Каннский и Венецианский фестивали, мокьюментари и постправда: номера 1/2 «Искусства кино»

Давай разведемся: «Брачная история» — нежное кино о смерти любви

«Брачная история» (Marriage Story)

«Брачная история», разговорная драма о финале одной творческой семьи, один из лучших фильмов Венецианского фестиваля — 2019, вышла на Netflix 6 декабря. Юлия Гулян — о том, как режиссер Ноа Баумбах снял разговорную трагикомедию о разводе так, что все ахнули.

После вступлений — нежных писем, адресованных друг другу, в кабинете психотерапевта — даже может показаться, что Чарли (Адам Драйвер) и Николь (Скарлетт Йоханссон) еще помирятся. С виду счастливая пара: он театральный режиссер, она актриса, бросила первые роли в Лос-Анджелесе, чтобы переехать к нему в Нью-Йорк. Николь давно предлагала Чарли попробовать пожить в LA, но у них же театр, вот-вот их «Электру» возьмут на Бродвей, правда, это не точно. Успешный пилот сериала убеждает наконец Николь вернуться в родной Лос-Анджелес, а с собой увезти и их восьмилетнего сына Генри, — это начало конца. Разумные приятные люди хотят разойтись мирно и без адвокатов, только оба до смерти любят сына.

«Брачная история» — не про нелюбовь и даже не совсем про развод, а про все умалчиваемое, что ежедневно подтачивает и в итоге разрушает счастье двоих. Все это герои только на момент начала сюжета и начинают проговаривать — благо жанром мамблкор режиссер Ноа Баумбах владеет безупречно.

Инфантилы Баумбаха — что героини Греты Гервиг в «Милой Фрэнсис» и «Мисс Америке», что уже взрослые дети «Историй семьи Майровиц» (печальные Пьеро Сэндлер и Стиллер) и супруги средних лет в «Пока мы молоды» были вечно удивленными взрослой жизнью, не вписывались в представления о 20-, 30- и 40-летних. И если герои «Семьи Майровиц» растворялись в тесном семейном кругу, то в «Брачной Истории» Йоханссон и Драйвер только начинают себя обретать, от семейных уз отказавшись.

Николь раньше Чарли понимает, что это конец, волей-неволей нанимает эмпатичную акулу разводов — адвоката Нору (Лора Дерн в лучшем воплощении своей героини из «Большой маленькой лжи»). Мысль о том, что бывшая жена с ребенком уедут из Нью-Йорка, убивает Чарли чуть ли не больше самого развода. Он прилетает к ним в Лос-Анджелес и даже снимает неподалеку квартиру, чем еще больше загоняет себя в ловушку — теперь судья ни за что не позволит ему увезти ребенка обратно. Что хуже — Генри неожиданно быстро привыкает к новой жизни и даже не в силах подыграть папе во время визита судебного эксперта. Мэри Холлис Имбоден тут практически затмевает Драйвера:

— А за неразведенными парами вы наблюдаете?

— Нет, с какой стати?

Семейный ужин, который всегда так хорошо удавался Чарли, превращается в фарс и торжество неловкости: его некогда счастливая жизнь распадается, как только на нее обращают пристальный охладевший взгляд, а то, что казалось несущественным или даже трогательным, в бракоразводном процессе вскрывается правдой, а то и вовсе извращается в пользу одной из сторон.

Ноа Баумбах любит вспоминать гуманизм Эрнста Любича и Питера Богдановича, а здесь обращается к «Великой иллюзии». Речь о начальной сцене фильма Ренуара, когда в разгар Первой мировой немецкий летчик приглашал к столу только что сбитых французских офицеров, пока их не забрали в лагерь для военнопленных. Процесс развода Николь и Чарли — такой же бесконечный ужин с бывшими союзниками, когда нападения и взаимные обвинения вмиг могут обернуться мнимым миром во имя общего ребенка и прошлого. Чарли постепенно перестает быть близким в семье Николь, она, в свою очередь, теряет театральную труппу.

