «спецэффекты», истории о супергероях выделяется жанр под названием кайдзю-эйгаКстати, первый кайдзю-эйга, попавший на экраны СССР, назывался «Легенда о динозавре и чудовищной птице» (Дзюндзи Курата, 1977). Шел в 1979 году под названием «Легенда о динозавре». Имел огромный успех (48,7 миллиона зрителей).

В первый цветной фильм (1962) вводят Кинг-Конга, благодаря чему кассовые сборы в 70 раз превышают бюджет. «Кинг-Конг против Годзиллы» примечателен отчетливой коммерциализацией: скорбь и пафос устранены, место действия — далекие экзотические острова, наркотические ягоды выступают предметом купли-продажи, действующие лица одеты на западный манер; капитализм берет свое в стремительно модернизируемой Японии, а призраки военного хаоса теряют силу. После «Гидоры — трехголового монстра» (1964) одной из сторон конфликта становятся инопланетяне (девять фильмов в общей сложности); обычно они сражаются за контроль над кайдзю, чтобы использовать их против землян.

В целом, японский канон Годзиллы объединяет 28 фильмов. Они разбиты на три периода: Сёва (1954–1975), Хэйсэй (1984–1995), Миллениум или Синсэй (1999–2004).

Сёва оказался, безусловно, наиболее продуктивным: 15 монстр-фильмов. Тогда же уточнялась физиология Годзиллы: с первоначальных 50 он вырос до 110 метров; как у всех динозавров, у него есть дополнительный мозг в области таза, он ориентируется в пространстве благодаря магнетическому телу (подобно птицам), а жизненная сила поддерживается биологическим ядерным реактором в его организме; иногда способен генерировать вокруг себя магнитное поле. Убить Годзиллу почти невозможно; в первом фильме это удалось с помощью «разрушителя кислорода», а в «Годзилле против Разрушителя» (1995) из-за неуправляемой внутренней реакции Годзилла расплавляется, как перегревшийся реактор, но в следующем году благополучно воскресает. Кайдзю очень редко едят, не испражняются, не совокупляются и не ведут брачных игрПравда, в американском «Годзилле» 2014 года все беды в Сан-Франциско происходят от желания кайдзю продолжить род.

Как любая фантастика, кайдзю-эйга сообщает не только о Японии вымышленной, но и о реальной. Надрыв 1954-го уже в следующем году сменяется намного более бодрой интонацией с оттенком реваншизма: главные герои — летчики, чье братство сложилось еще на войне; необходимые качества — самопожертвование, фронтовая взаимовыручка; одна из центральных сцен — веселая солдатская попойка. Конечно, в большинстве фильмов армия — не более чем стреляющие декорации; тем не менее «Годзилла против Биолланте»Биолланте — гигантский хищный цветок с человеческой душой, рожденный в результате скрещивания клеток Годзиллы и розы (1989) и «Годзилла против Кинга Гидоры» (1991) поют славу японскому оружию. Более того — в 1991-м пришелец из будущего несет весть о могуществе Японии в ХХІ веке и даже появляется доселе табуированная тема Второй мировой: ветеран со смехом вспоминает бой 1944 года, когда тираннозавр, позднее мутировавший в Годзиллу, расправляется с отрядом американцев. Спустя десятилетие, в третьей серии периода «Миллениум» — «Годзилла, Мотра, Кинг Гидора: Монстры атакуют» (Сюсукэ Канэко, 2001) — иное настроение: оказывается, в Годзилле воплощены души павших во время войны. В первую очередь — мирных жителей. Их страдания и ужас вновь и вновь возвращаются к забывчивым японцам в виде многотонного неубиваемого демона. «Монстры атакуют» — самая мрачная часть после первого фильма: Годзилла с белыми бешеными глазами и зазубренным гребнем воплощает запредельную злобу; даже его извечный соперник, трехглавый дракон Кинг Гидора, представлен как монстр-хранитель. Но это скорее исключение.

Во второй половине 1950-х настроение сериала меняется в соответствии с устремлениями продюсеров охватить более широкий рынок. В «Годзилле против Мотры» (1964) выведен откровенно комичный персонаж — репортер, постоянно поедающий яйца, с фразой: «Вы думаете, мне не страшно? Но увольнение куда страшнее». Чудаковатые ученые, потешные и шустрые журналисты, простодушные крестьяне заполоняют второй план. В «Гидоре — трехголовом монстре» (1964) Годзилла впервые переходит на сторону людей. В его облике и поведении подчеркиваются антропоморфные черты. В «Годзилле против Монстра Зеро» (1965), заставив улететь надоедливого Гидору, ящер с довольными криками пускается в пляс, позднее боксирует в стиле Мохаммеда Али, а в «Годзилле против морского монстра» (1966), разделываясь с эскадрильей истребителей, и вовсе танцует рок-н-ролл.

Контркультурный бунт шестидесятых породил и «Годзиллу против Хедоры» (1971) Ёсимицу Банно — фильм, настолько выпадающий из ряда, что на нем стоит остановиться подробнее.

Все начинается с мальчугана, играющегося куклами Годзиллы рядом с домашним алтарем, заставленным статуэтками кайдзю. Это мир, в котором Годзилла уже мифологизирован как часть поп-культа. Отчасти этот вариант реальности показан глазами ребенка (отсюда, например, анимационные вставки), но можно говорить и о детстве как мироощущении. Эпоха «детей-цветов» с ее отторжением консервативных ценностей и осмеиванием взрослых в 1971-м все еще влияет на умы. Так, экология служит вестью о новом Апокалипсисе: фильм начинается и заканчивается веселой песенкой про кайдзю на фоне безнадежно загрязненного моря, в котором среди прочих плавают столь символические предметы, как остановившиеся часы и изломанный манекен. «Нечистая вода для бессознательного есть средоточие зла, некое вместилище, куда вход для всевозможных зол свободен; это субстанция зла»Цитата из работы «Вода и грезы. Опыт о воображении материи» французского философа Гастона Башляра, 1998. Мусорный монстр Хедора, десантировавшись с некой грязной планеты, подрастает в отравленной бухте, чтобы пожирать автомобили, поливать окрестности серной кислотой и с ужимками бывалого токсикомана втягивать дым из заводских труб.

«Годзилла против Хедоры» пронизан иронией — иногда на грани издевательства — по отношению и к конкретному сюжету, и ко всему циклу. Вместо зловещего марша в прологе и во время атаки Годзиллы звучат дурашливые духовые, Хедора выжигает окрестности под элегический гитарный перебор, военные выглядят как минимум неумно. Нарратив прерывают сценки, выстроенные по логике наркотического наваждения: анимация с безобразничающим кайдзю, мультиэкран с капризными младенцами, переходы из черно-белого в цвет и обратно. Сцена в ночном клубе, где герою ни с того ни с сего начинают мерещиться рыбьи головы на плечах танцующих, отчетливо напоминает эпизод бреда с динозаврами в намного более позднем «Страхе и ненависти в Лас-Вегасе» Терри Гиллиама. В целом Хедора действует на мир не только как загрязнитель, но и как глобальная инъекция галлюциногена.

Увенчивая шутовство, Банно заставляет Годзиллу летать первый и последний раз за все 65 лет: сверхящер принимает комичную позу эмбриона и, используя свой луч как реактивный двигатель, мчится спиной вперед. Этот фильм можно рассматривать как удивительно удачную жанровую реакцию на 1960-е. Ортодоксальные фанаты отвергли картину, сочтя ее эксцентрическим исключением, а между тем Банно запечатлел инфантилизацию Годзиллы. Образ человеколюбивого, отчасти даже человекоподобного колосса укрепился надолго. Попытки вернуть былую мощь и ярость в 1984-м («Возвращение Годзиллы») и в 2001-м («Годзилла, Мотра, Кинг Гидора: Монстры атакуют») продолжения не имели.

Формат кайдзю-эйга предполагает наличие ученых, военных, политиков и журналистов среди главных героев. Первые придумывают способы противостояния, вторые сражаются (чаще безуспешно), третьи принимают нелегкие решения, четвертые рассказывают миру о вторжении. В качестве исключения встречаются художники комиксов или писатели. Чудовища вступают в действие сначала через глухие слухи, которым никто не верит, потом в рамке теленовостей о технологических авариях и кораблекрушениях и только потом на улицы. Обязательны сцены панической эвакуации и как минимум две битвы: Годзиллы с армией и Годзиллы с другим(и) кайдзю. Очень распространена сцена нападения кайдзю на пассажирский поезд или на мост. На закате периода Сёва («Годзилла против Гайгана», 1972) против монстров начинают выступать роботы.