Парные постеры фильма «Брачная история» (Marriage Story)

Как главного агента мамблкора, Баумбаха часто критиковали за бессобытийность и сомнительную драматургию. Однако в «Брачной истории» расстановка сил между супругами меняется и внутри каждой сцены (вот Чарли объявляет о получении престижного гранта и тут же узнает о бракоразводном процессе), и глобально по ходу двухчасовой драмы. И если поначалу мы смотрим на историю глазами Чарли, ошалевшего от такого выкидона жены, — все же было так хорошо! — то потом сцена за сценой Баумбах все больше доверяет Николь, которая только обретает голос. Слой за слоем слетает позолота с портретов, которые каждый из супругов написал в первой сцене. В этих чуть ли не любовных посланиях начинают прорастать печальные открытия, измены и предательства, причем предают герои в том числе самих себя. По ходу оказывается, что Николь и вовсе себе никогда не принадлежала, а Чарли и не хотел создавать семью. Непроговоренные обиды сквозят и в укоризненных взглядах (так, Чарли походя задевает профессиональные амбиции Николь, обронив, что не смотрит телевизор), и в попытках спокойно обсудить, и, наконец, в сколь блестящих, столь и унизительных для супругов речах адвокатов в суде. И как бы Баумбах ни симпатизировал герою Драйвера (режиссер и не отрицает, что его собственная история развода с актрисой Дженнифер Джейсон Ли повлияла на фильм), ему удается показать правду каждой стороны, и оглушенному эго Чарли, и не сумевшей за долгие годы артикулировать свои желания Николь.

«Брачная история», не только самый зрелый, но и самый масштабный проект режиссера, при внешней скромности выразительных средств съемки растянулись на 50 смен (принесший Баумбаху в 2005 году признание «Кальмар и Кит», к слову, тоже о разводе, уместился в 24 съемочных дня). В то же время о разводе Ноа говорит так, как привык говорить и обо всем остальном: с чувством юмора и вниманием к деталям, которые это чувство юмора и определяют. Удивительным образом диалоги героев проникнуты не ненавистью, но горькой усмешкой, желанием разобраться и ретроспективно восстановить справедливость, вынести из этого кошмара взрослой жизни хоть какую-то утешительную ясность. Юмор сгущается не только за счет точных, как в стендапе, реплик Йоханссон и Драйвера, но и монологов Лоры Дерн, и слэпстик-эпизодов с родней Николь, суетливых холериков, готовых задушить в объятиях не только Николь, но и ее бывшего мужа.

«Брачная история» (Marriage Story)

Такому сильному, безупречному и по работе с актерами (Йоханссон и Драйвер достигают тут кристальной достоверности), и драматургически фильму, безусловно, нашлось бы место в основном конкурсе Канн. И, вполне вероятно, «Брачная история» туда бы и попала вслед за предыдущим фильмом Баумбаха «Истории семьи Майровиц» 2017 года. Но то был последний год, когда в Каннах показывали проекты Netflix, а с 2018 года все лучшие полнометражные фильмы платформы — «Рим» Куарона, «Баллада Бастера Скраггса» братьев Коэн и вот теперь новый Баумбах — попадают на Венецианский кинофестиваль. Горькая ирония в том, что режиссер любит снимать на пленку, и после нескольких цифровых фильмов он вернулся к 35-мм в «Брачной истории». Остается только надеяться, что и с экранов телефонов будет заметно, как на первый взгляд нейтральное, часто безликое пространство транзитных зон — аэропорты и залы ожидания, офисы и новые квартиры героев — переливаются всеми оттенками белых стен, которые вкупе с такой же деликатной работой оператора Робби Райана (чуть шире угол, чуть ниже точка съемки, свет максимально естественный) только подсвечивают растерянность Чарли и Николь, которые и сами находятся в переходном состоянии, мучительном транзите.

Разлом между героями усиливает и их приверженность двум, пожалуй, самым очевидно полярным городам Америки: пока Чарли продолжает надеяться, что они, пусть и в разводе, будут жить в Нью-Йорке (театр, пешие прогулки и неуловимая ностальгия по XX веку), Николь с радостью возвращается в Калифорнию — а там кинематограф, непреодолимые без машины расстояния и, по большому счету, будущее — не случайно Генри, некогда папин сынок, так легко переобувается в популярные в Лос-Анджелесе шорты с длинными носками и в целом не скучает по прежней жизни. Чарли это не может не раздражать, а когда все вокруг говорят, что в Калифорнии куда лучше («Во-первых, там просторно»), и вовсе срывается на крик.

Но тот простор, за который ратуют калифорнийцы, появляется разве что в финальных кадрах — герои наконец-то вырываются из транзитной зоны к своим терминалам, и мамблкор-драма вдруг обращается мюзиклом. Someone to know you too well <…> And put you through hell («Кто-то, кто хорошо тебя знает <...> И проведет через ад»)— пели эту песню в бродвейской постановке Company, а затем — и герой Адама Драйвера в караоке. В 70-е Being Alive была одной из редких попыток всерьез и в то же время легкомысленно поговорить об отношениях. Похоже, спустя полвека Баумбаху удалось повторить успех и на свой лад пропеть Being Alive.

Читайте также:

Другие фильмы Венецианского фестиваля:

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Safari