Это, безусловно, кино традиционалистского общества. Все способные воевать — мужчины. За женщинами остается патриархальный шаблон уязвимости, интуиции, сердечности, чуткости — поэтому они телепатки, секретарши, экстрасенсы, жрицы или феи, иногда журналистки или жертвы. Внутри группы основных персонажей подчеркиваются семейные связи — чаще всего братско-сестринские. Все чтят предков. При этом нет не то что ни одной любовной сцены, но даже поцелуя в диафрагму. Правда, в «Терроре Мехагодзиллы» (1975) наконец-то мелькнула обнаженная женская грудь, а в «Годзилле против Мотры: Битва за Землю» (1992) в протагонистах оказались разведенные супруги, но столь низкое падение морали позднее не повторялось.

Ученые, журналисты, политики, в какой-то степени военные — ведущие страты постимперского времени. Два наиболее заметных класса злодеев — пришельцы (из космоса, из будущего или из скрытой параллельной цивилизации) и жадные дельцы, которые в духе классического «Кинг-Конга» пытаются капитализировать явление монстра и своими неосторожными действиями навлекают беду.

Актерские работы, как правило, однотипны. Военным приличествует быть мужественными и немногословными, осознание ответственности сковывает лицевые мышцы политика, злоумышленник должен носить черные очки и неприятно смеяться, женщина — оставаться красивой и пассивной. Под стать и диалоги: вплоть до начала 2000-х, чтобы подчеркнуть значимость той или иной фразы, собеседник обязательно переспрашивал последнее слово — словно туг на ухо или не понимает сказанного. Развязка нередко подчеркивается тяжеловесной сентенцией: «Если эксперименты с термоядерным оружием продолжатся, похожие монстры будут появляться снова и снова» (1954), «Мы его создали, так что чудовища — это, скорее, мы, а не Годзилла» («Возвращение Годзиллы», 1984), «Годзилла есть в каждом из нас» («Годзилла: Миллениум», 1999).

Экстенсивное развитие, накопление шаблонов постепенно заводили франшизу в тупик. Комбинированные съемки периода Сёва выглядят наивно; лишь в 1975-м, в «Терроре Мехагодзиллы», люди показаны в масштабе рядом с кайдзю. Несмотря на растущие бюджеты, уже в 1990-х заметно отставание японских спецэффектов от американских стандартов тех же лет. Еще большая проблема — образная и сюжетная несамостоятельность: антураж «Годзиллы против Морского чудовища» (1966)Полное название — «Годзилла, Эбира, Мосура: Великое сражение в Южных морях» и «Годзиллы против Мехагодзиллы» (1974) явно напоминает о приключениях Джеймса Бонда, в «Годзилле против Мегалона» (1973) робот Джет Ягуар похож на комиксного Железного Человека, в «Годзилле против Кинга Гидоры» (1991) полуобгоревший андроид наследует Т-800 из «Терминатора», археолог-авантюрист пришел в «Годзиллу против Мотры» (1992) прямиком из «Индианы Джонса», в «Годзилле: Миллениуме» (1999) Орга — клон Годзиллы, созданный НЛО, — похож на Чужого, «Годзилла: Финальные войны» (2004) — развернутая цитата из «Матрицы» и «Людей Икс». Цикл превратился в свалку чужих идей. Как следствие, «Годзилла: Миллениум» — последняя часть, показанная в американском прокате, а после «Финальных войн» сериал приостановили на неопределенный срок. Однако к тому времени у островных чудищ хватало поклонников на иных берегах.

Первым режиссером кайдзю-эйга, еще до обозначения жанра, можно считать уроженца Харькова Эжена Лурье, бежавшего во Францию от большевиков. В Европе он работал в качестве ассистента с Жаном РенуаромНапример, на «Великой иллюзии», Рене Клером и Максом Офюльсом, в США — с Чарли Чаплином и Сэмом Фуллером. Полнометражный дебют Лурье «Чудовище с глубины 20 000 морских саженей» вдохновил японцев на создание Годзиллы, а в 1959-м и 1961-м он продолжил начатое довольно успешными «Бегемотом — морским монстром» и «Горго».

Автор первого «Годзиллы» Исиро Хонда начинал ассистентом у Акиры Куросавы. В дальнейшем стал одним из лидирующих постановщиков кайдзю-эйга и снял более 20 картин (в 1964-м выпустил целых три фильма — «Годзилла против Мотры», «Космический монстр Догора», «Гидора — трехголовый монстр»). Дал экранную жизнь таким важным дайкайдзюТо же, что кайдзю — гигантский монстр, но не обязательно гуманоидный, как Годзилла, как птерозавр Родан, гигантский мотылек Мотра и трехголовый дракон Кинг Гидора, а в 1962-м свел Годзиллу и Кинг-Конга. Некоторые его работы рассматриваются Сьюзен Зонтаг в эссе «Воображая катастрофу» (1965). После «Террора Мехагодзиллы» (1975) вернулся в команду Куросавы и даже снял в качестве сорежиссера три эпизода в «Снах» (1990).

Нориаки Юаса специализировался исключительно на фильмах о Гамере — 80-метровой огнедышащей черепахе, защитнице людей от других кайдзю, способной перемещаться на реактивной тяге. Серия, продлившаяся с 1965-го по 1980-й, появилась практически случайно: сначала Юаса собирался снимать фильм про нападение на город огромных крыс, однако животные, полученные для съемок, были заражены блохами, и продюсер Масаихи Нагата ради спасения проекта предложил летающую черепаху как более безопасный вариант.

Новую волну интереса к Гамере вызвал Сюсукэ Канэко (три фильма вышло с 1995-го по 1999-й), а также он выпустил одну из наиболее зрелищных и мрачных частей цикла про Годзиллу — «Годзилла, Мотра, Кинг Гидора: Монстры атакуют» (2001).

Масааки Тезука заинтересовался режиссурой, побывав на показе «Годзиллы против Кинг-Конга». Его работы «Годзилла против Мегагируса» (2000), «Годзилла против Мехагодзиллы» (2002), «Годзилла, Мотра, Мехагодзилла: спасите Токио» (2003) фактически завершили японскую историю Годзиллы. Во всех этих фильмах Тезука исполнял эпизодические роли.

Судьба кайдзю-эйга в Голливуде до недавних пор не складывалась. Роланд Эммерих в 1998 попытался вернуться к нулевой отметке: его Годзилла — гипертрофированная игуана без каких бы то ни было сверхспособностей, уязвимая перед земным оружием, по параметрам и поведению близкая редозавру 1953 года. Создание Эммериха даже не включено в бестиарий кайдзю и удостоено уничижительно обрезанного имени Зилла. Японцы отобрали у Эммериха права на сиквел, а в «Финальных войнах» настоящий Годзилла легко разделывается с игуаной.

Более интересны работы, не имеющие прямого отношения к японскому продукту, однако использующие его образы и драматургию, — «Монстро» (2008) Мэтт Ривза и «Тихоокеанский рубеж» (2013) Гильермо дель Торо.

Оригинальное название «Монстро» — Cloverfield, «Поле клевера» — это местность в Центральном парке Нью-Йорка, где, в соответствии со вступительным титром, нашли видеокамеру с записью катастрофы. Ривз деконструировал историю о кайдзю намного радикальнее, чем Банно в «Годзилле против Хедоры», введя малобюджетную имитацию документальной съемки и неизвестных актеров. Фильм якобы снят на любительскую камеру одним из яппи, праздновавших отъезд приятеля на работу в ЯпониюЕще один образ, напоминающий о каноне, — паукообразные существа, которые пожирают и инфицируют нью-йоркцев, десантируясь прямо с тела монстра. В «Возвращении Годзиллы» (1984) в одной из первых сцен людям приходится отбиваться от клопообразных тварей величиной с собаку — внутренних паразитов Годзиллы.

Впрочем, отсутствие хеппи-энда, умело затушеванные спецэффекты, мокьюментаристская оптика — вторичные отличия. Нарушена базовая установка: Ривз меняет угол наблюдения, уменьшает чудовищное в пользу человеческого, выделяя из охваченной паникой толпы группу рядовых горожан, не имеющих представления о том, что происходит. Новация — в этом смещении: увидеть катастрофу глазами нескольких фигурок из массовки, которая обычно мечется между армией, телекамерами и монстром. «Монстро» — инверсия практически во всем вплоть до финала, где ядерный удар наносится по Манхэттену, чтобы покончить с агрессором.

Стилизация добавляет убедительности происходящему, но масштаб любого бедствия определяется интимным человеческим присутствием. Эти индивидуальные соразмерности здесь есть: сервированные столики манхэттенских ресторанов, засыпанные бетонной крошкой; ошалевший беглец, который взывает к героям на чистом белорусском; наконец, монстр с гневно раздувшимися красными щечными пузырями, склонившийся над упавшим оператором. Кроме внимания к деталям, Ривза с Банно объединяет стремление показать вторжение как фантазм. Ближе к финалу, когда начинается рассвет, история приобретает завершенные черты кошмара, в котором монстр гонится именно за тобой — и неизменно догоняет, в каком бы отдалении ты не находился.

Кайдзю не раз оказывается перед объективом, но всегда фрагментарно, вскользь. Его приходу нет объяснений, он здесь — просто и фатально. Колористически не слишком отличимый от городского ландшафта, словно сплавленный из обломков зданий, из пыли рушащихся стен, он идеально вписывается в сокрушаемые им кварталы — не источник страха, а, собственно, сам страх, проекция множественных неврозов, пустивших корни в Нью-Йорке после 11 сентября и даже раньше: обязательная составная психогеографии Манхэттена — предчувствие неминуемого краха этого места, обреченного в силу своей красоты. Поле клевера сгорит — и, вероятно, кто-то успеет снять об этом фильм.

Спустя пять лет, в 2013-м, студия Legendary выпустила менее вольную интерпретацию кайдзю-эйга — «Тихоокеанский рубеж». Дель Торо заимствовал у японцев собственно кайдзю (они здесь так и называются), пришельцев — те прорываются из параллельного измерения через разлом в земной коре — и пилотируемых сверхроботов, впервые брошенных в бой в «Годзилле против Мехагодзиллы» (1974).

Роботами — «егерями» — управляют пары пилотов через систему нейронной связи. Пришельцы в «Рубеже» не просто руководят кайдзю — они их выращивают. Генномодифицированные гиганты с каждым разом оказываются более усовершенствованными, одолеть их все труднее. Победа добывается, как всегда, сочетанием командных усилий и личных сантиментов. Пилотам «егерей» важно быть телепатически совместимыми; именно глубиной эмпатии обеспечивается превосходство землян. Уровень зрелищности вполне сносный, жанровые требования выдержаны: есть безумные ученые (два комичных брата), жуликоватый предприниматель (Рон Перлман), построивший на кайдзю целую индустрию, плотоядная мелочь из эскорта чудищ. Принципиальное расхождение — кайдзю начисто лишены индивидуальности, действуют исключительно как живые машины захватчиков, вариации лишь в боевой оснастке. Бодрая голливудская мораль закрывает все счета в финале.

Эти три американские ленты в той или иной степени пытались возродить суперящера на другом побережье Тихого океана. И вот в 2014-м Legendary выпустила «Годзиллу». На сей раз вольности исключены. Британец Гарет Эдвардс, начинавший как независимый режиссерРанее он снял фильм «Монстры», 2010, учел все требования жанра. Сюжет построен вокруг семейной драмы: в 1999-м инженер-ядерщик (Брайан Крэнстон) теряет жену (Жюльет Бинош) во время необъяснимой аварии на атомной станции в Японии и кладет жизнь, чтобы узнать правду. Его сын (Аарон-Тейлор Джонсон) — военный сапер — поначалу не разделяет одержимости отца, но потом присоединяется к поискам.

Эдвардс придерживается традиции «гуманного Годзиллы», который воюет на стороне людей против других кайдзю по имени ГННУСАббревиатура — Гигантское неопознанное наземное уникальное существо — подобий 90-метрового москита. Япония представлена доктором Серизавой (фамилия заимствована у изобретателя «разрушителя кислорода»), но введены реалии, близкие американскому зрителю. Годзилла и ГННУС порождены не бомбой, а эволюцией в незапамятные времена. Есть конспирология: оказывается, ядерные испытания 1950-х проводились с целью убить Годзиллу, что правительство, естественно, скрывает. Армия горазда стрелять и взрывать, не внимая интеллектуалам, отчего ставит под угрозу жизни гражданских. Героями движет любовь к семье, спасение цивилизации — на втором месте.

Эдвардс не осмелился полностью порвать с банальностями и Японии, и Голливуда, отчего мелодраматические коллизии изрядно утяжеляют фабулу. Одновременно он пытается максимально разнообразить появления и поединки кайдзю: фрагментирует их выходы в кадр, показывает битву монстров через окна, в телевизоре, на заднем плане, — а еще набрасывает на эпизоды боев сумеречную патину, из-за чего монстры выглядят как ожившие горгульи, а вся сцена обретает характер мегаломанской галлюцинации. Насколько бесцветны человеческие характеры, настолько же изощрена анимация тварей, а их вооружение значительно усовершенствовано. ГННУС генерирует электромагнитный импульс и выключает всю технику приматов, а Годзилла, зажигая тройной гребень с угрожающим машинным звуком, изрыгает потоки бледно-голубой плазмы. Эдвардс постоянно показывает чудовищ и последствия их действий в сравнительных масштабах, что позволяет продуцировать впечатляющие сцены: король-ящер плывет рядом с сопровождающими кораблями ВМФ США, кажущимися на его фоне сущими игрушками; ГННУС пикирует в океан как титаническая стрела, пущенная разгневанным богом; два кайдзю топчутся по взлетной полосе аэропорта Сан-Франциско. Годзилла обладает невиданной ранее животной грацией. Свой луч применяет редко, но с эффектностью адского Диснейленда. Он пребывает на экране всего восемь минут, но ради этих кадров можно вытерпеть театральные слезы героев.

«Годзилла» 2014-го войдет в историю цикла благодаря долгожданным усовершенствованиям. Вдобавок, при всех недочетах, Эдвардсу удалось наконец вывести Годзиллу из японской колыбели. Для кайдзю началась новая эпоха, которую уже назвали Legendary.

Японцы на волне оживления интереса к созданию весной 2015-го присвоили Годзилле звание почетного гражданина токийского района СиндзюкуТакже на крыше новой гостиницы в районе водружена 52-метровая статуя ящера, предоставленная студией Toho. Любопытно, что статуя и гостиница находятся неподалеку от отеля, где Мурата и Хонда дорабатывали сценарий первого «Годзиллы», а на следующий год выпустили «Годзиллу: Возрождение» (Хидэаки Анно, Синдзи Хигути), но, похоже, ничему не научились. Большая часть времени тратится на плохо сыгранную научно-бюрократическую болтовню или на бессмысленные артобстрелы, а спецэффекты выглядят как сущая самопародия. В то же время запланированный в прокат в конце мая «Годзилла 2: Король монстров», где сталкиваются Годзилла, Мотра, Родан и Кинг Гидора, визуально опирается на неоготическую эстетику Эдвардса.

Сколь бы поверхностным, подростковым или необязательным ни казался феномен Годзиллы, он обречен на жизнь вечную. Ведь если есть дома, уходящие за облака, то почему бы не представить в этих декорациях соразмерного хищника? Ожившая гора с огнем на вершине дают в сумме вулкан, да и другие беды, преследовавшие Японию, воплощены в Годзилле более чем наглядно: землетрясения, тайфуны, радиоактивная опасность. В определенном смысле Годзилла и есть современная Япония: порожденная атомной бомбардировкой, она столь же неистолкуемая с точки зрения западного рационализма.

Не в одном фильме и даже статье дается научное объяснение свойствам этого сверхорганизма; но все-таки и луч, и вспыхивающий гребень — это чистая стихия, принадлежащая нашему воображению не менее, чем природе. Пришедший из океана Годзилла связывает две самые могущественные первоматерии, и его сила — в этих нестареющих легендах о драконах и динозаврах, о воде и пламени; в вечном полудетском стремлении увидеть самое большое из чудовищ. Пройдет время, захватывающие эффекты станут столь же смешны, как куклы 1950-х, но Король опять поднимется из волн, чтобы призвать новые поколения зрителей победной песнью уничтожения.